Книга Все семь волн - Даниэль Глаттауэр

Ну вот, я все сказала. Более ненавязчиво предлагать себя мне не хотелось. Более навязчиво я уже при всем желании не смогла бы это сделать. Более навязчиво я уже никогда больше тебе себя не предложу.

Честное слово!

Через пятнадцать минут

RE:

Дорогая Эмми!

Через несколько часов я уже буду сидеть в поезде — я еду в Гамбург, к своей сестре Адриенн, и пробуду там до вторника. А ты едешь со своей семьей в Хорватию — кажется, в среду? Значит, мы увидимся уже, наверное, после твоего возвращения. Эмми, я понимаю, тебе не терпится поскорее узнать, что произошло. И у тебя есть все основания желать этого. А у меня есть потребность рассказать тебе это. Честно! И ты все узнаешь, до мельчайших подробностей, обещаю тебе. Примем Гамбург и Хорватию как неизбежность. Я должен немного прийти в себя. Мне нужна некоторая дистанция по отношению к тому, что произошло, — по отношению к Памеле и к себе самому. Но не по отношению к тебе, Эмми, поверь мне!

Через восемь минут

RE:

По отношению ко мне твоя дистанция и так уже слишком велика и вряд ли может еще увеличиться, дорогой мой.

Лео, ты меня уже замучил своими отсрочками и отказами, своими «завтраками» и безмолвными поворотами на сто восемьдесят градусов! Когда я вернусь с Истрии, ты, скорее всего, объявишь о своей помолвке с «Пэм». И никаких «мельчайших подробностей» об этом решении я, увы, не услышу. Потому что тебе, как всегда, сначала нужно будет «немного прийти в себя». Лео, я больше не хочу! Не сердись: чего бы ты на этот раз ни ждал, чтобы поведать мне о себе нечто важное, — я больше не жду. С тех пор как я тебя знаю, я только и делаю, что жду. За эти два с половиной года я ждала в три раза больше, чем за все свои тридцать три года жизни. Если бы я еще при этом хоть раз знала, чего, собственно, жду! Я свое отждала. Я по горло сыта ожиданием. Мне очень жаль, но это факт!

(Ну вот, а теперь ты опять будешь молчать и дуться.)

Через минуту

RE:

Нет, Эмми, я не собираюсь ни молчать, ни дуться. Я еду в Гамбург. И я вернусь обратно. И напишу тебе. И не объявлю ни о какой помолвке.

Всего самого доброго!

Лео

Глава шестнадцатая

Через пять дней

Тема: Расставание с Памелой

Доброе утро, дорогая Эмми!

Привет Средиземноморью с Хохляйтнергассе, 17–15! Я вернулся. Я есть. Я — опять я. Я сижу перед своим ноутбуком на террасе. За спиной у меня — типичное убогое холостяцкое жилище, только что покинутое женщиной.

Вчера я говорил с ней по телефону. Она благополучно добралась до дома. В Бостоне дождь. Странно, что мы уже опять можем говорить друг с другом. Правда, довольно скованно, периодически глотая комок в пересохшем горле, давясь рвущимися наружу эмоциями, скрипя зубами, но все-таки можем. А всего неделю назад нам удался головокружительный номер — одновременно бросить друг друга без предупреждения, без объяснения причин. Я начал: «Памела, мне кажется, это будет лучше для нас обоих…» Памела закончила: «Расстаться. Ты прав!»

Мы ничего друг другу не должны, мы оба потерпели крах, провалились по полной программе, элегантно, виртуозно, «синхронно», набрав максимальное количество штрафных очков. Мы аккуратно разложили перед собой свои разочарования, потом свалили их в одну кучу и честно поделили между собой. Каждый взял свою половину. Вот так мы расстались. На прощание мы обнялись, поцеловались и похлопали друг друга по плечу. Молча выразив при этом друг другу «искренние соболезнования». Мы оба плакали, тронутые слезами друг друга. Это была настоящая сцена погребения — как будто мы оба похоронили нашу общую родственницу. Мы просто по-разному называли ее. Памела называла ее доверием, а я — иллюзией.

(Продолжение следует. Я пока отправляю написанное и иду делать себе кофе. До скорого!)

