Книга ЦИФМИН - Николай Болошнев

– Конечно, Лерочка, спасибо тебе большое…

Федор сделал шаг по направлению к Лере, но она, улыбнувшись, погрозила пальцем.

– Не здесь, все потом. Лови там, кого ты хотел, и возвращайся. Увидимся в офисе.

Лера быстрым шагом пересекла сквер, грациозно сбежала по ступенькам и пошла к зданию Министерства, покачивая бедрами. Федор невольно засмотрелся. Впрочем, краем глаза он заметил, как из столовой во двор массово повалил чиновный народ – подходил к концу обеденный перерыв, и сотрудники спешили занять рабочие места. Федор разглядел в толпе высокую мелированную блондинку: снова в красном, на этот раз – в шелковой блузке. «Интересно, машина у нее тоже красная? – подумал Федор. – Ведь не может же быть, чтобы у нее не было машины».

Федор решительно спрыгнул с бордюра, отделявшего сквер от парковки, и затесался в общий поток. Лавируя между людьми в синих и серых костюмах, он постепенно протиснулся к Тарасовой и пошел рядом с ней. Она набирала сообщение в телефоне, но, почувствовав на себе чей-то взгляд, обернулась и посмотрела на Федора.

– Вы Нина Тарасова, врио начотдела протокола?

– Да, это я. А что такое? – настороженно спросила она.

– Федор Скрябин, вы меня, наверное, не знаете, начотдела внешних связей. Вернее, тоже врио.

– Очень приятно…

– У нас мало времени, поэтому спрошу прямо: вам поручили составить на меня досье? Я предполагаю, что это так, потому что мне поручили составить его на вас. Может быть, мы могли бы…

Тарасова вдруг отпрянула от Федора как от прокаженного, едва не упав на своих высоких шпильках.

– Это конфиденциальная информация! Я не могу ее разглашать! – испуганно заверещала она, так что шедшие рядом люди с любопытством обернулись.

«Блядь! Лучше бы не подходил!» – подумал Федор и стал прокладывать себе путь к отступлению. Выскользнув из общего потока, он побежал вперед, к входу в Министерство, чтобы опередить коллег Тарасовой, на случай, если она вдруг надумает им пожаловаться.

Добежав до кабинета, он со злостью плюхнулся в кресло.

– Что, как прошло? – холодно спросил Петр, было заметно, что он все еще сердится.

– Не очень удачно. Слушайте, а кто-то из вас знает что-нибудь про Тарасову? Прямо вот вообще что угодно?

Лера молча покачала головой, Надя пожала плечами.

– Красивая баба, больше ничего, – сказал Петр.

– Это я и так вижу… – ответил Федор и, заметив, как Лера поджала губы, поспешил добавить: – Хотя и вульгарная, конечно.

* * *

Чтобы отработать заказ «Управленца», Федор прямо перед динамиком прочитал коллегам мини-лекцию о пользе видеоконтроля за рабочим процессом. Потом внешников вызвали в кадры, чтобы подписать согласие на установку камер. Оставшуюся часть дня Федор потратил на поиск информации о Тарасовой. Он просмотрел все данные на внутреннем портале, прошерстил, как всегда, бесполезный «Госпоиск», даже залез с телефона на ее страницы в соцсетях, однако не обнаружил никаких зацепок для характеристики. Все, что удалось выяснить, – что она была из Саратова и там же окончила пединститут по специальности «преподаватель русского языка и литературы». Кроме того, у нее действительно оказалась красная машина, и почти на всех фото она позировала, сложив губы «уточкой». «Ладно, – подумал Федор, – если завтра ничего не найду, пришью ей «аморалку». Пусть «Управленец» разбирается».

У Нади зазвонил смартфон. Посмотрев на экран, она спешно встала из-за стола и вышла в коридор. Через пару минут она вернулась, расстроенная, с мокрыми глазами.

– В субботу похороны Пустохвалова. Звонила его мать, приглашает нас прийти…

– Его уже хоронят? – Удивленный Леша вошел в кабинет к остальным.

– Да, уже даже кремировали – в субботу будет коллективное отпевание вместе с другими урнами и торжественное захоронение. Это какая-то новая схема, я не очень разобралась.

– И что, неужели нет никакого расследования?

– Родные отказались от претензий. Мать сказала, что им показали видео: на нем видно, что он сам вылез на карниз. С заключением патологоанатома они согласны, так что дела возбуждать не стали.

– Интересно, как же они его засняли? – пробубнил Федор. – С той стороны же нет камер. Наверняка смонтировали все на компьютере…

Он поднял взгляд от экрана. Коллеги молча смотрели на него с недоумением. Федор покашлял в кулак.

– Значит, в субботу? Я думаю, нам всем нужно пойти. Все-таки мы проработали с ним столько лет… И Сорокина с Хомяковой и Каляевой нужно позвать, наверное.

– Кстати о Каляевой, – спохватилась Надя. – Я с ней поговорила, как ты и просил. Она вроде планирует выйти в августе или сентябре. Но перед этим хочет с тобой пообщаться.

– Это о чем же?

– Ну как о чем? – Надя выпучила глаза и взглядом показала Федору на динамик под потолком.

– А, ну да… поговорим, конечно. Может, собственно, на поминках, чтобы ей сюда не приходить.

– Ох, Федя! – Лера закатила глаза и встала из-за стола с кружкой.

– Ну что теперь-то не так?

– Все так, давайте только уже закроем тему с похоронами, – резко сказала Надя. – Я точно пойду, если и не ради Пустохвалова, то ради родителей. Его и проводить-то особо некому, друзей за пределами работы у него не было…

– И я пойду, – сказала Лера.

– И я.

– И я.

Все посмотрели на ссутулившегося за компьютером мрачного Петра. Наконец он не выдержал.

– Хорошо-хорошо, я пойду. Надо поддержать, я понял, – проворчал он.

– Нужно, наверное, заказать какой-нибудь венок, вроде как от всех нас, – неуверенно заметил Куницын.

– Да, Леша, ты прав. Женя, позвони, пожалуйста, на кладбище, закажи венок. Как узнаешь стоимость, скажи, разделим все поровну.

Женя задорно закивал и бросился искать контакты кладбища.

– Может быть, скинемся его родителям тоже? Хотя бы понемногу, чтобы их поддержать? – спросила Лера.

– Не-не, – резко возразил Петр. – Пустохвалов был побогаче нас в разы, но что-то никогда ни на что не скидывался, даже на дни рождения. Так что и мы не будем деньгами сорить, лучше просто купим венок побольше.

В конце дня Федор еще раз напомнил всем про досье. Покивав, коллеги молча разошлись по домам. Даже Лера попрощалась с ним как-то скомканно, не глядя в глаза. Федор чувствовал, что атмосфера в коллективе стала напряженной, и злился на коллег. «Какого хрена они так рассердились из-за дайджеста? Можно было, конечно, сказать им об этом и попозже… Но с другой стороны, чем раньше говоришь плохие новости, тем легче люди их переносят. Не думали же они, что я так и буду делать эти гребаные подборки? Особенно после того, как они слились и переложили на меня всю ответственность!» Предчувствуя очередную бессонную ночь, Скрябин зашел в аптеку и купил снотворное.