Книга Мой лучший враг - Елена Шторм

– …ведешь себя с ней как шут. Это все так картинно, что даже смешно.

– Глор, я рад, что ты думаешь обо мне, но к чему ты клонишь?

Она не успевает ответить – потому что я слегка взбешенно подхожу к ним.

– Слушай, Глор, – небрежно улыбаюсь. – Еще раз приблизишься к моему избраннику – что там делают в таких случаях? Руки вырывают? В общем, отвали от него, ясно?

И обвиваю рукой талию Рейма.

Такого я еще не делала. Чувствую, как его мышцы напрягаются – и расслабляются секунду спустя. Он дарит мне непривычный взгляд:

– Ничего преступного, дорогая. Хотя мне приятна твоя ревность.

Брюнетка кажется взбешенной – то ли его реакцией, то ли тем, что я не дала наговорить побольше гадостей о себе. Пронзает нас злым взглядом, бросает что-то про то, что мы ничего не стоим, и уходит.

Я отпускаю Рейма тут же, но он разворачивается и еще несколько секунд горячо смотрит на меня.

Смогу ли я держать его в поле зрения на балу?

Смогу ли я провести целый вечер с ним – когда не получится отвлечься ни на лекции, ни на задания преподавателей, ни на что?

Понятия не имею. Но мы выясним это очень скоро.

Глава 17

Выходной рядом с Реймом – это очень сомнительное удовольствие. А нам приходится провести его вместе: бал начнется только после обеда, и я с трудом представляю, чем занять себя до.

«Напарник» после завтрака мучается похожим вопросом.

– Что будем делать, избранница? – лениво потягивается он прямо в гостиной. – Можем погулять. Природа, солнце, откровенные разговоры, чтобы подтянуть совместимость.

– Предлагаю просто позаниматься, – отвечаю я.

– Уже ищешь дополнительных занятий со мной? – тут же изгибает он бровь. – Как у Кии?

– Как у Илмана. Уверена, он будет спрашивать про стихийные сущности четвертого порядка в следующий раз. Ты посидишь в своей комнате как хороший студент, я – в своей. Вечером могу спросить тебя, что ты выучил.

– Знаешь, если сильно стараешься, ты можешь быть занудой.

Я лучезарно улыбаюсь.

– Кстати, сделай в ванной все, что ты там делаешь обычно. До того момента, как мы опоздаем на бал.

– О, – улыбается Рейм. – Интересно, чем именно я там занимаюсь по утрам?

Мне вдруг очень хочется взять первый попавшийся предмет, хоть лампу со стола, и швырнуть в него – потому что какие-то идиотские картины мелькают перед глазами против воли. Рейм делает шаг ко мне и шепчет:

– Читаю. Никогда не имел такой привычки, но вот как мы зажили вместе, так сразу понял, что полная ванна с книгой в руках – именно то, что мне нужно. Особенно когда ты ждешь под дверью. Думаю, я знаю, где буду зубрить чушь от Илмана весь день, спасибо за идею.

Я замираю.

– Ты издеваешься?

– А как ты думаешь?

Я просто счастлива, когда он уходит – спасибо, что не в ванную, а к себе в спальню.

День и впрямь не самый веселый, но мне не привыкать.

Позже я подбираю одежду. То есть платье – никакой особой формы для бала не требуется, кроме того, что наряд должен быть «вечерним».

Тут у меня некоторая проблема: снова перебираю гардероб и с сомнением разглаживаю в руках зеленое шелковое платье. То самое, про которое Рейм высказался, что у меня в нем грудь излишне привлекает внимание.

До слов аристократа оно мне очень нравилось – если честно, больше, чем вообще должна нравиться одежда, купленная врагом. Оно удобное, моего любимого цвета и как-то сразу село по фигуре.

Некоторое время думаю, потом решаю: с чего меня опять должны волновать слова «избранника»? Он считает, что я в этой тряпке эффектна, собственные глаза у меня тоже есть. Так буду эффектной, ему назло.

Когда выхожу из комнаты, Рейм окатывает меня напряженным взглядом. Он словно ожидал чего-то другого, и теперь его глаза темнеют.

Еще немного – и я подумаю, что мой вид его действительно волнует. Эта мысль совершенно неуместно проскакивает в голове. Я пытаюсь остановить ее. Буквально ловлю за хвост – потому что на миг она кажется опасной и приносит сомнения, которых я совсем не хочу. К счастью, «напарник» ничего не говорит, только кивает мне, и мы идем в большой зал в главном здании.

Его всегда отводят для торжественных мероприятий. Сейчас тут все чинно: столы с едой у стен, большое пространство в центре, огромные люстры, горящие всеми цветами радуги. Преподаватели и студенты уже собрались. Сначала будут торжественные речи – про то, что еще один год в академии обязательно подарит нам много нового и потрясающего, про то, что руководство радо предложить нам повод отвлечься, а ребятам с младших курсов – познакомиться друг с другом.

Мы едва успеваем присоединиться к общей толпе, как слово берет Илман, а за ним – дружелюбный профессор Луграс, который всегда умеет обнадежить студентов. Если спросить меня – то понапрасну. В первом семестре я почти поверила, что на балу меня может ждать что-то приятное.

Конечно, оно не ждало.

Выслушав очередные красивости, мы наконец идем по залу – чтобы в очередной раз поздороваться с золотыми мальчиками и девочками.

И я должна кое-что признать. Если сравнивать с вечеринкой у Ски, реакция на мою персону изменилась. Демоновы аристократы, которые тогда меня не замечали, сейчас выдают кивки и приветствия. Те, кто были подчеркнуто холодны, улыбаются и Рейму, и мне. Не знаю, насколько искренне, но я вдруг чувствую себя очень странно. Вальдо и Ада Стиур, его нынешняя подружка, чокаются уже раздобытыми бокалами. Дулас и Кариса встречают нас, сияя.

– Смотри, что у нас есть, – набрасывается на меня блондинка, приподнимая рукой ожерелье в виде сложенных крыльев и букв «Д» и «К».

У ее глуповатого напарника – такая же брошь на пиджаке.

– Какая потрясающая идея, – воздевает брови Рейм, пока я тщетно ищу ответ. – Повторяете за великими?

– Я считаю, что они превзошли вас, – смеется Вальдо, не отрываясь от своей подружки, которая поглядывает на всю эту чушь так, будто вот-вот попросит и себе знак отличия.

Сомневаюсь, что она удостоится такой же чести, по простой причине: дольше пары месяцев рядом с голубоволосым еще никто не задерживался. Хорошо, что об этом не говорят вслух.

– Правда, что вы все же прошли тест и выдали в кои-то веки сносный результат? – фыркает блондин.

– Отличный, Дулас, – поправляет его Рейм. – Куда лучше вашего.

– Ох, ну хоть какая-то конкуренция. А то я уже поверил, что самую напыщенную задницу попрут с факультета первой.

Все это «дружелюбие» действует на меня неожиданно. Потому что вдруг напоминает нашу утреннюю перепалку с Реймом. И десяток до этого. Мысль о том, как именно мой враг разговаривает со своими дружками и не представляет ли он именно так все нормальное общение, – она немного нездоровая.