Книга Школа прошлой жизни - Даниэль Брэйн

Где-то в коридоре раздавались шаги, голоса, кто-то ходил, я слышала, как госпожа Джонсон ругается на кого-то. Никто не собирался к нам заходить, всем было наплевать на меня, и я этому радовалась. Потому что никак я не смогу объяснить, почему я сижу на кровати, а сам директор стоит передо мной на коленях. Двусмысленная ситуация, нехорошая, очень опасная.

Но я ничего не предпринимала, чтобы ее изменить. Не попросила Лэнгли выйти, не сказала, что спущусь к нему в кабинет, не высказала, что он подвергает риску мою репутацию.

— Я… — пискнула я и задумалась. С чего мне начать?

— Начните с начала, — подсказал Лэнгли, словно прочитал мои мысли. — Так будет лучше всего.

— Вы помните тот вечер, когда вы приехали? — я посмотрела на Лэнгли, но вряд ли он стал бы утверждать, что нет. — Я сейчас поняла, что Арчи спокойно прошел до Школы, а потом так же спокойно вернулся назад… — Лэнгли молчал, только чуть улыбнулся, подбадривая. — Знаете, сэр, он ведь видел как кошка. Никогда не пользовался фонарем. Потом мы искали Мэдисон. Помните?

Лэнгли кивнул, хотя мой рассказ был бессвязен. Я восстанавливала события, пытаясь поймать что-то важное, и любой другой человек одернул бы меня и посоветовал быть последовательнее, но не Лэнгли. Он чиновник Священного Собрания, возможно, расстрига, привыкший выслушивать исповеди?

— Тогда же погиб Криспин. И слова Арчи не идут у меня из головы. Он сказал: «Не первый раз я его видел, так почему ничего не сделал, но я хочу дожить отпущенные мне Сущими дни...» И еще — «спрячьте меня...»

— Это странно, вы правы, — Лэнгли нахмурился. — Звучит, как будто он боялся не призрака, а человека. Ведь призраку все равно, кто проговорится, не так ли?

Я не знала, какого ответа он от меня ждет. Не знала, почему опять откровенна с ним. Даже не представляла, верит ли он или хочет в чем-то убедиться. Это действительно было похоже на исповедь, как я читала о них в романах.

— Третий несчастный случай, — продолжал Лэнгли. — Это тоже сказал Арчи. Почему его так напугала именно гибель Криспина? Это сделала лошадь. Арчи был ленив? В Школе ему пришлось перестать пить и начать много работать. Мне кажется, причина, которая побудила его бросить сторожку и переселиться в Школу, не так уж проста. Он ждал новой смерти, это тоже его слова. Ждал — и ничего не сделал, чтобы предотвратить. Почему? Не имел возможности? Желания? Или наш призрак таскал ему выпивку? Простите, госпожа Гэйн, это, безусловно, глупая шутка… Он его видел и не сказал, как он выглядит.

— Трэвис сказала. — Да, Трэвис, которая была в огромной опасности. Вот почему я говорила сейчас с директором Лэнгли — я чувствовала вину, и ни к чему было перекладывать это чувство на Лэнгли. — В ту ночь, когда погиб Криспин, она видела нечто огромное и полупрозрачное возле стен Школы. Оно не шло, а как будто плыло, и на нем было что-то, похожее на плащ. «Оно было живое и неживое одновременно», так она мне сказала, но она не очень верила в это, господин директор. Смеялась сама над собой.

Трэвис не смеялась, это было что-то иное.

— Легенды так описывали эмпуса. Девочки рассказали, что это такое, прочитали в книге, которую теперь невозможно найти. Эмпус — проклятый, самоубийца, не преданный после смерти земле, он показывает человеку то, чего тот больше всего боится. Если увидеть эмпуса, ты обречен.

