Книга Мертвое - Марина Суржевская

Теперь мой номер в списке был третьим. Четвертым значился Ринг, потом Альф, за ним — Итан. Дальше Майлз, Ливентия и в самом конце — Мелания. Послушница сидела, едва сдерживая слезы. И дураку ясно, что чем дальше по списку, тем меньше шансов найти стоящий Дар.

Вот только расстановка могла измениться из-за штрафных звезд, как случилось со мной. Каждая звезда опускала ученика ниже по списку, поднимая его последователя.

Долго размышлять над списком нам не дали, снова завалив новыми сведениями.

Сегодня мы изучали Дары, способные наделить человека знанием. Пытались разобраться, какие Дары опасны, а какие полезны. Но к концу урока все лишь больше запутывались и мрачнели. На каждое правило существовала такая куча исключений, что вскоре я вывела для себя единственное полезное правило, которое можно было обозначить так — «никаких правил»! Хватай и беги — вот и вся наука! И нечего нам головы морочить ненужной болтовней и бесконечными классификациями! Любой мусор, вынесенный из Мертвомира, мог даровать что угодно, вариантов было так много, что у меня устала рука все это записывать. Любой Дар мог оказаться пустышкой, свести с ума или стать невероятно полезным. К счастью для людей, первые два варианта все же случались значительно реже третьего!

Классификация возможных знаний была столь обширной и запутанной, что у меня разболелась голова. Да и какой смысл изучать их все, вот получу свой Дар, там и разберусь, к чему его применить!

Похоже, к подобным мыслям пришли все ученики, потому что под конец занятия многие начали переглядываться и даже перешептываться, плюнув на записи. А когда наставник Бладвин дал задание на вечер и отпустил, многие вздохнули с облегчением.

Словно в противовес вчерашней тренировке, сегодняшняя оказалась легкой и спокойной. До самого вечера мы учились определять по теням время и направление. Занятие снова вел февр с мышиными глазами, что ужасно расстроило Ливентию. Последняя смотрела на меня недовольно, но молчала. Пока.

А когда нас отпустили по домам, я юркнула в коридор Вестхольда раньше остальных. Уже несколько дней мне не давали покоя слова наставника Бладвина. Так что, поразмыслив, я все же решилась найти Архивы Двериндариума. Дорогу подсказал проходящий мимо февр. Я прошла узкими коридорами, больше похожими на лаз, пробежала по открытой галерее, которую заливал холодный дождь, и очутилась в южной башне замка. Именно в ней располагалась самая знаменитая библиотека империи. От волнения вдруг похолодели ладони, и я потерла их о ткань мундира. Даже книжный магазинчик вдовы Фитцильям вызывал у меня трепет и волнение, а здесь целый архив! Вернее, целых два архива! Белый, хранящий все знания об искусствах и Дарах, материках и океанах, творцах и двери-асах, о Божественном Привратнике и его учениках, об их чудесах и достижениях, о великих королях и мудрых императорах. И Черный, надежно оберегающий память о войнах и легионерах, завоеваниях и бойнях, тайных обществах, эпохе Безмолвных Людей, Бестиарии и даже, говорят, проклятых ренегатах и их ужасном Ордене… Тех, о ком нельзя говорить вслух, ведь их существование — вызов императору и самому Двериндариуму. А сам разговор об этих проклятых приравнивается к преступлению против короны.

Правда, меня сейчас волновали не тайны прошлого или настоящего, я пришла в башню Вестхольда, чтобы задать один-единственный вопрос.

И потому снова вытерев руки, я толкнула огромную дверь и вошла. Поморгала, привыкая к свету, осмотрелась. И ахнула! Сколько хватало взгляда, тянулись полки. Они обвивали стены кольцевыми галереями, громоздились стеллажами, взлетали невероятными застекленными конструкциями. Сколько же здесь было книг! Фолианты, талмуды, свитки! Множество лесенок карабкалось и громоздилось вдоль полок, соединялось узкими и длинными площадками, а потом они ползли выше — до самого потолка. И какой это был потолок! Купол! В его центре сверкало круглое окно-сердцевина, затянутое граненым хрусталем. А вокруг, подобно невиданному цветку, расположились бесчисленные зеркальные «лепестки», бережно собирающие дневной свет. Поток лучей стекал вниз — на белый мраморный пол и каменный свиток, возвышающийся на прозрачном стеклянном постаменте. Мастерство двери-аса, сотворившего эту красоту, было столь велико, что создавало иллюзию парения в воздухе. Словно мраморный лист завис над полом и вот-вот улетит к куполу вместе с высеченными на нем словами… Дар. Память. Вечность.

Я никогда не видела ничего прекраснее Белого Архива Двериндариума. Перевела ошеломленный взгляд ниже.

Передо мной был уютный зал, заполненный массивными столами из полированного дерева, бархатными креслами и торшерами, льющими мягкий желтый свет. Здесь сидели февры и ученики, кто-то занимался, кто-то просто отдыхал.

Я несмело шагнула к ближайшему креслу.

— Простите… я ищу Харди Дэффа. Вы не знаете, где я могу его…

— В Черном Архиве, — прошептал парень, оторвавшись от своей книги. — Это вниз.

Вниз?

К моему изумлению, ступеньки вели не только к потолку. Они стекали каменными порогами в глубину, куда-то в подземелье этого невероятного места.

Но если Белый Архив казался сотворенным рукой самого Великого Привратника, то Черный наводил на мысли о Двуликом Змее и Бездне, в которой он живет.

Спускаться пришлось долго. Белый Архив со всем его сияющим великолепием остался где-то наверху. Здесь же тянуло сухим холодом, а черные камни светились призрачным голубым сиянием. Похоже, архивариусы прошлого сделали все, чтобы еще на подходе отбить желание копаться в тайнах империи. Когда из тьмы показался широкий зал и мне навстречу шагнуло чудовище в черном балахоне, я едва удержалась от желания либо завопить, либо двинуть чудовищу в зубы.

Но тут страшилище сделало шаг в круг света и оказалось обычным косматым стариком, одетым в старомодный длиннополый мундир. Седые космы архивариуса всклокоченным облаком лежали на голове, а на носу блестели красные стекла пенсе, принятые мною за кровавые глаза.

— Ух ты, девица, — сипло пробормотал старик, вытащил огромный клетчатый платок и шумно высморкался. — Сырость замучила! Кости ломит, и в носу свербит! Спасу нет!

— Может, вам стоит обратиться к врачевательнице? — осторожно предположила я. — За какой-нибудь настойкой?

— Какой еще врачевательнице? — подозрительно прищурился архивариус.

— Леди Куартис.

— Куартис, Куартис, — забормотал он. — Свен Куартис — мертв, Фильд Куартис — мертв, Глен Куартис — уж пару веков как мертв, Эльза Куартис… Брендон Куартис…

— Саманта Куартис, — подсказала я.

— Ах, эта… — Харди Дэфф, а это, несомненно, был он, пошамкал губами. И улыбнулся. — Живехонькая коза!

И вдруг замахнулся на меня кривой палкой-клюкой.

— Не пойду я никуда, чего пристала? Думаешь, не знаю, чего там наверху? Здесь буду, никуда не пойду, не заставишь!

— А что там, наверху? — несколько ошарашенно спросила я.

— Она! — старик поднял вверх не слишком чистый палец. — Дверь! Заманят в нее, будешь потом, как я! Здесь сиди. Здесь их нет.