Книга Верните вора! - Андрей Белянин

— Стойте, негодники, и, клянусь, ваша смерть будет быстрой! — грозно ревел высокородный Шехмет, бессмысленно гоняя горячего жеребца внизу по узким улочкам.

Увы, предложенная перспектива «быстрой смерти», какой бы завлекательной ни считал её начальник городской стражи, трёх убегающих ни капли не вдохновляла. А если и вдохновляла хоть капельку, то совсем в другом смысле — «негодники» лихо увеличили скорость!

Результат погони был, разумеется, предсказуем. Два десятка тяжело вооружённых стражников, с щитами, саблями и копьями, ни в чём не могли соперничать с легконогими преследуемыми. Красному от ярости Шехмету было доложено, что возмутитель спокойствия упал в бездонный колодец, столь глубокий, что он оттуда никогда не выберется, сильно ушибся и уже там явно умер от голода. А за Багдадским вором пришёл сам шайтан, слизнул его с крыши влажным языком, обслюнявил и унёс с собой к вратам ада, видимо желая съесть его где-нибудь подальше от взоров правоверных мусульман. Что же касается убегавшего с ними старого еврея, то он непременно придёт завтра сам, ибо они громко пообещали ему вслед тысячу таньга за его же голову и старика вроде бы заинтересовала сумма…

Ответ гневного командующего медноголовой стражей мы приводить не будем. Догадайтесь сами, ничто не будет слишком вульгарным или слишком грубым. Намекнём лишь, что кое-кто из наиболее неудачливых стражников в тот день добровольно решил переквалифицироваться в евнухи. Ну, то есть не дожидаясь, пока с другими это сделает их начальник…

На самом-то деле, разумеется, ни Лев, ни Ходжа не погибли. Более того, ребе Забар окольными путями вывел их к своей лавочке, где беглецы тихо-спокойно переждали шум и суматоху на улице. Маленький магазинчик или лавка старого еврея располагалась в том же доме, в котором он и жил. Небольшое квадратное помещение, разделённое символической занавеской на две неравные части. В ближней, но меньшей половине находился замызганный прилавок, от края до края уставленный духами, маслами, благовониями и аптекарскими снадобьями чисто косметического воздействия. За занавеской стояли две койки, шкаф с одеждой и хлипкая дверь выхода на задний двор…

— Увы, увы, я не лекарь. Они зарабатывают так, что дай бог нам с вами хоть половину получать на троих и в год. Это хороший гешефт, и помяните моё слово, еврей-врач никогда не будет голодным, пока весь мир не будет здоров, а такого не бывает, и правильно!

— Вы живёте один, почтеннейший? — не совсем вежливо перебил Насреддин. — Да хранит Аллах целомудренную красоту вашей дочери, но пусть она выйдет поприветствовать отца, а мы опустим взоры.

— Особенно я, — перекрестился Оболенский, внимательно зыркая по сторонам, но так и не найдя, чего стырить. Чисто для поддержания формы! Он бы вернул, Лев не любил брать чужое, его роль во всех этих историях была навязана ему без его воли…

— О, Сара, мой колокольчик, — ласково вздохнул старик, вывешивая снаружи табличку: «Буду через пять минут, не уходите к конкурентам, вас опять обманут!» и запирая дверь изнутри на засов. — Она ещё утром ушла к двоюродной бабушке, понесла кошерных пирожков и кувшинчик масла. Вернётся к вечеру, а вы, наверное, столько не задержитесь. Молодые люди всегда заняты, у них всегда очень важные дела, я всё понимаю, мне за вами не угнаться. Так что там в продолжение нашего маленького предприятия? Мы таки сошлись на тысяче таньга?

— Увы, аксакал, — покачал головой взмыленный домулло, — ведь ты сам признаёшь, что не ведаешь, как превратить человека в животное. Как же ты можешь свершить обратное?

— О, я вижу разумный компромисс! Мне нужно лишь посмотреть на этот пузырёк, что украл у меня тот подлый… ой, о мёртвых плохо не говорят!.. замечательной широты души юноша, искренне путающий своё и чужое, дабы по остаткам на стенках сосуда определить, что там было, и попробовать создать противоядие.

— Разумно, — поморщился Оболенский, прекрасно представляя себе дальнейшее развитие сюжета. — А где находится этот пузырёк?

— Во дворце эмира, — вздохнул Насреддин, заискивающе глядя другу в глаза. — Но чтоб тебе не было там так скучно, можешь заглянуть в гарем на часок-другой. Главное, при ослах не проболтайся…

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ

Братцы, я вчера был такой пьяный, такой пьяный… Я случайно к персидской княжне не приставал?

Степан Разин

Как я понял, реальная причина для опасений там всё-таки была. Дело в том, что вольнонаёмный Рабинович вдруг неожиданно воспылал верноподданническими чувствами к главе государства и, где только мог, оказывал белому ишаку всевозможные почести. Уступал ясли с ячменём, подталкивал носом лучшее сено, отгонял мух кисточкой хвоста и, главное, всё время кланялся, припадая на левую переднюю ногу. Сулейман аль-Маруф воспринимал знаки внимания с врождённой царственностью, благосклонно, но без фамильярничанья.

Так что если бы Рабинович узнал, что его любимый хозяин отметился в гареме владыки Бухары, то мог разболтать всё за милую душу. Хозяин хозяином, а эмир эмиром! Венценосность в этом плане почти всегда перевешивает дружбу. Восточные традиции вообще-то не всегда внятны и объяснимы даже астраханцу. Тот же Насреддин пару раз доводил меня едва ли не до мата на всю квартиру своим безграничным «уважением к старикам»…

— Ходжа, ты вчера опять заходил к Зулькафирову со второго этажа?

— Да, почтеннейший, старый бабай Габдулла просил моего совета. Его дети редко к нему заходят, а мне было неудобно отказать…

— Значит, это действительно твоя работа. — Я, тяжело шаркая тапками, поплёлся на кухню, достал из кладовки вино, а мой квартирант быстренько выставил две пиалы.

Выпили молча. Объяснять герою народных анекдотов, что соседи подали на меня иск в тридцать пять тысяч, было бесполезно. Он же помогал старику! Всего лишь советом, не более! Как было вбить в его бритую башку, что наши старики, выросшие при советской власти, привыкли большинство советов воспринимать буквально, а то хорошее, что для них делают их же дети, принимают порой с недоверчивостью и недоумением. Бесполезно…

— Он сказал, что боится, как бы непорядочные соседи не залили его водой. В его комнате какой-то навесной потолок, и если там скопится жидкость, то она будет тухнуть, а потом и вовсе рухнет несчастному на голову, и я…

— И вы на пару просверлили в новеньком потолке девяносто девять дырочек!

— Как девяносто девять имён Аллаха…

— Хорошо, но на фига ещё и самодельные водосточные трубы по всем углам квартиры устанавливать?! А кто испортил ему унитаз?

— Не я! Почтенный Габдулла сказал, что ему неудобно поворачиваться назад, чтобы…

— …нажимать слив на бачке! Чудесно! Он ему был нужен впереди, чтобы смывать, так сказать, не вставая. А в результате твоих советов дед полез строить сложную систему рычагов, уронил в унитаз гаечный ключ, разбил его на фиг, склеил скотчем (!!!), доломал бачок окончательно и теперь всё сливает ведром.

— Я всего лишь хотел помочь!