Книга Русский с «Титаника» - Владимир Лещенко

Беловолосый нервно приложился к стакану с изумрудно-зеленой жидкостью.

«Еще один любитель абсента», – констатировал Юрий, который с настороженностью относился к повальному увлечению европейцев дурманящей мозг полынной настойкой.

– Ягуары и ядовитые змеи, которых в зеленом мраке не видишь, пока они не бросятся на тебя. Мухи-людоедки откладывают яйца в нос и уши спящих. Через несколько дней из яиц выходят личинки и расползаются по всему телу, и начинают поедать живого человека, превращая его в скопище гнойных струпьев. Несколько недель, и вы умираете мучительной смертью. Не забывайте также о пауках, скорпионах, тысяченожках, о мухах цеце, опустошающих целые области Африки, о вампирах…

– О вампирах?! – переспросил кто-то. – Вы не шутите, мсье Карлсон?

– Да, там водятся вампиры, похожие на тех, про каких пишет господин Стокер. Не такие, правда, крупные… – Путешественник насмешливо подмигнул слушателям. – Успокойтесь, я не рехнулся, речь идет всего-навсего о летучих мышах-кровососах. Хотя, когда мы сплавлялись по Ориноко, эти твари выпили за ночь из нашего картографа столько крови, что на следующее утро бедолага отдал душу Богу.

И тут Юрия осенило. А ведь это же Эмиль Карлсон, тот самый швед, почему-то вписанный Жадовским в список русских подданных. Что называется, на ловца и зверь бежит. Он, значит, еще и известный путешественник.

«Все-таки где я его еще видел? – мучительно вспоминал Юрий. – Может, еще раньше… Или нет, скорее все же на “Титанике”. А – ну конечно! Это же тот тип, что в первый день изрекал мрачные предсказания касательно их плавания… А сейчас, гляди-ка, вполне бодр и энергичен. Он еще сидел за столиком с Баттом в первый день… Ну да – знаменитости… у них свой круг…»

– Что говорить, – швед продолжил повествование, – обычный дождь и тот может принести смерть. Стоит вам после жары попасть под холодный ливень, и вы получите мучительную лихорадку и можете покинуть этот свет быстрее, чем к вам доставят священника. Да, смерть от простуды в тропиках, что может быть нелепее! В общем, если судьба занесет вас в жаркие страны, ради всего святого не лезьте в джунгли. Ибо даже бродячие туземцы, живущие там, возможно, с Сотворения мира, и то обычно не углубляются далеко в страшную сельву, а живут на берегах рек. Те же африканские пигмеи, эти маленькие людоеды, которые, по мнению знающих людей, лучше других народов приспособлены к жизни в лесных дебрях, избегают далеко уходить от речных долин.

Выдержав паузу, Карлсон продолжил:

– Но и реки тоже весьма опасны…

– Крокодилы! – пискнула Ротси.

– Крокодилы и, к примеру, водяные удавы еще не самые страшные твари, обитающие в хотя бы в той же Амазонке, – важно изрек Карлсон. – И даже не акулы, которые заплывают из океана и добираются до самых верховьев. Это небольшие рыбки пирайя. Пирайя величиной не больше карася, но зубы у нее острые, как бритва. Нападая стаями, пирайи вырывают из тела жертвы куски мяса и за несколько минут обгладывают ее до костей. Я не раз видел, как безжизненный скелет дикой свиньи или капибары выплясывает над водой жуткий танец смерти, ибо эти кровожадные рыбы, отдирая от костей остатки мяса, толкают его своими мордами. Случается, что лошадь или бык, атакованные в реке пирайями, успевает выскочить на берег и тут же издыхает, имея вид освежеванной туши!

Но истинный кошмар тех проклятых мест – болезни!

Малярия, сонная болезнь, желтая лихорадка, малиновая оспа, черная оспа, калаазар, пендинская язва, лихорадка денге… И это далеко не все. Могу поклясться, половина болезней, какие косят людей в тропиках, неизвестны науке! Просто полицейские или врачи, если таковые есть в той дыре, пишут в отчете: умер от лихорадки. Желтая лихорадка, черная лихорадка, нильская лихорадка, лихорадка Западного Берега… Медицина бессильна. В один прекрасный день у вас начинает болеть голова, слабость валит с ног, вы горите, как в огне, и через два-три дня вы труп…

– Пожалуй, если бы некий ученый злодей, как в романах у Жюля Верна или Лео Таксиля, задумал бы погубить нашу цивилизацию, – продолжал с расстановкой Карлсон, – ему следовало бы отправиться в тропические леса, чтобы добыть смертоносных бацилл, они там на любой вкус. – На лице подданного шведского короля возникла зловещая ухмылка. – Вылей какую-нибудь пробирку с азиатской или африканской заразой в водопровод, и жители любого города испытают то же самое, что несчастные индейцы, когда ваши соотечественники, мисс, продавали им зараженные оспой одеяла, – добавил он с той же ухмылкой, глядя на вспыхнувшую Элизабет.

– Мистер, не угодно ли сигару? – отвлек сыщика негромкий полушепот официанта.

Машинально взяв табачный коричневый цилиндрик, Юрий поднялся и, извинившись, покинул заведение. В конце концов, нужно было вернуться к себе и отдохнуть. Ну и успокоить Елену, а заодно решить, как все-таки с нею быть?

Он никак не мог привести мысли в порядок. Утренние разговоры с командой, мумия, Монпелье, этот странный швед еще…

Вдруг нечто, показавшееся ему очень важным, промелькнуло в голове, но тут же исчезло. И как ни старался, Юрий не мог это вспомнить.

* * *

На палубе было свежо. Резкий ветер заворачивал полы пальто, проникая под одежду. Над чернеющим морем исполинским черным куполом раскинулось звездное небо. Корабль, казалось, не двигался, даже не качался на мелкой волне.

Перед глазами Юрия простирался окутанный тьмой таинственный океан. В такт глухому гулу машин шумела вода, которую неутомимо резал нос корабля. Прямо перед Ростовцевым ввысь уходил капитанский мостик, над которым, словно огромные башни, возвышались трубы, выбрасывая клубы дыма, сносимые к левому борту.

Юрий вышагивал по безлюдной палубе. Под открытым небом было прохладно, и он поднял воротник пальто. Снизу, из бара, доносилась музыка. Негромко хлопнула дверь, и снова стал слышен только однообразный глухой шум машин. Вдруг возле него, словно из-под земли, выросла Лиз.

– Ну как? – с улыбкой спросила она, дохнув на него мятой и виски.

– Думаю, вам не понравилось общество знаменитого путешественника? – вопросом на вопрос ответил стряпчий.

Похоже, ему не отделаться от решительной девицы. Он, бывая в Баден-Бадене и Пятигорске, куда заносили его дела, наблюдал подобных дамочек, что вдали от родительского или мужнего пригляда пускаются во все тяжкие.

– Не понравилось! – согласилась американка. – Для здешней публики он, может, и знаменитость, а я… Видала я таких самодовольных хвастунов! Послушать его, так львы и слоны, когда он покинул Африку, заказывали молебны в честь его отъезда!

Все это журналистка произнесла с несколько принужденной веселостью, она заметно волновалась. Казалось, у нее на душе лежит нечто печальное и неизбывно гнетущее эту цветущую молодую женщину, и она всеми силами пытается забыть об этом, прячась за имиджем нарушающей приличия и условности суфражистки. Видимо, его догадка относительно погибшего редактора и ее матримониальных планов была правильна.