Книга Врата скорби. Повелители огня - Александр Афанасьев

Он уже привык к смерти – поэтому лег рядом. Тому, кто мертв – уже не поможешь, заботиться надо о живых. Но мертвый – у него можно позаимствовать оружие, патроны, провизию в крайнем случае – использовать его тело как баррикаду. Пусть мертвый – но он еще послужит живым…

У мертвого были часы – но они ему были не нужны. Зато в подсумке – он нашел три магазина с патронами к автоматической винтовке, подходящие к его снайперской и пачку печенья. Настоящего, сахарного печения, а не галет, какие выдают в армии. Он сорвал упаковку и сунул печенину в рот. Их вымочило соленой водой, оттого вкус был омерзительный, тошнотворный – но ему было все равно. Это была просто еда.

Где он может быть?

На обратном склоне? Они уже просмотрели его весь. Да, там достаточно мест для укрытия снайпера – но склон и просматривается и простреливается.

Тогда где? Через залив, в одном из домов? Это больше морской мили. Ни один снайпер в мире – не сможет вести точный огонь с такого расстояния. Он может вести беспокоящий, тем более, если у него есть противоминная винтовка. Но тут – винтовка была обычной, снайперской – такой, как у него. Чтобы вести огонь на морскую милю из оружия среднего калибра – нужен станковый пулемет. Из-за рассеивания – хоть в кого, но попадешь.

Неужели сзади?

Нет, это полная чушь. Он видел, откуда прилетела пуля.

Тогда…

Возможно, он ведет огонь, прикрываясь затонувшими кораблями?

В принципе – может такое быть. Они затонули на якорной стоянке, мачты видны. Но с другой стороны – там уже должны быть передовые группы.

Слишком большой риск.

Он доел печенье. Рассовал по карманам обоймы – патроны он вынет позже, если будут нужны. Зацепил труп за ремень – и с трудом пополз…

* * *

Позицию – он подбирал долго. Показывался то тут, то там – он знал, что время реагирования этого снайпера около пяти секунд и дразнил его.

Затем – он подтащил труп к самому гребню. Положил винтовку так, чтобы пропустить ее подмышкой у трупа. Сдвинул ее вперед настолько, насколько это возможно. Привязал к спусковому крючку обрывок веревки. И, лежа сбоку, начал выдвигать эту конструкцию вперед, надеясь, что снайпер клюнет. Когда винтовка показалась над гребнем – он дернул за веревку.

Выстрел – раскатисто треснул, чтобы отразиться от склонов гор и от вод залива и затихнуть где-то вдали.

Выждав секунду – он потащил труп назад…

Два.

Три.

Четыре….

На пятой секунде – труп дернулся от удара пули. Брызнуло…

Прямо в голову. Молодец.

Он резко дернул труп назад. Засунул палец прямо в рану, в склизкое, мягкое нутро того, что еще недавно было образом и подобием божьим. Ему надо было определить, под каким углом и откуда был сделан выстрел.

Пальцем – это сделать не получилось. Он вытащил шомпол из своего гнезда.

Справа внизу, под острым углом. Все-таки – где-то на обратном склоне холма.

Или – нет?

Он попытался представить себе обратный склон холма. Воронки от обстрела. Выломанные деревья. Развалины. Рай для снайпера.

Снайпера, который сейчас думает, что он, Федорцов – мертв.

Почему тогда ему кажется, что все не так. Почему ничего не дал минометный обстрел обратного склона холма? Почему снайпер продолжает работать, не боясь того, что будет разорван очередной миной. Почему не боится прочесывания?

Потому что он сможет быстро уйти – подсказал как будто кто-то сверху.

Может быть. Но как именно – уйти?

Прикинуться своим? Надеть русскую форму? Нереально. Тот, кто будет обнаружен в русской форме но на вражеской позиции – в лучшем случае будет препровожден в контрразведку для выяснения. В худшем – выяснят на месте и кончат. Снайперов нигде, никто, никогда не любит. Вряд ли пойманный подозрительный господин в русской форме – сможет на хорошем русском объяснить, кто он, правильно назвать фамилии и звания офицеров…

Просочиться через линию прочесывания? Просто сбежать? Опасно – движение увидят и откроют огонь – при прочесывании все настороже, все только этого и ждут.

Как можно уйти быстро и с гарантией? Как бы ушел он сам?

Бросился бы в воду. Всех морских пехотинцев учат – вода это твой друг. Она укроет тебя… плавать не умеют очень и очень многие. Самые грозные сухопутные силы – беспомощны на воде. Да, он бросился бы в воду.

По воде нельзя преследовать. Вода не оставляет следов. В воду можно нырнуть… он сам может задерживать дыхание больше пяти минут.

А что если… что если снайпер – находится в воде? В полосе прибоя?

С воды – стрелять невозможно – не устойчива основа. Но если он в самом прибое… ему надо будет замаскировать винтовку. Ему надо будет сделать так, чтобы винтовка не касалась воды, чтобы в ствол не попала вода, чтобы при выстреле – не поднимался пар, не было волнения от пороховых газов. Это должен быть опытный, уже проделывавший подобное снайпер…

Как тот, кто захватил наши позиции и взорвал базу!

Он вскочил и бросился вниз…

* * *

Несколько пулеметных расчетов, подошедших к самому хребту – ждали сигнала.

Где-то за спиной – кто-то выстрелил из ракетницы, потом еще и еще. Белые фонари осветительных – повисли в стремительно темнеющем небе – и пулеметные расчеты бросились на свои позиции. Им надо было занять позиции и открыть огонь практически одновременно, чтобы не дать снайперу бросить позицию и уйти под воду…

– По кромке воды! – орал Федорцов. Он был около одной из позиций и орал так, что его голос перекрывал даже грохот пулеметов. Семь пулеметов Браунинг – ижевский производили огневой налет, хлестали прибой, освобождаясь от лент, отплевываясь гильзами.

Ленты закончились – и пулеметчики отработанными движениями вставили новые…

* * *

Он должен был его видеть. Знать, какой он…

Стоящий за спиной танк – громыхал своим ДШК, заставляя морщиться и инстинктивно приседать. Пули – летели в сторону другого берега, заставляя тех, кто может рискнуть и обстрелять русских, ведущих поисковую операцию. По кромке берега – шарили с десяток фонарей: надо было найти тело, если оно, конечно, есть – до того, как его унесет прилив. Искать – вызвались доброхоты, но их было достаточно. Этот снайпер – наделал дел.

За танком – курили, морщились, разгоняли дым ладонями офицеры.

Федорцов – просто сидел на корточках у скалы и ждал.

И дождался.

Радостный крик – известил его о том, что что-то нашли. Потом кто-то крикнул – брезент сюда – и он понял, что нашли то, что искали…

Он должен был его видеть. Знать, какой он…

Офицеры – говорили о формируемом конвое в город – первом со времен мятежа. На брезенте – несколько дюжих нижних чинов – тащили из прибоя тело. Затащили за танк.