Книга Руны смерти, руны любви - Инге Кристенс

– У меня сегодня выходной, девочка, – напомнил Оле. – И моего босса пока что зовут Ханс Мортенсен, а не Рикке Хаардер. К сожалению…

– Сожалеть ты будешь завтра, если не сделаешь так, как я прошу! – пообещала Рикке. – Речь идет о Татуировщике! О настоящем Татуировщике, а не о тех засранцах, которые подложили на улицу манекен.

– А это действительно настоящий Татуировщик? – осторожно уточнил Оле. – Или очередной парнишка из богемных кругов?

– Я думаю, что настоящий! – в ярости Рикке сорвалась на свистящий шепот. – И если ты думаешь…

– Термос с кофе и бутерброды предвещают бессонную ночь, – сколь иронично, а, порой, и пренебрежительно, не отзывался бы Оле о психологии, он сам тоже был неплохим психологом, понимал, что стоит ему заговорить о деле, как Рикке тут же сменит гнев на милость. – Я должен за кем-то следить?

– Да! И, скорее всего, придется его арестовывать, – во всяком случае Рикке очень на это надеялась. – Ты должен быть вооружен, Оле.

– Что за день! – проворчал Оле. – Правильно говорила моя бабка – как день начнется, так он и закончится! Одна суета! А я-то так надеялся, что смогу провести выходной в компании старой Марты…

– Оле! У тебя появилась подружка?! Это здорово! – Рикке искренне обрадовалась за Оле. – Прости, что обломала вам свидание, но…

– Ничего, Марта подождет, – Оле не любил извинений и оправданий. – Где мы встречаемся?

– Знаешь азиатский ресторан «Ичибан» на углу Саллингвей и Годхобсвей? – Рикке намеренно выбрала заведение, которое находилось недалеко от дома Нильса, чтобы Оле не пришлось зря мотаться туда-сюда. – Там еще заправка напротив?

– Не помню, но найду, – пообещал Оле. – В три, говоришь?

– В три, – подтвердила Рикке. – И прихвати, пожалуйста, фотографию Марты. Мне очень любопытно.

– В тех кругах, где я преимущественно вращаюсь, «старой Мартой» принято называть литровую бутылку аквавита, – Оле сдавленно хихикнул, явно сдерживая более бурное проявление эмоций. – Учи родной язык, девочка.

Рикке от души послала Оле в задницу и на том разговор закончился, чтобы продолжиться в то ли китайском, то ли вьетнамском, то ли еще каком, но точно не японском заведении на углу Саллингвей и Годхобсвей. Японцы не уезжают искать счастья в далеких краях, потому что им и дома неплохо живется.

Оба, и Оле, и Рикке, позаботились о кофе и бутербродах. Оле не придется страдать от жажды и голода этой ночью. Да ему вообще не придется страдать, ведь следить за вероятным убийцей это так увлекательно! Рикке непременно напросилась бы в компанию к Оле, если бы не была знакома с Нильсом.

Сам Оле, если судить по кислому выражению его лица, ничего интересного и привлекательного в предстоящем бдении не находил. Флегматично выслушал Рикке, записал адрес Нильса, почесал в затылке и спросил:

– Ты действительно надеешься на то, что он и есть Татуировщик?

– Я не надеюсь, а подозреваю, – поправила Рикке. – Неужели множество косвенных подозрений не стоят одной прямой улики? И как мы с тобой будем жить дальше, если сейчас ты поедешь домой, а завтра утром найдут тело тринадцатой жертвы?

– То, что я проторчу около этого дома, еще не означает, что убийство не произойдет где-то в другом месте.

– Но мы же что-то делаем! – возразила Рикке. – Делаем то, что считаем нужным! Мне не нравится твой настрой, Оле. Ты же детектив!

