Книга Невеста для Бессмертного - Константин Фрес

— Это не твое! — проревел он, вцепляясь всеми лапами в дубовую зелень. Страдающая Жижа не ответила. Она максимально напряглась, думая, какую бы пакость сделать коту, чтобы отвлечь его и, пока он будет справляться с трудностями, достать цветы. — Ты не пройдешь!

Коварная Жижа встала во весь рост. Сквозь нее бледным бело-зеленым пятном просвечивало солнце, ветер оставлял на жижистом теле плохо разглаживаемую рябь. Вытянув вперед жижистую зеленую руку, Жижа воспроизвела наглый самоуверенный приглашающий жест из всех фильмов с участием Ванн Дамма — мол, нападай, давай. Кот не стерпел такой фамильярной наглости; он взревел и одним толчком задних лап мужественно послал крепкое тело веред, на врага.

Жижа злодейски захохотала, расступаясь перед летящим котом, располовинясь на две равные кучки, и кот, который не имел никакой возможности затормозить, понял, что он в пролете. Вместо врага он хватал когтями летний воздух и билет в один конец — вниз с дуба. Это означало лишь то, что он свалится, а у Жижи будет предостаточно времени сорвать цветы, которые сейчас от испуга нервно выстукивали калинку-малинку, водя хороводы втрое быстрее обычного.

Но зеленый Ван Дамм не с тем связался. Этого в его фильмах точно не показывали; и в том моменте, когда его враги падали, поверженные, кот извернулся и вцепился всеми своими лапами в трещащие и качающиеся ветки.

Он повис, пыхтя и тараща перепуганные глаза, видя лишь гыгыкающую жижу и слыша лишь испуганный стрекот Горынышны над головой. В его кошачьей голове проносились тысячи мыслей, разбитых на мелкие кусочки, и отчего-то «бегите, глупцы». Древнерусский хор в последний раз слабо вякнул и вдарил, наконец, во всю мощь легких. Один цветок, ослепительно-красивый, как раскаленная добела золотая лилия, раскрылся, вызрев окончательно.

— Гы-гы-гы, — сказала радостная Жижа, достигнув вожделенной цели. Цветок был чудо как хорош, Жиже даже стало жаль его есть, и она решила для начала облизать бутон того, что не раскрылся. Для облегчения своего состояния и для продления времени любования.

Это замешательство стало для нее фатальным; стрекоча, как голубой вертолет с волшебником, Горынышна слетела с балкона, словно танцовщица к своему оловянному солдатику, подхваченная порывом ветра и святым негодованием. Напрягая крылья, вытянувшись в струнку, как ломовая лошадь, она совершенно неуважительно впилась лапами в загривок кота и потянула его наверх, втаскивая на дуб, на более надежную почву. Кот яростно шипел и плевался, собираясь устроить Жиже Ватерлоо.

Жижа, кайфуя, медленно дожевывала гаснущий в ее пасти бутон и с наслаждением принюхивалась к раскрывшемуся цветку. Древнерусская магия шептала ей о том, что Жижа — тоже человек, и достойна всего самого лучшего. Жижа слушала могучие, прорастающие в самую душу слова, и ощущала себя кем-то красивым, сильным, умным и отважным, как пионер, смотрящий в светлое будущее. В жижьей душе рождалось необъяснимое томление, непонятные желания сменяли одно другое. Воспоминания о позорной пьянке с лешим почти стерлись из ее памяти, осталось только коммунистическое стремление в прекрасное далеко… и тут все испортил кот.

Налетев, как ниндзя, он поверг почти ставшую человеком Жижу в страх и трепет. Накинувшись на нее сзади, когтями словно сюрикэнами подрал он ей жижистую спину, пустив по ней некрасивую бугристую рябь, злобной красной пастью выкусил кусок из головы, прямо промеж глаз, и лапами впился в рот Жижи, как удила — в лошадь. Золотая коронка с главного кусачего зуба кота слетела и застряла в голове Жижи, прям промеж глаз, отчего Жижа забила руками по наглой кусачей морде, сплющивая ладони количеством оплеух.

