Книга Жажда. Тёмная вода - Ник Никсон

— Запасной выход, наверное. Давай отсюда начнем.

Они вошли в лабораторию и принялись обильно поливать все из канистр.

— Не жалей. Сказано, ничего не пропустить.

Кобальт стоял за дверью и слушал, как булькает и стекает по стенам и шкафам бензин. Вскоре чиркнет спичка, и адское пламя завершит то, что начал несколько дней назад ученый.

Закончив в лаборатории, неизвестные пролили бензиновую дорожку по полу до жилого блока и исчезли с канистрами в нем.

Кобальт вышел в коридор, незаметно проскользнул мимо жилого блока и побежал к выходу. Выскочив на улицу, наткнулся на стоящий у входа автомобиль. Возле него покуривал сигарету человек с оружием.

Повисла трехсекундная пауза, во время которой они растерянно пялились друг на друга.

Мужчина бросил сигарету, схватился за автомат. Сталкер отреагировал мгновенно. Выстрел. Пуля поразила противника в голову.

Только сейчас Кобальт заметил на боковом стекле машины наклейку черной пятиконечной звезды на желтом фоне. Такой же знак на шевроне униформы убитого. Кремлевские гвардейцы.

Только что он совершил самое страшное из преступлений. У него не было выбора. Если бы не он убил, убили бы его.

Гвардейцы? Здесь? Откуда они узнали об убежище и почему решили его уничтожить?

Локус!

Кобальт бежал так быстро, насколько мог. На фоне зарева заходящего солнца поднимался густой черный дым.

* * *

Кровать Локуса в фельдшерской пустовала. Горский сообщил, что полчаса назад мальчика увели сталкеры.

— Я был уверен, что по твоей просьбе, — растерянно оправдался он.

Кобальт прибежал в школу. Ольги там нет. С детьми занималась ее помощница, Вера. Девушка не видела жены несколько часов.

Ольгу Кобальт нашел по гвалту голосов в гараже. Она ругалась на Фонаря. Увидев мужа, побежала к нему, на ходу нервно тараторя:

— Я только на минуту отлучилась. Возвращаюсь, а его уже нет. Он его увел. Отдал неизвестно кому.

Фонарь, сложив руки за спину, виновато косился исподлобья.

— Где мальчик? — строго спросил Кобальт.

— Коб, ну ты же сам говорил, пацану не место тут, надо родственников найти и все такое, — оправдывался Фонарь. — Откуда я знал, что он важный такой?

— Кто это был?

— Он представился профессором, о котором говорил Локус, — объяснила за него Ольга быстрым срывающимся голосом. — Он все знал.

— Угу, — подтвердил Фонарь. — Такой жирный, с голоском как у бабы.

— Я не успела его перехватить. Я так виновата. Прости меня.

Кобальт кивнул жене. Он не держал на нее зла.

— Ты хоть документы у него проверил? — спросил Кобальт.

— Я… Нет. Послушай, Коб, тот мужик все знал про пацана. И про убежище, и про отца его знал, — Фонарь помолчал и виновато добавил, — И пятьсот фляг дал.

— Куда они его повезли? — спросила Ольга.

— В сторону Кремля, — сказал Фонарь.

— Ты нашел что — нибудь в убежище? — спросила она с надеждой в голосе.

— Там ничего нет.

— Почему от тебя так бензином пахнет?

— Долго объяснять. Сейчас важно вернуть Локуса.

— Ты думаешь, это был не профессор?

— Уверен, что нет.

— Тогда откуда они узнали?

— Твой брат им сказал, — произнес он.

— Что? Дюша?

— Я сам его попросил, — Кобальт вздохнул. — Сейчас это уже неважно.

Ольга задумалась.

— Я попрошу отца обратиться в Кремль. Он объяснит, что возникло недоразумение. Скажет, Локус гражданин Мида. Они должны его вернуть.

— Это не поможет, — произнес Кобальт. — Они знают кто он.

— Что теперь делать? Я пообещала ему, что никуда его не отдам, — Ольга расплакалась.

Кобальт обнял ее.

— Я верну его. Обещаю.

— Ты сказал, они не послушают.

— Я не собираюсь с ними разговаривать.

ГЛАВА 8

Иван Иванович пристально смотрел на гвардейца, стоявшего напротив стола.

— Так кто это был? — строго спросил он.

— Я не видел. Наверное, урка.

— Он что — нибудь украл?

Гвардеец судорожно покачал головой.

— Наверное, услышал нас, испугался и убежал. Дорофеев был уже мертв, когда мы вышли.

— И вы больше никого не видели в убежище?

— Нет, там точно было пусто. Хотя… — гвардеец прервался и задумался. — Когда мы пришли, работал генератор.

Губернатор постучал пальцами по столу.

— Сколько генератор работает на одном баке?

Гвардеец пожал плечами.

— Часов восемь, может быть, десять.

— Значит, там кто — то все же был еще до вашего приезда.

— Эм, да. Возможно.

— Не возможно, а был, и хладнокровно убил вашего сослуживца, а вы не поймали его. И даже не можете опознать. Вы позор Кремлевской гвардии.

У гвардейца задрожали губы.

— Простите, губернатор. Такого больше не повторится. Позвольте начать преследование, мы его найдем.

От гвардейца несло бензином и гарью, весь кабинет уже провонял. Оставить его здесь еще на минуту и провоняет шоколад в тарелке, потом его невозможно будет есть.

— Можете идти. Приказ последует вашему начальству.

Гвардеец кивнул, развернулся и зашагал к выходу. У двери вдруг резко остановился. Из тени кабинета к нему медленно вышла фигура в балахоне.

— Я… — протянул гвардеец. — Сделал, как приказали. Я все сжег. Там ничего не осталось, только пепел. Пожалуйста, нет. Я не хочу, — он сорвался на плач. — Не надо… нет…

Иван Иванович тем временем читал демографический отчет. Все граждане Кремля делились на несколько групп по цветам: зеленые — самые ценные кадры, синие — средний персонал — здесь наибольшая ротация, желтые — неработающие женщины и дети. Статистика обновлялась ежемесячно, в последнее время два раза в месяц. Больше всего губернатора интересовала красная зона, туда попадали те, кто уже не сможет полноценно работать, больные и старики. В сегодняшнем списке таких девять человек, рекорд за последний год. Население стареет, но детей рождается стабильно много, чему способствует сытая жизнь и повышенная норма воды для родителей в качестве мотивации. Подрастающее поколение, более сильное и энергичное, сменяет стариков на рабочих местах, а тех, в свою очередь, надо куда — то девать. На одного красного в месяц уходит минимум шестьдесят литров, в год больше семи сотен. При постоянном снижении производства, Кремль не в состоянии содержать их. Времена поощрения за прошлые заслуги давно канули.