Книга Доверяя до самого горизонта - Наталия Романова

Все хвостатые питомцы Кирилла смотрели на меня и будто говорили то же самое, что сказал их хозяин. Им, как Киру, было мало спринта со мной. Они хотели марафон до самого горизонта.

Что хотела я? Ответа у меня не было. А что вы хотите от неорганизованной, бестолковой меня?

Положа руку на сердце, я понимала, что мне достаточно спринта. Горизонт – линия кажущегося соприкосновения неба с земной или водной поверхностью. Кажущегося! Я не хотела марафона к чему-то кажущемуся, игре воображения. Такой же иллюзии, как доверие.

Нам только кажется, что возможно дойти, добежать, домчать в упряжке ездовых собак до горизонта, так же, как кажется, что доверие существует. Я верила во влюблённость, любовь, страсть, иногда в одержимость, но в доверие – нет.

Кирилл Сафронов – владелец питомника северных ездовых собак, а не волшебник. Он не сможет вернуть то, что лишь кажется.

Однажды мне казалось, что я буду жить долго и счастливо с Вальдемаром Рихтером. Может быть, только долго или просто счастливо. Не было ни единой причины не доверять ему.

Вальдемар всегда был обходительным, вежливым и уступчивым. Делал красивые жесты, дарил баснословно дорогие украшения, которые я впоследствии оставила в особняке Люблянских, в сейфе. Присылал по утрам огромные букеты, корзины с фруктами, покупал дорогие вина. Мы летали на выходные в Европу, а на длинные уик-энды в Пуэрто-Рико или Доминикану.

Ни разу за шесть лет знакомства он не повысил на меня голос, не изменил своему холодному, будто отстранённому тону, не поменял выражения глаз.

Мы не спешили с официальным оформлением отношений. Вернее, не спешила я, казалось глупостью выходить замуж до двадцати пяти лет. Вальдемар же никогда не скрывал, что его интересуют серьёзные отношения, моё нежелание он принимал за проходящую блажь, которая вскоре мне надоест. Что однажды и случилось.

Покачиваясь из стороны в сторону в подвесном кресле из ротанга, находившемся на моей половине сада блистательных Люблянских, я крутила в руках неизменного Ёжкина и продумывала очередной сюжетный ход книги. В этот раз храброму дракончику предстояло спасти из лап чудовища маленького, отважного волшебника.

Солнце светило почти так же ярко, как на берегу Тирренского моря, лучи падали на розарий с живописной белой беседкой в центре. Вид на композицию из привитых роз нарушали две мужские фигуры. Отца семейства Люблянских – человека, благодаря усилиям которого я и наслаждалась тёплым летним днём в благоухающем, ухоженном саду, покачиваясь в кресле, вдыхая насыщенный ароматами воздух. И Вальдемара Рихтера собственной венценосной персоной. В светлых, обманчиво демократичных брюках, рубашке темнее на тон, солнечных очках и с неизменной сдержанно-вежливой улыбкой. Высокий, подтянутый, с царственной осанкой и такими же манерами.

В тот момент я была настолько безмятежно счастлива, что почти любила Вальдемара. Поймите, потомок скандинавских богов – недосягаемая высота для большей части женского населения планеты – стоял в моём саду рядом с моими розами и моим отцом, и сам тоже был моим.

Он обернулся, почувствовав мой взгляд, подошёл, присел у моих ног, сдержанно улыбнулся.

– Фаина? – спросил он. – Ты что-то хотела?

– Выйти за тебя замуж, – не стала держать я интригу.

Откуда, скажите на милость, у столь бесталанной и бестолковой меня возьмётся умение флиртовать с самим богоподобным Вальдемаром Рихтером?

Это случилось за два года до Цюриха, до ночи, когда доверие начало разрушаться и разрушать меня.

Утром после сюрреалистичной ночи в номере, Вальдемар был приветливее обычного, он шутил и даже согласился составить компанию в прогулке по городу. Мы бродили по улицам в готическом, романском стиле, барокко, классицизме, с преобладающей эклектикой, где каждый дом отражал эстетические предпочтения домовладельцев прошлого или настоящего.

Вальдемар выступал в роли экскурсовода, рассказывая, что когда-то на месте города Цюриха стояла германо-кельтская деревня с римским именем Турикум. Жуткую легенду о святых покровителях Цюриха – Феликсе и Регуле. Брат и сестра подверглись пыткам со стороны римских солдат, заставляющих их отречься от своей веры. Они отказались принести жертву Юпитеру и погибли.

В любой местности, куда бы вы ни направились, обязательно будет ходить легенда о мучениках веры или любви. Когда же леденящую историю рассказывал Вальдемар, было сложно не поверить, что это происходило на самом деле. Потомок кельтских богов лукавить не станет.

В номер мы вернулись лишь к ночи, уставшие и довольные. Я-то точно была уставшей, довольной и даже счастливой, несмотря на то, что Ёжкин в очередной раз подвергся злобной критике потомка скандинавских богов. Вальдемар не выглядел уставшим, после длительной прогулки он был свеж и бодр, словно только встал с постели, принял душ и позавтракал.

Нагнувшись под мой рост, который никак не соответствовал будущей госпоже Рихтер, Вальдемар произнёс:

– Я всегда знал, что ты такая девочка.

– Такая, – кивнула я.

В двадцать три года легко соглашаешься с формулировкой «девочка» и «такая», если произносит её кто-то, хотя бы отдалённо похожий на Вальдемара Рихтера, а на меня смотрел недосягаемый для всех остальных женщин мира оригинал.

Я снова, как накануне, оказалась распластана поперёк кровати, снова с интересом наблюдала за происходящим, так же с тайным удовольствием отмечая, что мне нравится происходящее.

Нравилась бесцеремонность, напор, даже злость, с которой мои руки прижимали к матрасу. Боль вперемешку с удовольствием, невозможность решать, оказывать сопротивление – всё нравилось, и накрывшее с головой, неземное, нереальное удовольствие – нравилось.

Новый, интересный опыт, такой же, как проба национального блюда при первой поездке в незнакомую страну. Блюдо может оказаться приторно сладким или невозможно острым, иметь странную консистенцию, вкус, запах, но нельзя отказываться от новых впечатлений. Впечатление – единственное, за что на самом деле стоит платить деньги. Так говорила бабушка Зина, я ей безоговорочно верила. Человек, вдыхающий много лет души в куклы, не мог ошибаться.

Если не отходить от кулинарной темы, то опыт с Вальдемаром в Цюрихе был похож на лютефиск – высушенную и вымоченную в щелочи треску, которая превращается в склизкую полупрозрачную субстанцию. Приезжая в Норвегию, я непременно покупала лютефиск, несмотря на внешний вид, запах и то, что в нём содержится токсичная аминокислота лизиноазалин, вызывающая почечную недостаточность. Однако, мне никогда не приходило в голову есть вымоченную в щелочи рыбу каждый день, везти её домой, заменять ею остальной рацион.

Богоподобный Вальдемар Рихтер решил по-своему, сделав запасы, он постепенно вытеснял другие блюда с нашего стола. Исчезли бобы адамамэ с морской солью, крудо из целой рыбы. Испарились, словно и не было, сытные бизнес-ланчи, сырники на завтрак, салат с лисичками на ужин.

Остался лишь лютефиск, отравляя мой организм лизиноазалином.