Книга Классическая попаданка или думать надо над своими желаниями! - Риска Волкова

— Лишь первый год. Потом один мой друг узнал об этом… Спросил, могу ли я наладить его контакт со снами одной девушки, в которую он был влюблен. Я попробовал, и все получилось… Я не смог остановиться на этом, каюсь! Я проникал в сны людей и заставлял их ехать ко мне из других деревень, потому что им снилось, что если они посетят меня, то это будет к удаче.

— Мда… — Князь Утеса понимал, что мужчина был человеком спорным. Его шутка над братом, эти махинации со снами других людей ради собственной выгоды… Однако, подкупала его честность… И его дар! С помощью него он сможет увидеть Алису! И еще… Еще у него появились кое-какие мысли.

— Ты говорил, что посылал брату кошмары… Сможешь ли повторить этот трюк сейчас?

— Повторить?

— Тот дракон, что спалил окрестные деревни. Видишь ли, я никак не могу до него добраться. А вот он до меня — может. И до мирных жителей тоже…

Джор невольно сжал на руках кулаки.

— Попробую. Если это спасет чужие жизни, то я согласен.

Когда прием закончился, Фейрис устало налил себе красного, как кровь вина. Он переговорил едва ли не с тысячами людей. Из них он отобрал пока только трех. Джор, с даром сноходца, был из них последним. Еще были щуплая девица Наира, владеющая магией невидимости, и мужчина, Гинт, из благородных, отличающийся исключительным умом и логикой.

Хлебнув напиток и позволяя мышцам расслабиться, Фейрис, позвонив в колокольчик, позвал слугу.

— Что угодно? — появился тот спустя всего несколько минут.

— Тот господин, который назвался Гинтом, он уже освоился здесь, в замке? — спросил Ферийс, вращая на столе монету с изображением Богини Справедливости. Та завертелась, со звоном упав на стол. Князь Утеса прихлопнул ее рукой.

— Да, вполне. Вы что-то хотели?

— Хочу, чтобы он пришел ко мне. Хочу проверить его в деле.

Слуга кивнул, сообщив о том, что сейчас приведет того, кого хотел видеть Фейрис.

Тот и правда появился спустя несколько минут.

— Ваша Светлость… — склонился мужчина, холеный и аристократически тонкий, в низком поклоне.

— Слуга сказал, что Вы вполне освоились, поэтому я решился Вас потревожить. — сказал Князь Утеса.

Мужчина мягко улыбнулся.

— Все в порядке. Какая-то проблема?

— Я хотел дать Вам время освоиться подольше, но, увы, не могу ждать. Ради этого я, собственно, и решился на создание особого круга своих приближенных, своей свиты… Вы ведь слышали о Колвинде, моем брате?

— Кто же его не знает. Сущий дьявол… Никто не может его поймать, даже императорские ищейки, а они многое умеют.

Фейрис кивнул.

— Они не могут, а мы должны.

— Но как? Я, конечно, достаточно образован и умен, но не настолько, чтобы перехитрить изворотливого убийцу с непонятным магическим даром… Я, при всем уважении, не смогу его найти…

Князь Утеса усмехнулся.

— Это от Вас и не требуется. Я хочу, чтобы Вы подумали над кое-чем другим.

— Над чем же?

— Мне нужно, чтобы Вы придумали сказку… Самую романтичную, нежную, теплую и… И страстную. Ту, которую обычно ждут все девушки…

Гинт широко улыбнулся.

— Хотите очаровать даму? Это запросто!

— Это еще не все… — помедлив, сказал Ферийс. — Я хочу, чтобы Вы так же придумали самый страшный кошмар. Такой, чтобы жуть от него, не отпускала даже наяву, не то, что во сне.

А вот это поручение заставило Гинта нахмуриться, озадаченно закусив губу.

— Для кого именно? Как с первым случаем, так и со вторым, необходимо знать человека, для того, чтобы попасть, как говорится, в ноты. Ведь и кошмар и сказка каждому необходимы свои.

— Что ж, кошмар, для моего брата, разумеется. Сказку же необходимо придумать для моей возлюбленной, Алисы. Но рассказать о ней я тебе вряд ли смогу…

Одна из прядей волос, выбившаяся из общей сложной прически Фейриса, вспыхнула огнем. Князь Утеса боялся, но сдаться уже не мог.

* * *

Мы с Граниэлем остановились на одном из постоялых дворов города, выбрав для себя две небольшие комнаты. Плотно поужинав и поговорив о всякой ерунде, мы разошлись по разным номерам.

Я стянула с себя несколько слоев одежды, к которой привыкла уже за все время нахождения в этом мире, и, оставшись в одной ночной рубашке, нырнула в теплую пуховую постель.

Я закрыла глаза, чувствуя, как на меня наваливается нега сладкого сна.

Вначале я ничего не видела. Был лишь мрак и темнота. Я спала спокойным и легким сном. Потом же, к моей темноте прибавился какой-то запах. Упоительно-нежный, цветов и меда. Я стала улыбаться, замечая, что мрак вокруг меня начинает расступаться. Я стояла прямо посреди огромного цветочного поля. Вокруг меня кружились с тихим жужжанием пчелы и бабочки, майские жуки… Я счастливо огляделась вокруг и даже засмеялась, настолько хорошо было тут. Я пошла вперед, срывая душистые цветы и делая из них себе венок. Здесь и васильки были, и ромашки, и иван-чай, и змеевик…

— Алиса… — услышала я чей-то голос.

Обернулась и увидела мужчину. Он был в маске, тело же его скрывал темный плащ с капюшоном.

— Кто Вы? — удивилась я.

— Тот, кому принадлежит это прекрасное поле… Я хочу сделать тебе подарок. — голос мужчины был бархатным, завораживающим, словно голос кота.

— Какой?

— Иди сюда!

Я подошла ближе. Мужчина же протянул мне шкатулку, которая волшебным образом появилась у него в руках.

Я взяла ее в руки и раскрыла. Ко мне навстречу вылетели две удивительно красивые бабочки. Они порхали вокруг меня и кружились, а потом опустились вниз, сев на одни из цветов, и начав увеличиваться в размерах. И вот, передо мной уже стоят две очаровательные малышки. Одна повыше — рыженькая, а другая со светлыми хвостиками. Обе с веселым звонким хохотом побежали ко мне.

— Мама, мама! — кричали они.

Я невольно вгляделась в их лица, и действительно обнаружила знакомые мне черты. Вот у светленькой носик точно мой.

— Это мои дети? — удивилась я, обнимая малышек. От них шло такое чудесное тепло, что невольно хотелось улыбаться и целовать их.

— Да. И мои тоже… — этот голос пробирал до мурашек.

Выходит, этот человек, лица которого я не могу увидеть, отец моих детей?

— Мы… Мы счастливы? — отчего-то спросила я, неуверенно поднимая взгляд на мужчину.

Хоть маска и скрывала, но я была уверена, что он улыбается сейчас.

— Очень.

— Папулечка! — кинулись дети к мужчине. — А давайте вы с мамой еще нам споете? Ну, ту песенку, которую вы вмести пели?