Книга По ту сторону памяти - Елена Кутукова

— Догадливая, ты девочка, Наташ, жаль, что не там, где надо, — произнесла Марина, когда я открыла глаза.

И эти слова заставили меня вспомнить. Перед глазами пронеслись картины, о разговоре с фотографом, о том, как я уже бронировала билеты, ждала, когда мне пришлют фотографии. Но самое главное, это как подруга, обнимая, вонзила мне нож в спину, точнее шприц.

— Ты… — прошипела я.

— Хорошая подруга, не так ли? — она явно была довольна моей реакцией. — Всякая мечтает иметь такую, и накрасит, и прическу сделает, и утешит. Поверь, я очень старалась.

Но мне было не до нее. Кое-что было важнее всего, то, что вопреки всему оказалось правдой:

— Мой ребенок. Моя малышка, — слезы потекли из глаз. Но человеку, стоящему рядом со мной было все равно, ей, по сути, всегда было все равно, просто я об этом не догадывалась. Не смотрела сквозь фальшивую маску заботы, впрочем, я и не желала смотреть. Слишком хотелось, чтобы в коем-таки веки меня поддержали.

— Жива, — холодно произнесла та, которую я считала своей настоящей подругой. — Вот только тебе ее никогда не увидеть. Ты сама виновата в этом. Как и в другом. В смерти своей лучшей подруге. Ты не сказала, что она может отправиться сюда. Пришлось как-то реагировать на ее появление.

Я чувствовала, как жидкость из капельницы уже струится по венам. Сердце бешено колотилось, тело покрылось жаром. Меня стало колотить. Марина достала с полки заранее приготовленный шприц.

— Зачем? — это единственное что я могла вымолвить. Но сколько всего было в этом слове.

— Затем, Наташа, что сейчас ты «мышка», которой никак нельзя вспоминать. — Марина поправила несколько прядок волос. — От этого зависит мое будущее, впрочем, и твое тоже. Хотя и в этот раз ты не вспомнила, ты догадалась.

Хотелось кричать, хотелось биться в истерике, но я не могла и слова вымолвить, тело, словно парализовало, я продолжала неподвижно лежать и молчать, словно кукла, словно сломанная игрушка. Беспомощная и беззащитная и полностью зависимая, от этой женщины, которую как я думала, я знала, и которой доверяла.

— Потерпи, процедура не из приятных, знаю, скоро способность говорить вернется, — заботливо улыбнулась Марина, наблюдая за моей агонией и вялой попыткой вымолвить хоть слово.

По щекам капали слезы. Я была так близко, но потерпела неудачу. «Подруга» даже соизволила взять платочек и аккуратно вытерла их с лица. — Ничего, зато послушаешь, как мне надоело нянькаться с тобой в этом городе. Хотя чего не сделаешь ради любви.

Марина, покрутила колесико на катетере и сверилась с часами.

-. А потоми тебе возможность представиться выговориться. Расскажешь мне, как догадалась про ребенка. Прм девичник како-то получается, правда?

Как мне в этот момент хотелось врезать по ее самодовольной роже. Но все что я могла это лишь спредставлять, как мои пальцы сжимаются на ее шее..

— Ты меня ненавидишь, не так ли?! Я могла бы сделать хуже. Например, ты бы сама бросила своего миллиардера? Вот бы он удивился. Но не буду, Наташ. Должно ж в твоей жизни быть что-то хорошее. В конце концов, у тебя могут быть и другие дети. К тому же я не такой профессионал, я лишь подтираю чужи недоработки.

Марина вытерла капельки пота с моего лба. Села рядом на стул.

— А потом ты забудешь, Наташ, ты всегда забываешь. Считай, что делаю тебе услугу. Вспомнишь, и тебя тут же убьют.

24 сентября

Я вновь стояла на перекрестке рядом с торговым центром. Неоновыми огнями мигала вывеска «Галерея-Новосибирск», радостно махала еще живая Аня, спешившаяся на всех парах ко мне. В руках пакеты. Ее пальто еще чистое, сверкает белизной, ни следа крови и пыли. Она торопилась ко мне, совсем не замечая грозящую ей опасность. Я закричала. Подруга лишь успела повернуть голову, увидеть мчащуюся на нее машину, за секунду, до того как она сбивает ее. Аню подбросило в воздух как тряпичную куклу. Многочисленные пакеты разлетись по сторонам, как будто сработавшая новогодняя хлопушка. Кувырок и ее протащило по капоту, через секунду она упала на асфальт.

Я бегу к ней. Она что-то пытается сказать, харкает кровью, смотрит на меня умоляющим взглядом. И все повторялось вновь. Я снова стояла на перекрестке и ждала радостную подругу. А на нее вновь неслась черная иномарка с затемнёнными стеклами. Чтобы я ни делала, чтобы не пыталась предпринимать, этому кошмару не было конца. Аня все время умирала у меня на руках, и это начиналось снова. Настоящая пытка. Мне казалось, что я обречена смотреть на смерть подруги до скончания веков.

Я проснулась от того, что меня кто-то дергал за плечо. Меня разбудила Марина. И я как никогда была ей за это благодарна. Подруга была бледна, и встревожено смотрела на меня:

— Прости, что разбудила. Но ты очень долго спишь, еще со вчерашнего вечера.

Еще сонная я глянула на стоящий, на тумбочки будильник, было уже четыре часа дня.

— Ты как вообще? Ты есть будешь? Я заказала пиццу.

Сегодня была очередь Марины готовить, и как обычно подруга считала, что не к чему тратить драгоценное время на возню у плиты, поэтому в этот день она заказывала еду на дом, обычно это были суши или ролы, подруга была блюстительницей фигуры, и мучного старалась не есть. Похоже, пицца, это ее попытка меня приободрить.

Я села на кровать, натянула одеяло, пытаясь вспомнить, чем же вчера закончился день. Кажется, я так и не дождалась Марины из полиции.

— Его найдут? — Это был единственный вопрос, который меня интересовал. Мою подругу убили. Человек, несшийся на нее, на всей скорости даже не сделал попытку затормозить. Он даже не остановился узнать, что случилось со сбитой им девушкой, а постарался скорее сбежать с места происшествия. И мне было плевать, был он в алкогольном состоянии или в каком-нибудь другом, он убийца.

— Не знаю, Наташ. — пожала подруга плечами. — Они обещали попытаться. Но все случилось так быстро, я не успела запомнить номер.

Я положила голову на колени. Я не могла избавиться от томящего сердце чувства вины.

— Родственникам уже сообщили.

Марина положила руку на плечо.

— Наташ, это может с каждым случится. Никто не застрахован от того, чтобы наткнуться на пьяного автомобилиста. Так бывает.

Я молча кивнула.

«Так бывает»-сказал мне врач, после фразы о том, что у моего ребенка остановилось сердце. Фраза, которая должна вызывать смирение и принятие. Вот только я слишком часто слышала е в своей жизни. Она превратилась для меня в пустую, ничего не значащую формальность.

Почувствовав, что у меня нет желания говорить, Марина вышла из комнаты, перед этим она обронила:

— Жду тебя на кухне. Тебе надо поесть.

Я встала, прошлась босиком по холодному полу, подошла к охну. За окном ничего не изменилось. Мир был прежним. Город продолжал жить и заниматься своими делами. По дороге на всех порах носились машины, туда-сюда сновали люди. И никому не было дела, что моя подруга умерла. Жизнь продолжала идти своим чередом.