— И-и-и! — заверещала беспомощная, беззащитная испуганная Жижа, сию минуту определившаяся с полом. Она девушка! Она однозначно, твердо и непоколебимо девушка, а этот мужлан и женоненавистник бьет и истязает ее!.. Кот же обо всех этих метаниях Жижи не знал, и оттого с чистой совестью уничтожал монстра так, что зеленые брызги летели из-под лап.

— Ква-а-акая жестокость! — проорала Жижа вполне человеческим голосом, введя в ступор своего палача. В последнем отчаянном прыжке рванула она к оставшемуся цветку, но налетевшая Горынышна ака поганый змей яростно дунула пламенем, и взрывом разбросало всех — и кота, и цветы, и Жижу, словно лягушку при старте ракеты на Байконуре…

…Кот лежал на матери сырой земле, раскинув лапы и закатив глаза. После прорастания дубов и рыхления корнями она стала на удивление мягкой и помирающий кот ловчее устроил голову на комке, чтоб удобнее было страдать.

— Чума на оба ваших дома!.. — горько выплюнул кот, когда дневной свет над ним заслонили три головы взволнованной Горынышны. — Я пропал! Погиб во цвете лет!..

Он прислонил лапу ко лбу и некоторое время выразительно и глубоко наслаждался предсмертными муками.

Виновато выглядящая Горынышна тоскливо глянула вверх. На качающихся опаленных ветвях цветка не было…

— Иди, спеши, мой друг, — так же горько произнес кот, возложив волосатые лапы на дрожащие лапки безутешной Горынышны, — всем возвести о безвременной кончине… Я сделал все, что мог!

Закатывая глаза и вываливая язык набок, кот полез куда-то за спину и достал чуть помятый, но в целом свежий и нетронутый отвоеванный цветок.

— Скажи им, — тухнущим слабым голосом продолжал кот, — что я дрался как герой…

В это время за подъездной тяжелой дверью застучали легкие шаги, дверь отворилась, и на улицу, в звенящее юное лето, выпорхнула чудесная красавица в голубом нежном платье.

Преображённая Марьванна была чудо как хороша. Стройна, высока, лицом ягодка, фигуркой лоза. Бровями союзнее самой Яги. Ее пышная темная коса лежала на плече, синие дерзкие глаза вдохновляли на поступки и подвиги. Грудь сводила с ума случайных прохожих и случайных свидетелей в окнах. Ноги и попа вызывали необоснованную ревность у бдительных дам.

— Ну, чего развалились тут? — звонким дерзким голосом атаманши выкрикнула Марьванна, тщательно скрывая свое волнение. Ее девичьи тонкие пальцы стискивали клубок, который кривился и ойкал. — Помчали?

Кот, забыв притворяться, торчком сел среди сторонящихся трагедии георгинов. Челюсть его отвисла.

— Маняша, — прошептал мохнатый симулянт, — ты богиня!

А вот Жиже никто ничего такого не сказал.

Ее зеленое тельце взрывом отнесло в сторону трансформаторной будки, и она и опомниться не успела, как заквакала на ряске в какой-то сомнительной луже.

— Ну зашибись, — сказала зло Жижа, чье превращение в человека зловредный кот прервал на полуслове. Впрочем, поправить уже ничего было нельзя.

Глава 14. Первая часть марлезонского балету

На новом месте, куда притащил его новый друг Серега, Кощея приняли очень тепло.

Даже радушно, чего с ним не происходило вот уже добрую тысячу лет.

И кто знает, виноват ли в этом был молодецкий вид его распрекрасный, или венец золотой на темных кудрях, или габбановые штаны, а может, пригоршня золотых, которые Кощей, разрушая стереотипы о скупце, чахнущем над златом, щедро сыпанул в подставленные руки добрых молодцев на входе. Да только вой и гром поднялся вокруг такой, будто сразу дюжина лягушонок в коробчонках спешила посмотреть на этот аттракцион невиданной щедрости.