Книга Альтер Эго. Московские Звезды - Иван Вересов

В надежде согреться Катя охотно вошла и… остановилась в удивлении. Не ожидала она увидеть такой спартанской простоты, почему-то думала, что у Николаева шикарный кабинет с большим столом, дорогой мебелью.

На деле же — окно без шторы, плюшевый диванчик, как в грим-уборной, шкаф, у стены стулья, у стола офисное кресло с высокой спинкой, стол заложен папками, бумагами. На столе раскрытый ежедневник, перекидной календарь, письменный прибор, ноутбук и стационарный телефон. За него Николаев и взялся, но потом положил трубку и снова обратился к Кате.

— Ну, что же вы? Проходите, присаживайтесь, сейчас я найду, чем бы вас утеплить. И чайник поставлю. Прятать приходится, пожарники проверяют, — заговорщицки подмигнул он. Лицо его сделалось добрым, как будто секретарь жюри снял маску. Он раскрыл шкаф, достал зеленую бархатную ткань, развернул и протянул Кате. — Вот, только из прачечной, она мягкая и теплая, закутайтесь. Это штора, повесить не успели. С конкурсом вашим голова у меня пухнет.

Катя стояла неподвижно, тогда он сам подошел, накинул ей на плечи бархат, подвел к диванчику.

Вернулся к шкафу, достал чайник.

— Спасибо, но, может, лучше объявление сначала? Я очень хочу домой, — попробовала возразить Катя, секретарь жюри пропустил ее последние слова мимо ушей.

— Понимаю, переволновались. Как такое могло выйти? С фонограммой…

— Макс говорит, это нарочно.

Катя спохватилась, что зря это сказала, но было уже поздно. Получилось, что она ябедничает, хочет подставить звуковиков.

— Ну что вы, не может быть. Перепутали, на нерве все. А кто это — Макс?

— Наш импресарио, но он русский.

И снова она прикусила язык, когда слово вылетело. Что за человек этот Николаев! Так и хочется все ему рассказать, пожаловаться, чтобы он посочувствовал. Или это от усталости она так раскисла?

— Русский, но прилетел с вами из Амстердама.

— Раньше он тут жил, это друг Сережи.

— Залесского?

— Да, они вместе работали в Петербурге.

— Вот оно что… Ну, посидите здесь, я схожу воды наберу. Только не убегайте!

И как это он догадался? Катя в самом деле готова была потихонечку уйти из кабинета Николаева и теперь уже знакомым путем вернуться на сцену. Там она рано или поздно найдет Сережу, или он ее. Но последние слова секретаря удержали ее на месте. Невежливо сбегать, он хочет помочь и пытается сделать как лучше. Сережа, если вернулся уже в гримерку, то беспокоится, наверно. Почему она свой телефон не взяла? Сейчас бы он ей позвонил… Нет! Не позвонит он и не войдет, ключ от грим-уборной у нее, она его с собой утащила. Надо было в дверях оставить… Надо было сидеть и ждать Сергея! А теперь вон что вышло, Николаев этот, чай… Глупость какая-то! Ладно, пусть чай, только скорее, может, она и успеет вернуться до того, как Сережа схватится искать.

— Не заскучали?

Николаев вернулся с чайником, включил его и сел рядом с Катей на диван. Сначала ей показалось, что он втиснулся в ее личное пространство, расстояния между ними было слишком мало. Это вызвало тревогу, но мимолетную. Потом все улеглось, но Катя вспомнила о запертой грим-уборной и опять заволновалась.

— А можно объявление поскорее? Я ведь унесла ключ от гримерки, там все наши вещи и Сережин телефон.

— Да-да, конечно, объявление! — Секретарь перешел за стол и стал звонить по стационарному телефону. В ожидании ответа снова заговорил с Катей: — Давно вы с Залесским танцуете?

— Нет, с весны.

— И такую программу подготовили, это же… А вот, ответили! Радиоузел? Это Николаев. Примите текст. Объявление по громкой связи… — Николаев продиктовал текст и снова занялся чаем. Домовито, по-хозяйски освободил край стола, с верхней полки шкафа достал салфетку, чашки, сахар, заварку и пакет с печеньем.

— Только вы же человеческую еду не употребляете? А балетного у меня ничего нет.

— Человеческую еду? — засмеялась Катя. — Это почему же, я люблю печенье, даже пирожки.

— Неужели? А как же запрет на мучное?

— Это миф, немножко можно.

Катя согрелась в бархатной шторке, расслабилась, встряска от пережитого волнения отодвинулась в прошлое. Сейчас было хорошо, спокойно. Она не могла объяснить, почему испытывает безоговорочное расположение к этому приятному взрослому мужчине. Он вышел из ряда строгих персон за полукруглым столом жюри и превратился в кого-то близкого. Никогда еще не доверялась она незнакомому человеку так бездумно и поспешно.

— Вы с Сергеем постоянная пара? — спросил Николаев

— Да, — без тени сомнения ответила Катя и удивилась собственной уверенности.

Откуда она может знать такое? Никаких обязательств они с Сережей друг другу не давали. Ни по работе, ни по жизни.

— И оба из России? — Он налил в чашку кипяток, положил пакетик с заваркой. — Сколько сахара?

— Совсем не надо, я несладкий пью, — Катя приняла у секретаря чашку, с удовольствием втянула носом душистый пар. — Да, мы оба из России, но я уехала гораздо раньше, а Сережа меньше года.

— Вы очень хорошо говорите по-русски. А не хотели бы поработать в Большом театре? Вместе с Залесским, разумеется.

— В Большом? Нет, — Катя отпила из чашки, — сейчас точно нет, у нас премьера в Голландии — «Жизель», необыкновенный проект Максима и Адриана.

— А кто это — Адриан?

— Муж моей тети, как это у русских называется…

— Разве вы не русская? Это называется дядя.

— Правда? Я думала все сложнее. По происхождению русская, да, но я так давно уже не живу в России.

— На самом деле все гораздо проще, уверяю вас. Я полагаю, Адриан — кузен принцессы Максимы, он член Парламента?

Катя подумала, что ее предположения об осведомленности Николаева не так уж и беспочвенны. Но вида не подала.

— Да, по материнской линии он родственник принцессы, старинная итальянская фамилия. Он меценат, глава благотворительного фонда и много кто еще, но для меня просто Адриан.

— Понимаю. Ну, а Сергей? — Николаев не завершил вопрос, но Катя поняла. Смутилась. — Извините, — тут же отступил он, — я как медведь в посудной лавке, спрашиваю о личном. Не обижайтесь, вы так с ним танцуете, что невольно задумываешься и о ваших отношениях. Мастерством такого единения не достичь, я, наверно, и не видел еще ничего подобного, только слышал, в мемуарах читал. А вы показали мне истинную пару. Если бы вы согласились танцевать в Большом!

— Нет, нет… в ближайшие годы это невозможно. Мои планы все в Нидерландах, там еще и наша школа, девочки. И… я не хочу возвращаться в Россию. Даже для работы. Не хочу жить тут, мне тяжело.

— Почему?

Катя грела руки о чашку и молчала. Не хотела вспоминать, говорить. Что он знает, этот Николаев! Да если бы не конкурс, она бы ни за что не поехала в Москву. На самом деле и насчет конкурса сомневалась, Максим и Адриан уговорили. Но лучше сказать правду, секретарь не дурак, вон, седой уже — поймет и отвяжется.