Книга Ночной ураган - Кэтрин Коултер

Алек дышал прерывисто, тяжело, сквозь зубы, все чаще и чаще, по мере того как спазмы ее наслаждения постепенно затихали. Потом осторожно отнял руку, замедлил движения языка. Наконец, почувствовав, что Джинни постепенно успокоилась, он поднял голову и взглянул ей в лицо.

Джинни немигающе смотрела на него. Не произносила ни слова, только смотрела. Она выглядела совершенно ошеломленной, потрясенной, почти потерявшей разум. Алек усмехнулся, хотя и с большим трудом, — в минуту, когда он больше всего хотел быть настоящим соблазнителем и вонзиться в женщину, которой только что дал огненное наслаждение, было не до улыбок. Мистер Юджин, думаю, я только что приобрел себе новую рабыню, готовую на все во имя плотских наслаждений.

Он хотел бы быть дерзким и небрежным, равнодушным к ее переживаниям, но почему-то понимал, что это не в его силах.

— С тобой все в порядке, милая? — спросил он неожиданно для себя.

Она долго смотрела на него, пока наконец не выдохнула:

— Не знаю. С этой минуты ничего и никак не может быть в порядке. Просто не знаю.

— Только дыши медленно, очень медленно. Вот так. Твои груди уже не напрягаются так сильно. И сердце бьется не так быстро. Я это чувствую.

Он поднял руку с ее груди:

— Лучше?

— Не понимаю, — призналась Джинни, и глаза у нее при этом были такие большие и недоумевающие.

— Женское наслаждение, Джинни. Ты испытала первый в жизни экстаз. Вот и все. Это незабываемый урок.

— Я не понимаю насчет вас. Я видела, как рука Лоры скользила вниз по вашему животу и касалась… и вы все росли, и становились больше, и…

Чресла Алека свело нестерпимой болью. Он тряхнул головой, пытаясь прийти в себя.

— Ты по-прежнему девственница. Не волнуйся. Тот мистический мужчина, который женится на тебе, не будет разочарован. Он со слезами радостной благодарности прорвется сквозь твою девственность, лично я в этом не сомневаюсь…

— Нет.

— Что именно — нет?

— Ни один мужчина никогда не сделает этого.

— У тебя странная привычка отрицать очевидное, — вздохнул Алек, — что возбуждает во мне жгучее желание немедленно доказать тебе обратное… делом. Я бы рекомендовал вам, мистер Юджин, не давать невыполнимых обещаний, особенно если дело касается такого деликатного предмета, как ваша девственность.

— Вы сделали все, что хотели. Теперь развяжите меня.

Но вместо этого Алек снова нагнулся и поцеловал Джинни так, что она почувствовала собственный вкус во рту.

— Раскрой губы, — велел он, и Джинни повиновалась. Ей и в голову не пришло снова укусить его. Какое восхитительное ощущение! И на вкус он великолепен! Вот только внизу живота снова эта сладостно-томительная боль.

Джинни охнула.

— Хм?

— Опять начинается это.

Алек поднял голову, ухмыльнулся и легко очертил кончиками пальцев контур ее лица.

— Невероятно похотливая женщина! Желаешь, чтобы я ублажил тебя еще раз?

— Конечно, нет, — поспешно заверила Джинни. — Хочу, чтобы вы меня освободили.

— Знаешь, мы могли бы провести остаток ночи, просто экспериментируя. Проверить, сколько раз твое тело взорвется наслаждением. Существует много дорог, ведущих к цели, если можно так выразиться. Хочешь сделаться исследователем, Джинни, вместе со мной? Или просто согласишься быть орудием эксперимента?

— По-моему, я вряд ли похожа на развратную, распущенную женщину.

— Не совсем развратную, конечно, но в вас много страсти, мисс Пакстон, и мне, пожалуй, не мешало бы узнать, на что еще вы способны. Это выражение лица, когда вы испытываете экстаз, — великолепное сочетание девственной невинности и буйной похоти. Признаюсь, это греет мое циничное, все испытавшее, закаленное сердце.

— Отпустите меня, Алек.

— Возможно, мне следует это сделать. Однако в следующий раз мне хотелось бы заставить тебя испытать блаженство снова и снова и при этом видеть твое лицо.

— Следующего раза не будет.

Лицо Алека внезапно стало жестким и до того неумолимым, что Джинни невольно вздрогнула. Однако голос звучал небрежно, почти шутливо:

— Думаешь, нет? Вижу, ты опять абсолютно уверена в этом. Тебе необходимо получше узнать меня, Джинни, просто необходимо. Когда я в следующий раз возьму тебя, как сегодня, возможно, никого не придется связывать. Ну а теперь, как твоя лодыжка? По-моему, опухоль немного спала.

Он осторожно прикоснулся к больному месту, и Джинни затаила дыхание.

— Все еще болит. Ну что ж, неудивительно, если учесть, что ты пролетела добрых двадцать футов. Если бы в этом мире существовало божественное правосудие, ты сломала бы ногу не меньше, чем в трех местах, милая моя! Считай, что тебе повезло еще и потому, что я не поведал Лоре о твоем позорном поступке. Можешь представить, что она порассказала бы всем друзьям и знакомым в Балтиморе? А какой бы скандал разразился, какие сплетни передавались бы из дома в дом! Просто вообразить невозможно!

Это был коварный удар, но Джинни понимала, что Алек более чем прав.

— Вы кому-нибудь расскажете?

Он одарил ее той самой медленной, невыносимо чувственной улыбкой, гарантирующей ему обожание и любовь каждой женщины, которая привлечет его внимание.

— Заключим сделку, мисс Пакетов. Я буду держать рот на замке, никому ни слова, даже Лоре, если согласитесь стать моей любовницей. Немедленно. Что вы по этому поводу думаете?

Будь ее руки свободны, негодяй получил бы немедленное и очевидное подтверждение ее мыслям, но узел по-прежнему оставался туго затянутым. Дернувшись еще раз, изо всех сил, Джинни прошипела сквозь стиснутые зубы:

— Вы же сами сказали: я недостаточно опытна, чтобы быть вашей любовницей.

— Да, но должен признать, что первоначальное впечатление было несколько неверным. В вас так много страсти, столько увлеченности! Просто восхитительно, знаете ли! Иногда подобные вещи во многом превосходят даже самое отточенное умение.

— Когда-нибудь я проделаю то же самое с вами.

Глаза Алека расширились от удивления.

— Обещаешь? — только и смог пролепетать он.

Джинни задохнулась, представив, как Алек лежит на спине со связанными над головой руками, увидела себя, срывающей с него одежду… Вот она рассматривает его, совсем как он — ее, изучает, прикасается… Должно быть, ощущение необыкновенное, невообразимое… Джинни хотелось бы сделать это прямо сейчас. Однако Алек — мужчина, а мужчины не очень-то любят находиться в чьей-то власти, особенно если этот кто-то — женщина.

— Вы не сопротивлялись бы? И согласились бы лежать на спине, совсем беспомощный? Зная, что я могу сделать с вами все, что захочу? Не говорите «да», я все равно не поверю.