– Вот поэтому я сейчас сижу здесь с тобой, а не дома со старой Мартой, – улыбнулся Оле. – Только уговор – не звони мне попусту. Я сам тебе позвоню, когда что-то прояснится…

Я сам тебе позвоню… Ожидание – это мука из мук. Чтобы хоть как-то отвлечься, Рикке начала наводить дома порядок. Аккуратно развесила в шкафу валявшиеся по углам вещи, подмела пол на кухне, расставила по полкам книги, которые после прочтения оставались лежать на полу возле кровати. Заодно и мысли упорядочились – Рикке еще раз обдумала историю с манекеном и решила, что это хороший повод навести Нильса на разговор о Татуировщике. Запасной вариант, на случай, если сегодня Оле напрасно продежурит возле его дома. О манекене Нильс сможет говорить свободно, ведь это его впрямую не касается и ничем ему не грозит. Значит – больше шансов «поймать» его на какой-нибудь характерной оговорке и добавить в свою ментальную копилку еще одно косвенное доказательство… косвенное, да. Эх, если бы Оле мог устроить обыск у Нильса, не спрашивая ни у кого разрешения. Где-то там, в доме, хранятся инструменты – удавка и машинка для тату. Точнее – должны храниться, ведь всегда есть вероятность ошибки.

Про вероятность ошибки Рикке вспоминала только для порядка. Она уже неделю как перестала регулярно наведываться в Вестербро, потому что успела познакомиться со всеми тамошними завсегдатаями, присмотрелась к каждому, но больше никого в подозреваемые не записала. Не было оснований. Хенрик в шутку утверждал, что Рикке так сильно «запала» на Нильса, что больше никого подозревать уже не в состоянии. Но Хенрик путал причину со следствием. Рикке ни на кого не «западала», просто больше никто не вызывал подозрений. Оставалось одно – раз в десять дней посещать галерею сладких снов и интересоваться выставленными там картинами. На всякий случай, вдруг что попадется.

На Хенрика Рикке не обижалась, потому что он подшучивал над ней по-доброму и совсем необидно. Кроме того, пытался помочь. Недавно познакомил Рикке с творчеством одного авангардиста, который рисовал во весь холст дом с квадратиками окон, а в каждом окне изображал нечто символически-абстрактное. Отдаленное сходство с рисунками Татуировщика найти было можно, но с большой натяжкой. К тому же, при более близком знакомстве с биографией художника выяснилось, что тот совсем недавно вернулся из Непала, где в течение семи месяцев «постигал истину». Хенрик утверждал, что постижение истины сводится к курению всего, что только попадется под руку. Не исключено, что он говорил правду.

Закончив наводить порядок, а точнее, устав от этого унылого в своей бесперспективности занятия (ведь завтра вещи и книги снова расползутся по привычным местам), Рикке отправилась в интернет за самыми свежими новостями.

Полиция задержала двух студентов Академии Бизнеса, один из которых был датчанином, а другой норвежцем. К своей выходке парни подготовились основательно, даже записали видеоролик с заявлением, который уже висел на Ютубе и набирал по сотне просмотров за минуту.

– Мы решились на эту акцию, потому что хотели привлечь внимание общественности к бездействию полиции, – бубнил один из студентов, судя по акценту – норвежец. – Сколько так может продолжаться? Маньяк убил уже тринадцать женщин. Мы понимали, какой резонанс вызовет наша акция, понимали, что общественность отнесется к ней неоднозначно, но, тем не менее, мы решили провести ее…

– Умницы! – похвалила парней Рикке.

Похвалила за дело, без всякой задней мысли и без малейшей тени ехидства. Если хочется безнаказанно похулиганить (эта выходка есть чистейшей воды хулиганство, а никакая не акция), то правильнее всего будет подать свое хулиганство как мужественный гражданский поступок. И вместо подзатыльника получишь лавровый венок. Рикке представила, как бесятся сейчас сотрудники управления полиции, ведь после подобного заявления этих засранцев нельзя даже оштрафовать за оставление мусора в непредназначенном для этого месте, не говоря уже о чем-то большем. Все скажут, что полиция сводит счеты с честными гражданами, вместо того, чтобы искать серийного убийства. Того и гляди у парней появятся последователи и скоро весь Копенгаген будет по ночам заваливаться длинными черными свертками. Что тогда станет делать настоящий Татуировщик?