Книга Трудное примирение - Линн Грэхем

— Я боялась тебе об этом сказать.

Он прямо выплюнул ругательство, какого она никогда от него раньше не слышала.

— Хорошо, — прошептала она и, собрав жалкие остатки самообладания, заставила себя продолжать: — Тебе не понравится то, что я скажу…

— Мне не нравишься ты, — холодно выдавил он. — Ты не можешь сказать ничего хуже того, что уже сказала.

Она не смогла удержаться от слез. Она ненавидела себя за эту слабость, но она чувствовала себя зверем, попавшим в капкан.

— Я не могла тебе сказать, — дрожащим голосом проговорила она, — потому что знала, что ты не захочешь ребенка, и боялась, что ты заставишь меня от него избавиться.

— То есть во всем виноват я сам! — с ненавистью выкрикнул он.

Она бессильно покачала головой:

— Ты всегда внушал мне, что не намерен связывать себя со мной. Я искренне верила, что ты воспринял мое решение как единственно разумное.

— Когда задета моя плоть и кровь, то я вовсе не так разумен! И почему ты думаешь, что обязательства перед тобой — это то же самое, что обязательства перед неродившимся ребенком? — спросил он. — И откуда тебе известно, как я отношусь к абортам? Разве мы когда-нибудь обсуждали этот вопрос?

— Я… я так предполагала, — сказала она, не в силах больше выдерживать его взгляд.

— Она, черт побери, предполагала!

— Тогда мне казалось, что я права, — прошептала она.

— А хочешь, я скажу, почему ты так «предполагала»? Смотри мне в глаза! — гневно приказал он, и она не посмела ослушаться, сжимаясь от страха в ожидании, каким будет следующий удар.

— Я и не подозревал, какая ты на самом деле. Я даже представить не мог, что в тебе, с твоим ангельским личиком, столько злости и упрямства. Но теперь я понял, и мне не нужно больше твоих объяснений, потому что у меня есть свое! И я тебе сейчас его выскажу: раз я не хотел жениться на тебе, я должен был заплатить за это утратой моего собственного ребенка!

— Нет! — закричала она. — Ничего подобного!

— Это было именно так. Нет колечка, нет ребенка. Тогда, сидя с тобой за завтраком, я даже не подозревал об этом! — Он бросил на нее испепеляющий взгляд. — Ты была уверена, что я буду казнить себя за то, что сказал тебе в тот день! Ты не имела права скрывать от меня правду. Я имел право знать, что ты носишь моего ребенка. Cristo, неужели ты так меня ненавидела, что не дала мне ни единого шанса?

У нее дрожали ноги. Она присела на ближайшее сиденье и закрыла лицо руками.

— Я любила тебя. Я так тебя любила!

— Это, по-твоему, любовь? — у него вырвался недоверчивый хриплый смешок. — Я сорвался один раз. Один раз за почти два года я повел себя не так, как надо! Один раз! И с тех пор непрерывно за это плачу. Ты мне отомстила, а я очень хорошо понимаю, что такое месть.

— Все было совсем не так, — в отчаянии пробормотала она.

— Если бы ты смотрела на вещи как я, ты стала бы моей женой пять лет назад! Si, я бы женился на тебе, — в его темных глазах, не отрывавшихся от ее бледного лица, мелькнуло какое-то мрачное удовлетворение. — Возможно, я бы сделал это не на самом высоком уровне, но я бы женился на тебе.

Ей задним числом жутко стало от одной мысли об этом. Люк, вынужденный жениться под дулом пистолета? Кошмар!

— Мне бы не хотелось, чтобы ты женился на мне с подобными чувствами.

— Dio! Какое значение имеют твои или мои чувства по сравнению с ребенком!

— Я не смогла бы жить с тобой на таких условиях, — слабым голосом сказала она.

Он холодно скривил губы.

— Это единственная действительно честная женщина, которую я встретил за всю жизнь, — вот что я сказал про тебя Рафаэлле. Просто чудо, что она не расхохоталась мне в лицо! Но у нее есть одно достоинство, которого нет у тебя. Она осталась мне верна даже после того, как я вышвырнул ее вон на прошлой неделе!

— Мы с Дэниэлом уходим от тебя. — Сама плохо понимая, что говорит, Кэтрин громко отчеканила эти слова. — И больше ты о нас никогда не услышишь.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

— Никуда ты его не увезешь!

— Он тебе не нужен. Ты даже хотел, чтобы он оказался не твоим ребенком. Это самая ужасная, самая жестокая вещь, которую я от тебя услышала, — голос Кэтрин подозрительно дрожал.

— Ужасная? — загремел Люк. — Я потерял пять лет его жизни. Он незаконнорожденный. И что ему еще предстоит из-за этого перенести? Ты что, не понимаешь, что об этом растрезвонят все газеты? Неужели ты рассчитывала, что тебе удастся всю жизнь прятаться за это вранье, будто ты вдова с ребенком? Все это выплывет… разумеется, выплывет, и что после этого будет думать ребенок? О тебе? Обо мне? Вот почему первым моим желанием было, чтобы он оказался не моим. Ради него самого, а вовсе не ради меня. Газеты уже пронюхали, что им известны далеко не все факты, и уже намекают, что эта история выглядит совсем не так, как ее подают. Иначе почему он остался в Англии?

— Газеты? — Она побелела как полотно, ошеломленная приговором, который вынесла ей судьба.

— Неужели ты думала, что можно просто выступить из-за кулис в ту жизнь, которую веду я, и чтобы правда не выплыла наружу? Да если бы не Рафаэлла, вся желтая пресса пестрела бы его фотографиями! Отыскав его в доме твоей подруги в Лэйк-Дистрикт, она выхватила его прямо из-под носа этих готовых на все негодяев.

— Выхватила? И где он теперь? — в ужасе спросила Кэтрин, думая при этом, что угроза оказаться в центре внимания прессы возникла куда быстрее, чем она в простоте души полагала.

— Она убедила твою подругу отвезти его на юг, пока не набежали репортеры. Они ждут нас в том доме.

— В каком еще «том доме»? — оторопело спросила она.

На щеках у него заиграли желваки.

— Я купил его для тебя в качестве свадебного подарка. Пять лет назад… Пять долгих, впустую потраченных лет! — яростно выкрикнул он.

Состояние, в каком она находилась, не дало ей возможности сразу оценить всю значимость такого признания.

— Пять лет назад?

Он метнул на нее испепеляющий взгляд.

— Да! Вот такой вот я был дурак. Это я-то, который так гордился своей рассудительностью! Ну теперь-то дошло до тебя, сага? Я действительно любил тебя.

— П-пять лет назад? — ошеломленно повторила она.

— Я не понимал этого до тех пор, пока ты не ушла. — Его интонация, вся манера его поведения была холодной и строгой. — Смеяться последним явно выпало не мне. Я надеялся, что ты вернешься… позвонишь… пришлешь открытку с чем-то вроде «Я там-то»… ну хоть что-нибудь! Я не мог поверить, что ты исчезла навсегда. Я бы никогда не поступил так с тобой. — Это признание, похоже, вызвало новый прилив гнева. Он взглянул на нее и скрипнул зубами. — Я потратил уйму денег на твои поиски. Я настолько извелся, что решил жениться на тебе сразу, как только найду!