Через десять секунд

Тема: Сообщение об отъезде адресата

В НАСТОЯЩИЙ МОМЕНТ Я В ОТПУСКЕ И НЕ СМОГУ ПОЛУЧАТЬ ПОЧТУ ДО 23 ИЮЛЯ.

С ЛУЧШИМИ ПОЖЕЛАНИЯМИ,

ЭММИ РОТНЕР

Через тридцать минут

RE:

Я ожидал этого, Эмми. И наверное, так даже лучше! Я ведь даже не знаю, хочешь ли ты все это выслушивать. А так я узнаю это самое раннее через полторы недели. Поэтому я могу теперь, не стесняясь, продолжить свои излияния, дорогая моя. Памела была первой женщиной, которая не напоминала мне тебя, которую я не сравнивал с тобой, в которой не было ничего от тебя, моего виртуального желанного образа, и которая меня тем не менее привлекала. Я увидел ее и понял, что должен в нее влюбиться. Это было ложное заключение, ошибочное решение — это «должен», этот план, это намерение и мои лихорадочные усилия реализовать его. Я был одержим мыслью полюбить ее. Я растворился в этой мысли. Я до последнего момента делал для этого все, что мог. Не делал только одного: я никогда не задавался вопросом, люблю ли я ее. Было три стадии моих отношений с Памелой. Четыре месяца в Бостоне — это было мое лучшее время с ней, МОЕ время с ней, мне дорог каждый день каждого из этих четырех месяцев. Когда я прошлым летом вернулся из Америки домой, появилась ты. Опять ты, все еще ТЫ! Мои шкафы, набитые чувствами. Как я был наивен, думая, что они исчезнут сами по себе! Ты очень быстро напомнила мне, что не может быть конца без начала. Мы встретились. Я увидел тебя. УВИДЕЛ ТЕБЯ! Что я должен был тебе тогда сказать? Что я должен сказать обо всем этом сейчас? Я как раз переживал вторую стадию своих отношений с Памелой — любовь на расстоянии, прерываемую волнующими экспедициями в неизведанное и наплывами мощной тоски по нормальной, постоянной жизни вдвоем, с походами по магазинам и вытряхиванием пылесборника пылесоса. Как я коротал время ожидания своего будущего? С тобой, Эмми. Где я обитал бесплотной тенью? Рядом с тобой, Эмми. С кем я тайно жил в глубине моей души? С тобой, Эмми. Все с тобой. И мои самые прекрасные фантазии теперь имели еще и конкретное лицо. Твое лицо. А потом приехала Памела и осталась. Стадия третья. Я переключил тумблер в голове: Эмми off — Памела on. Жуть!.. Полная концентрация на «женщине всей жизни», на избранной, которую нужно было любить. Прикладная иллюзия «всего». Ты навела меня на эту идею своим «разумным партнерством». Я решил, что смогу добиться в этом деле лучших результатов, чем вы с Бернардом. А может, я просто хотел «доказать» это тебе. Я изо всех сил старался сделать Памелу счастливой. Сначала ей это льстило, она чувствовала себя хорошо и спокойно. Мне самому это тоже было на пользу, это был ловкий отвлекающий маневр, своего рода трудотерапия. Только не прислушиваться к себе, только не слишком увлекаться общением с Эмми! Каждый согретый душевным теплом мейл к тебе, каждую проникновенную мысль о тебе я должен был тут же «искупить», загладить каким-нибудь проявлением своих чувств к Памеле. Тем самым я успокаивал свою совесть. Но Памела недолго заблуждалась относительно моих бесчисленных жестов любви. Вскоре она как-то растерялась, сникла, поняла, что переоценила свои силы и возможности, стала чувствовать себя как в клетке. Ей захотелось свободы, независимости, пристанища, дающего преимущество игры на своем поле. Такую возможность ей давал только Бостон. Я видел в этом единственный шанс реализовать свою иллюзию. Ты, наверное, помнишь мои мейлы. Наш пробно-испытательный совместный отпуск прошел довольно гладко, и я возомнил, что готов начать с ней новую жизнь на Восточном побережье США. Мы собирались уехать туда в начале следующего года, все уже было спланировано, вопросы работы и жилья решены. И тут я… Да, и тут я рассказал ей о тебе, Эмми.