Книга Клинок его Величества - Василий Горъ

Воин, не раз глядевший в лицо смерти, не боялся ни оскорбленных мужей, ни отцов обесчещенных им девиц, ни городской стражи. Поэтому, увидев очередную красавицу, без малейших раздумий бросался в атаку. И, конечно же, побеждал.

Естественно, для каждой красотки выбиралась своя тактика — крестьянки млели от изысканных комплиментов и обещаний жениться, жены и дочери мастеровых — от широченной груди и сильных рук, зажиточные купчихи — от его молодости и красоты, а дворянки — да, были и такие! — сдавались от неудержимого натиска и безграничного нахальства.

Надо ли говорить, что все четыре основных припева этой баллады знали все? Не успевал Фирол допеть куплет про какую-нибудь крестьяночку, как зал молодецки подхватывал:

«…Кусочек хлеба, пива кружку -

— и я, согревшись у огня,

Забуду милую подружку, ту, что в деревне ждет меня…»

Запевал про дворянку — и вскоре глох от давно набивших оскомину строк:

«Не обещаю я куплетов, и куртуазной чепухи…

Возьму за это… и за это -

— и на кровать, под балдахин…»

Особенно сильно на нервы действовали доморощенные шуты, пытавшиеся показать, за что именно бравый Ярмар хватал прекрасных дворяночек, прежде чем ими овладеть: эти придурки то и дело вскакивали на ноги и принимались гоняться за злыми, как собаки, разносчицами, мешая им собирать «благодарность». И периодически получали по голове. Как от хозяек «этого и того самого», так и от отрабатывающих свои деньги вышибал.

При желании петь балладу можно было бесконечно — куплета после двадцатого слушатели встречали первый с таким же восторгом, как и в начале выступления. Ибо каждый из них, слушая немудреное пение, представлял себя на месте Ярмара. И гордился своей наглостью, неотразимостью и мужской силой.

Можно было. Но минут через двадцать, добросовестно пропев добрую четверть известных ему куплетов, Фирол последний раз ударил по струнам, и, вскочив с табурета, вскинул лютню над головой:

— Пока все! Пока…

— У-у-у… — расстроенно взвыл зал.

Бард выставил перед собой ладонь, дождался тишины и с улыбкой сказал:

— Пьете?

— Да!!!

— Давно?

— Да-а-а!!!

— А у меня горло пересохло…

Тут же раздался грохот кружек и характерное бульканье — добрая половина присутствующих восприняла это, как намек.

Не дожидаясь, когда к нему ринутся желающие выпить вместе с «ви-и-иликим и нип-привзайденным», Фирол щелкнул пальцами — и на помост взлетели братья Огоньки:

— Итак, пока я поправляю свое здоровье, вы можете полюбоваться на самых известных жонглеров и метателей ножей во всем Онгароне!!! Братья Игар и Эган!!! Быстрые, как ветер и смертоносные, как веретенка!!!

Приунывшая было публика восторженно взвыла. И во все глаза уставилась на замелькавшие в воздухе клинки…

…Спрыгнув с помоста, Фирол подошел к Урману Скале, отдал ему свою лютню и неторопливо направился к стойке: судя по выражению лица Иллары, стоящей рядом с хозяином, выручка после первой части выступления была намного ниже ожидаемой.

Подойдя к девушке вплотную, бард заглянул в ближайшую шапку и поинтересовался:

— Что, настолько плохо?

— Одна медь… — отозвалась она. — Да и той немного…

Фирол расстроенно вздохнул, кивнул хозяину, ткнул пальцем в чистую кружку… и вздрогнул, услышав тихий шепот за своей спиной:

— Второй этаж… Третья комната слева… Шевели костями, Струна…

«Шевели костями…» — угрюмо повторил бард полузабытый пароль, залпом осушил протянутую ему кружку, буркнул Илларе что-то невразумительное, и, сгорбившись, поплелся по направлению к лестнице…

…Остановившись перед дверью в нужную ему комнату, Фирол зачем-то отряхнул камзол и шоссы, вытер рукавом вспотевшее лицо, и, поймав себя на мысли, что трусит, потянул на себя ручку.

Шаг внутрь — и возникшая рядом мощная фигура споро охлопала его ладонями, в мгновение ока лишив всего, что можно было счесть оружием. А потом легонько толкнула в спину. Отчего Фирол был вынужден сделать пару шагов и оказаться лицом к лицу со своим прошлым.

— Ну, здравствуй, Струна! — сказало прошлое. И нехорошо улыбнулось.

— Доброй ночи, ваша милость…

— Что-то ты мне не рад… А ведь когда-то ждал каждой нашей встречи с плохо скрываемым нетерпением! Ты что, так много зарабатываешь?

— Я отошел от дел, ваша милость! Уже давно… — начал, было, бард, потом понял, насколько фальшиво это звучит, и замолчал.

— Слышали! Мы с его светлостью даже радовались за тебя… Искренне! А потом… потом поняли, что нам тебя не хватает…

— Но вы же обе-…

— Обещали… — кивнул Виллар Зейн. — Ты сделал свою работу, и мы сдержали свое слово… Поэтому приказывать тебе я не буду. А просто сообщу, что нам очень нужна твоя помощь… и буду ждать шага навстречу…

Фирол криво усмехнулся: чего-чего, а ждать сотник Тайной канцелярии никогда не умел. Все, что было нужно ему или его сюзерену, он получал предельно быстро и в полном объеме. Невзирая на сложности или чье-то нежелание…

«Запомни, Струна, я никогда не делаю ни одного лишнего движения. Если я дотронулся до рукояти своего меча — это значит, что кто-то умрет. Если взялся за кошель с монетами — то либо заплачу за услугу, либо… дам им по голове…»

Вытерев о шоссы враз вспотевшие ладони, бард обреченно поинтересовался:

— Чем я могу вам помочь, ваша милость?

— Мне нужно, чтобы ты и твои люди отправились в Вэлш: на носу зима, а веселить графа Логирда и его семью НЕКОМУ…

— В Вэлш?! — вскрикнул Фирол, и тут же получил по голове от пса, мигом оказавшегося рядом.

— В Вэлш? К Утерсам? Ни за что!!! — горячечным шепотом затараторил бард, не обращая внимания на недовольную гримасу Вилара Зейна. — Я готов сунуться куда угодно — в Ратмар, в Вестарию, к равсарам, — только не к ним!!!

Как ни странно, сотник ничуть не расстроился. Пожав плечами, он встал с табурета, одернул щегольский бархатный камзол и спокойно пошел к двери!

— Жаль… А мы так на тебя надеялись…

— Простите, ваша милость, но Утерс Неустрашимый и его воины — это… это…

— Странно — мне они страшными не показались. Люди как люди. Ну, может, чуть более сильные и быстрые, чем обычные солдаты… Да, кстати… Если я не ошибаюсь, то это твое?

Фирол кинул взгляд на ладонь сотника и похолодел: кольца, лежащие на ней, принадлежали его дочерям и жене! Самое тоненькое из них — серебряное, с малюсенькой жемчужинкой, — он подарил младшенькой только месяц назад!!!

По спине потекли струйки холодного пота, а сердце резанула такая острая боль, что потемнело в глазах.