— Это и в самом деле легенда, — спокойно разъяснил Лэнгли. — Я знаю ее, доводилось читать. В школе мне были интересны легенды, я даже хотел стать историком, изучать старые предания, книги, быт людей… Потом понял, что мне, наверное, будет скучно… — Он улыбнулся. — И что было дальше?

— Они словно злились на себя, что боятся, — вот теперь я нашла то верное, что описывало их мотивы. — Это похоже на… представьте, что ребенок видит кого-то в саду, но не сразу решается рассказать матери, потому что она подумает, что это как чудовище под кроватью, а потом кто-то грабит и убивает соседей, и малыш осмеливается признаться…

— Так и бывает, — обронил Лэнгли и поморщился. — То есть они боялись?..

— Эмпуса. Да, они боялись. Но сказали, что в Школе тепло, что он сюда никогда не войдет. И дали понять, что госпожа Джонсон так думает. Которая пыталась нас убедить, что никакого эмпуса не существует, но приказала протопить Школу. Знаете, как она это потом объяснила? Она опасалась, что кто-то из девочек найдет пропавшую книгу и испугается. А раз в Школе тепло, то им ничего не грозит.

«Этому хлыщу знать об этом необязательно. Чем больше он будет торчать в кабинете старухи Рут, тем лучше будет всем нам», — вспомнила я. Госпожа Джонсон хотела что-то утаить от Лэнгли, и теперь я чувствовала себя так, будто предала ее.

Госпожа Джонсон просила бросить книгу в камин.

— А когда вы заставили меня вломиться в комнатку Арчи, вы думали об этом эмпусе?

Тон Лэнгли меня обмануть не мог. Он словно иронизировал, но я понимала — он может разозлиться и лишить меня части жалования. Но я кивнула:

— Он видел его. Если верить его словам.

— И госпожа Коул. Она сама говорила.

Да, только Лэнгли был тогда настроен крайне скептически и даже поднял меня на смех. Деликатно, но не менее обидно от этого.

— Я пыталась прибегнуть к кармической диагностике. Просчитать, кто может быть следующим.

— Получилось? — в глазах Лэнгли зажегся огонек, а я подумала — он не устал так стоять? Скорее всего, нет, его поза была расслабленной, вполне возможно, это тоже какая-то концентрация. Теперь мне не у кого спросить. — Не очень верю в такие прогнозы, но…

— Медицинские прогнозы обычно верные, — не согласилась я. — Но я не врач.

— И кого вы… просчитывали?

— Госпожу Коул, — призналась я упавшим голосом. — Надо было Трэвис, я знаю. И я не успела спросить, видела ли кого-то госпожа Лидделл. Очень может быть, что она видела давно, еще до смерти маленькой Кин и до случая с госпожой Рэндалл. Но я все равно ничего не смогла рассчитать. Мы ведь не можем опросить всех? Кто что видел, останется тайной?

— Это действительно останется тайной, госпожа Гэйн, — Лэнгли поднялся. Вот так, он выяснил что хотел, и на лице его была теперь лишь озабоченность. — Эта девочка, Трэвис, никому ничего не сказала?

— Только своим подругам. Но одна объявила, что это глупости, насчет другой я не знаю, а третья — та самая Мэдисон, которая ходила за волчьим корнем. Я не могу понять, она боится и нет одновременно. Может быть, это опять как дети с чудовищами? Страшно, когда ты один засыпаешь, а утром высмеиваешь младшего брата, который тоже всю ночь боялся?

— Все может быть. — Лэнгли проявлял нетерпение. — Госпожа Гэйн, думаю, вам стоит хорошо отдохнуть. Я освобождаю вас от всех дел на сегодня. Госпожа Лидделл простит вас, и я не уверен, что она почтила бы хоть чьи-то похороны своим присутствием. Постарайтесь уснуть.

И на этот раз он все-таки вышел, я только грустно всхлипнула вслед, потому что кто-то мог его в коридоре увидеть. Но в глубине души мне было уже безразлично.