Книга Князь лжи - Андрей Смирнов

Между учителем и учеником с самого начала устанавливается особого рода связь, основанная на доверии. Их души как бы сближаются, и учитель может вести ученика по тем путям волшебства, которые ему известны. Когда Тэннак учителя совершает движение, магическое тело ученика увлекается его токами и совершает движение вместе с ним. Эту связь учитель может использовать для того, чтобы установить тотальный контроль над учеником, и поэтому, прежде чем отдать свою душу в чужие руки – пусть даже и временно – следует понять, что за человек, которому ты ее отдаешь, насколько он честен и можно ли ему доверять. Это риск, но это и лучший способ обучиться. Когда Тэннак окрепнет, и ученик научится самостоятельно пользоваться им, тогда он перестает нуждаться в опеке. Вначале же пути она необходима. Без непосредственного контакта учителя и ученика трудно сделать первые шаги на дороге волшебства…

Подождав, пока мои слова худо-бедно улягутся в голове Лердвиха, я продолжил:

– Я не могу, да и не хочу быть твоим учителем. Но вывести тебя на эту дорогу я сумею. Ты согласен?

– Да, – бездумно согласился он. Но кое-что из того, что я говорил ему раньше, кажется, все-таки застряло у него между ушами, потому что вскоре после этих слов он поспешно добавил:

– Чем мне придется заплатить за это?

Я улыбнулся: мальчик не безнадежен. Сначала я хотел солгать, но затем, повинуясь какому-то безотчетному импульсу, сказал правду:

– Ничем. То, что я получу, ничего от тебя не отнимет. Я знаю, как творить заклинания, но мой Тэннак поврежден, и я не могу творить их. Ты здоров. Ты можешь, по крайней мере – потенциально, но ты не знаешь, как. Поэтому, если быть точным, ты поведешь меня по дороге, а не я тебя. Я лишь укажу тебе, куда идти.

– Но… ты говорил, что учитель нужен, чтобы сообщить «правильное» состояние ученику…

– На этот раз, в виде исключения, все будет наоборот. – Я усмехнулся. – Ты сообщишь мне состояние. А я помогу тебе достигнуть его. Я сказал, что самому ученику сделать это сложно. Но возможно. Есть способы.

Он согласился, и мы приступили к подготовке.

Среди барахла, которое Лердвих притащил с собой в лес, сыскалось кое-что полезное. К счастью, не все травы он сжег в жаровне. Корень мандрагоры, белладонна, листья ламисеры и еще несколько травок сразу настроили меня на оптимистический лад. Я отобрал нужные растения, мелко нашинковал их (мандрагора слегка зачерствела и пришлось, сняв кожуру, долго кромсать ее ножом, соскабливая стружки), насыпал в миску и приказал Лердвиху толочь все это до тех пор, пока содержимое не превратится в однородную массу. Время от времени, чтобы не подсыхало, я добавлял чуточку воды. Пока Лердвих трудился, я, стерев его неумелый рисунок, нарисовал на поляне свой: пятиугольник в круге. Меньший круг – в центре. Надпись на Искаженном внутри малого круга, в каждом из углов, последнюю – вокруг всего рисунка.

Я уложил Лердвиха так, чтобы он оказался заключенным в пентаграмму, которая, собственно, и представляла его самого, точнее – его еще не рожденное магическое тело. Затем наполнил кружку водой, а кашицу из трав завернул в ткань и завязал, сделав некое подобие мешочка.

– То, что мы сделаем сейчас, ты никогда не должен повторять, – сказал я. – Хотя есть недоучки, использующие эти растения постоянно, ты должен знать, что вещества, содержащиеся в них, дурно воздействуют на Холок. Одного раза вполне достаточно. Ты испытаешь необычные состояния, но души человека устроены таким образом, что пережив что-либо, затем могут вернуться в испытанное состояние уже без всяких внешних к тому побуждений. Расслабься, прогони страх. Перестать думать. Слушай то, что я буду говорить, и не задавай вопросов. Просто слушай. И повторяй, когда будет нужно.

