Книга Звезды любви - Энн Чарлтон

— Вы сказали, что в большой битве победа будет за вами? — произнесла она приглушенным голосом и оттолкнула его протянутые к ней руки.

— Кейт, я вовсе не… — растерянно начал он, но она громко рассмеялась, и в этом тягостном молчании ее смех казался хрупким и неубедительным!

Он все еще стоял в ожидании, большой, сильный, не спускающий с нее пристального взгляда.

— Не могли бы вы отвезти меня домой? — произнесла Кейт сквозь стиснутые зубы, но достаточно вежливо, вернее, даже слишком вежливо.

Держа руки в карманах, слегка откинув назад голову и смотря на нее сквозь полуприкрытые веки, он кивнул в знак согласия.

— Мы обсудим это завтра, Кейт.

Ее губы тронула чуть заметная улыбка:

— Нет, мистер Бомон!

Весь небольшой отрезок пути от его дома до участка Кейт они проехали в полном молчании. Забирая с сиденья свои вещи, Кейт холодно произнесла:

— Думаю, вам было бы приятно узнать, что я презираю себя за свое поведение в тот злополучный вечер, когда вы были у нас в доме. Я собиралась принести вам свои извинения, но теперь, думаю, это уже не имеет смысла. Я считаю, что вы не можете не согласиться со мной в том, что вы меня переиграли.

Он не успел ничего ответить и оставался стоять в дверях, когда она хлопнула дверью прямо перед его застывшим в растерянности лицом.

Луиза вернулась домой на следующее утро около девяти часов, когда уже вовсю сияло солнце. Ее неловкость постепенно прошла, поскольку Кейт тактично постаралась сделать так, что они в течение некоторого времени не встречались глазами. Она сделала вид, что полностью поглощена натиранием полов.

— Было хорошо, Луиза? — наконец решилась она спросить ее и вдруг поняла, что в данных обстоятельствах этот обычный дежурный вопрос имел другой подтекст.

— Да, очень, — кратко ответила Луиза. Но когда Кейт поднялась с колен и обернулась к тете, она прочла на ее лице действительный ответ. Щеки Луизы окрасились нежным румянцем, а взгляд был мягким и мечтательным. Да, подумала Кейт, захлестнутая теплой волной любви к тетушке, Луизе было действительно хорошо.

— А как твои дела? — Тетушка понесла в спальню свою дорожную сумку и задала вопрос уже на ходу.

— Неплохо, — быстро ответила Кейт, довольная тем, что Луиза не может видеть ее лица. И дело не в том, что оно было злым, оно было просто мертвым. Прошедшая ночь убила в ней сопротивление, гнев, ненависть — то есть все те чувства, которые, казалось, она испытывала к Роберту. Ночью, лежа в своей постели, она бездумно созерцала черную темноту, чувствуя на душе огромную тяжесть.

Сейчас ей стало немного легче, и она смогла спланировать кое-какие дела, пытаясь занять работой тело и душу. Но напряженная работа по дому вкупе с той непривычной для нее довольно большой дозой спиртного, которое она выпила вчера вечером, совершенно доконали ее. Она была в полном изнеможении, которое еще больше усугублялось бессонной ночью. Но Кейт не хотела дать Луизе повода заметить ее жуткое состояние, поэтому, обратившись к ней с вопросом, постаралась говорить как можно более естественным тоном.

— А что, заходили к тебе вчера четверо американцев?

— Да, они купили массу керамики. Они сказали, что их направил владелец соседней галереи, — улыбнулась Луиза. — Очень любезно с его стороны, что он посоветовал им зайти к нам.

Кейт начала перебирать висевшую в гардеробе одежду, чтобы Луиза не видела ее лица.

— Он сделал это из благодарности. Дело в том, что мне удалось продать в его галерее две картины… Но если бы ты попросила его, Луиза, он мог бы присылать к нам своих клиентов постоянно. Я имею в виду, конечно, керамику. Что касается картин, он не направил бы сюда даже своего злейшего врага.

— Ты все еще его… не любишь, Кейт?

Она улыбнулась тетушке.

— Любить? Нет, он не из тех мужчин, которые мне могут понравиться, Луиза. — Боже, зачем я обманываю себя и других! — подумала Кейт. Любовь так незаметно подкралась к ней и захватила всю без остатка.

— Он, очевидно, был очень доволен, когда тебе удалось продать для него две картины?

— Еще бы.

— И где вы обедали? — спросила Луиза.

Кейт снова отвернулась, чтобы Луиза не могла видеть ее лица.

— Я тебя, наверное, удивлю. Но мы обедали у него дома.

Молчание Луизы было достаточно красноречивым.

— Вот как! — вымолвила она. — Могу себе представить, какой у него роскошный дом.

— Не то слово! И знаешь, Лу, там, в гостиной, среди многих других великолепных вещей — твоя напольная ваза с наядами.

Луиза разобрала и освободила, наконец, свою дорожную сумку. Когда она вытащила один из пакетов, его содержимое неожиданно выпало наружу, и Луиза невероятно смутилась, увидев, что Кейт заметила мягкую ткань и кружево ночной рубашки.

— Очень красивая! — не удержалась Кейт. — Держу пари, что Максу она очень понравилась.

Тетушка быстро затолкала рубашку обратно в пакет.

— Да, он оценил ее по достоинству, — с улыбкой проговорила она.

— Луиза, моя картина, которая была продана тогда на выставке, помнишь?.. Ее купил Роберт Бомон, для своей галереи.

— Это же здорово, Кейт! Раз он повесил ее в своей галерее, стало быть, очень высоко ценит. Поздравляю тебя, моя дорогая! — Она бросила на нее внимательный, изучающий взгляд. — Ты призналась ему, что это твоя работа?

— Нет! Я уже было собралась, но не нашлось подходящего момента. Я скажу на днях. Впрочем, можешь сама сказать ему, если хочешь.

Луиза подняла вверх обе руки.

— О, нет, мистер Рэнсом! Ты заварила, ты и расхлебывай эту кашу. Я не думаю, что ему понравится, что ты так долго водила его за кос.

— Трусишка! — сказала Кейт со слабой улыбкой, размышляя над тем, почему собственно факт, что под именем «Б. Ренсом» скрывается она сама, дает ей какие-то преимущества перед Робертом Бомоном? Еще вчера вечером она так упивалась своей тайной. А теперь, в свете вчерашних событий этот секрет казался таким жалким!..

Кейт решила отвезти Филиппу чек за его проданную картину. В свете того, что он все еще не оправился от удара, нанесенного его самолюбию той первой картиной, в чем Кейт полностью винила только саму себя, это было самое большее, что она могла для него сделать. Проехав через Линдейл, она свернула, наконец, на дорогу, ведущую к дому Филиппа, и невольно залюбовалась изумительным пейзажем, который так покорил их с Луизой в первые дни пребывания здесь, когда у них еще было время смотреть по сторонам и любоваться красотами природы. Она не могла отвести глаз от покрытых багрянцем зарослей кустарника, на фоне которых то тут, то там проглядывали первые желтые цветы распускавшейся акации и мимозы.

— Входите, моя дорогая, — приветливо сказал ей Филипп. — Как я рад, что вы заехали к нам! — Потом, откатившись в своем кресле-каталке немного в сторону, добавил: — Правда, Эндрю сейчас на работе.