Книга Миланская Роза - Звева Казати Модиньяни

— Прибрал бы меня Господь поскорей, — ответила старуха.

— Не надо, не говорите так, мама, — возразил сын.

— Куда она ушла? — повторил Анджело.

В глазах его сверкнуло бешенство.

— Роза ушла к Джанотти, — сказал отец.

Семья Джанотти, бедняки бедней некуда, проживала километрах в двух от «Фавориты». Роза ходила к ним ухаживать за больной малышкой. Сегодня она понесла ей мятный сироп и пакетик сахару.

— Может, стоит за ней съездить? — спросил встревоженный Анджело.

— Подождем минут пять, — предложил Ивецио. Он надеялся, что сестра с минуты на минуту появится.

Хотя во владениях Дуньяни было спокойно, мужчинам не нравилось, когда Роза одна возвращалась в сумерках. О разбойниках забыли уже лет пятьдесят назад, но попадались бродяги, грабившие прохожих и пристававшие к женщинам. О таких мерзавцах много рассказывали, но в окрестностях «Фавориты» много лет не случалось ничего подобного. А все-таки не пристало женщине одной возвращаться полями поздним вечером.

— Пять минут подождем, — согласился Анджело, но было ясно, что дольше он ждать не намерен.

Иньяцио Дуньяни закрыл гроссбух со счетами, убрал в картонный футляр круглые очки и сел рядом с матерью. Джина уже готовила ужин, и по кухне плыл аппетитный аромат овощного супа.

— В воскресенье приедут Ловати из Бреши, — громко, чтобы слышали все, объявил Иньяцио.

С семьей Ловати Иньяцио связывали старая дружба и прочные деловые отношения. Карло Ловати и Иньяцио Дуньяни заключали сделки на тысячи и тысячи лир, не подписывая ни одной бумажки и скрепляя договор лишь взглядом и рукопожатием.

— Вот как, — откликнулась бабушка, словно дело ее не касалось.

— Они приедут с сыном, — добавил Иньяцио, внимательно следя за реакцией сыновей.

— Так он же еще мальчик, — сказала старуха.

— Э нет, мама, годы идут. Доменико Ловати уже двадцать два. Хороший парень. Ему стоит познакомиться с Розой.

— Ты хочешь Розу замуж выдать? — побледнев, спросил Ивецио.

— Нечего болтать! — оборвал сына Иньяцио. — Вы слышали, что я сказал…

Пьер Луиджи оторвал наконец глаза от чертежей:

— Если Роза выйдет замуж, в доме не останется женщины.

— Правда, правда, — вздохнула бабушка. — Я-то никуда не гожусь, просто старуха…

— Не останется женщины, кроме вас, бабушка, — попытался исправить свою ошибку Пьер Луиджи.

— Ты правильно сказал, — продолжала бабушка, — женщина приносит тепло в дом, порядок, любовь. А от старухи — только тоска и мрак.

— Не говорите так, мама, — вмешался Иньяцио.

— У меня нет ни сил ни времени на ненужные слова, — произнесла бабка, — я говорю только то, что думаю.

— Хорошо, хорошо, мама, — согласился сын, не желая спорить.

— Но ты все верно делаешь, — улыбнулась старуха, положив сыну на колено костлявую руку. — Пора Розе оставить «Фавориту». Твои мальчики должны привести сюда молодых женщин.

Внезапно бабушка умолкла, словно ходики, у которых кончился завод, и погрузилась в молчание.

— Мы едем за Розой? — нетерпеливо заметил Анджело.

Ивецио с Пьером Луиджи в это время разглядывали чертеж. Ивецио только кивнул: он не вполне понимал, почему старший брат так разволновался. Ивецио привык испытывать те же чувства, что и его сестра-близнец. Сейчас он был необычайно спокоен, умиротворен и отчего-то счастлив. Обычно состояние души Розы отражалось на брате, теперь же его биологический барометр показывал «ясно, безоблачно».

— Сейчас я за ней поеду, — сказал Ивецио.

Джина как раз накрывала на стол.

— Мы вас подождем к ужину, — заметил Иньяцио, взглянув на часы.

— Я с тобой, — произнес Анджело, направляясь к дверям.

— Может, не стоит? — предложил Ивецио.

Ему так хотелось побеседовать с сестрой наедине во время долгого пути в вечерних сумерках.

— Мне хочется прогуляться, — возразил старший брат.

— Ну что же, пошли, — смирился Ивецио.

Он снял с крюка двустволку, перекинул ее через плечо, и оба брата вышли.

Глава 6

На пороге хижины появилась крестьянка с ребенком на руках. Направив свет фонаря на гостей, она с удовольствием сообщила:

— А синьорина Роза уже давно ушла.

Малыш таращился во все глаза на двух мужчин. Они, не попрощавшись, тут же двинулись обратно. Оба не на шутку встревожились.

— Да вознаградит Господь синьорину Розу за то добро, что она делает, — громко крикнула им вслед крестьянка.

Братья уверенно шагали по тропе. Ночь выдалась звездная, огоньками мерцали светлячки, воздух был напоен ароматами полей; далеко окрест разносился стрекот кузнечиков и лягушачье кваканье.

— Она, наверное, пошла прямиком через поля, — робко предположил Ивецио. — Потому мы ее и не встретили…

От сильного волнения он невольно сжимал приклад винтовки.

Анджело молчал. Он боялся раскрыть рот, не смел признаться, какие предчувствия одолевали его. Он не сомневался: с Розой что-то случилось. Анджело с разбегу перемахнул через ров и двинулся по дорожке, обсаженной тутовыми деревьями, к старому каменному сараю, куда ставили телеги.

Подойдя поближе, братья увидели, что сквозь прикрытую дверь просачивался свет. За сараем стояла двуколка.

— Смотри-ка, экипаж доктора Канци, — удивился Ивецио.

Анджело в бешенстве распахнул едва державшуюся дверь, ворвался внутрь и увидел то, что ни за что на свете не хотел бы увидеть: полураздетую Розу в объятиях мужчины.

Захваченные врасплох любовники опомнились. Стефано Канци вскочил, неуклюже пытаясь привести в порядок одежду. Роза прикрылась подолом широкой юбки.

— Я готов все объяснить, — пробормотал доктор.

Слова его прозвучали нелепо в такой постыдной ситуации.

Он нарушил неписаные законы, и теперь ни образованность, ни обаяние не могли помочь доктору Канци. Он стоял в углу, словно животное, загнанное в ловушку.

Роза, раздавленная позором, молчала, закрыв лицо руками. В ночной тишине слышалось только тяжелое дыхание троих мужчин. Стефано, поняв, что терять ему нечего, выхватил вилы и, похоже, решил не сдаваться. Страх за свою жизнь заглушил чувство вины.

— Уведи ее, — крикнул Анджело Ивецио, кивнув в сторону Розы. — А им я сам займусь.

Смирив бушевавшую ярость, он смотрел на Канци ледяным взглядом.

Ивецио послушался. Он не сомневался, что старший брат голыми руками без труда справится с соблазнителем, неловко вцепившимся в вилы.