Я опустил мешочек с кашицей в воду, дал ему намокнуть, а затем вложил Лердвиху в рот. Когда он вытянул влагу, я начал говорить. Предварительный период – до того, как наркотик начнет действовать, крайне важен: именно в этот период сознание подготавливается к работе в непривычном режиме. Если этот период пропустить, сдвиг состояний станет неуправляемым: мы получим череду ярких галлюцинаций, толку от которых будет – ноль. Необходимо настроить юношу именно на тот психический ритм, который нам нужен.

Я научил его простой фразе – крошечному заклинанию на Искаженном Наречье, – которую он должен был повторять весь подготовительный период. Я подробно разъяснил ему значение каждого элемента фразы и смысл целиком – это очень важно. Я сказал, ему, что он должен думать и чувствовать, когда произносит каждый звук, и, повторяя заклинание раз за разом, он все глубже входил в тот ритм и ту форму, которые оно задавало. Через несколько минут его язык начал заплетаться. Это означало, что предварительный этап завершен и пора переходить к основной части. Я произносил заклинание, он повторял его, я повторял за ним – уже как ведомый. Почти сразу меня затошнило, мир поплыл, стала болеть голова. Отчасти, мне передалось состояние ведущего, отчасти – «приятному» эффекту я был обязан своему деформированному Тэннаку, категорически нежелающему возвращаться к естественным формам оперирования энергией. Я чувствовал себя так, как если бы подросток пытался вправить мне кость.

После произнесения каждого заклинания я заставлял Лердвиха удерживать в сознании ощущение, которое его сопровождало. Чтобы закреплялось легче, я описывал – уже на обычном языке – те образы, с которыми могли ассоциироваться элементы заклятья. Сообщаемые картинки не позволяли его разуму скатиться в полный хаос, потеряться в мешанине, всплывающей из тех частей Келата, которые обычно остаются вне внимания бодрствующего сознания. Время от времени я снова давал ему пососать мешочек с кашицей из истолченных растений. Когда явилось шесть духов, соответствующих шести растениям, из которых был приготовлен наркотик, я подробно описал каждого из них, чтобы Лердвих знал, из чего ему придется выбирать. Я спросил, кто из них зовет его за собой, и он сказал, с трудом выговаривая слова:

– …который черный. Этот. Пустой и без лица. Холодный. В капюшоне.

Я не мог даже выругаться – нужно было продолжать процедуру. Почему он выбрал духа Ламисеры, олицетворяющего конечное небытие, смерть и пустоту?.. Дух Ламисеры менее всего подходил для него, как мне казалось. Я был почти уверен, что он выберет кого-то другого, и все же…

Неужели это я подтолкнул его на этот путь? В вампирической способности, которой я пользовался после Бэрверского холма, смерть бесконечно доминировала над всеми остальными стихиями. Сейчас же мой Тэннак и только нарождающаяся магическая душа Лердвиха находились в тесном взаимодействии; он, не осознавая, выправлял мой Тэннак, но и я, не желая того, мог сообщить ему тот облик, который за последние месяцы стал для меня «естественным». Может быть, и не сам облик, а только часть его, саму организацию энергетических токов – но этого было достаточно, чтобы толкнуть Лердвиха туда, где я и сам, будь моя воля, не хотел быть…

Или все-таки это его собственный выбор?.. У меня не было времени размышлять об этом. Черная тень привела его на вершину горы, где бездна над головой и бездна внизу – прыгай в любую. Когда я скажу ему колдовское имя Ламисеры, он повторит его и – на какое-то время – станет одним целым с тенью, которая на самом деле, конечно, была не самостоятельным существом, а лишь олицетворением определенного состояния, энергетического узла, которого Лердвих вот-вот должен был достигнуть. Состояния, настолько далекого и чуждого, что он, скорее всего, будет думать, что стал кем-то другим. Но будь это перевоплощение подлинной заменой, он бы никогда не смог сказать «я стал другим» – говорить «я» было бы некому.