Книга Военное дело Московского государства. От Василия Темного до Михаила Романова. Вторая половина XV – начало XVII в. - Виталий Пенской

При составлении «разряда» дьяки и подьячие Разрядного приказа непременно учитывали требования совместного – царя, бояр и митрополита – «приговора» лета 1550 г., согласно которому «в болшом полку быти болшому воеводе, а передовому полку и правые руки, и левые руки воеводам и сторожевого полку первым воеводам быти менши болшого полку перваго воеводы. А хто будет другой в болшом полку воевода, и до того болшого полку другово воеводы правые руки болшому воеводе дела и счету нет, быти им без мест. А которые воеводы будут в правой руке, и передовому полку да сторожевому полку воеводам первым быти правые руки не менши. А левые руки воеводам быти не менши передового полку и сторожевого полку первых воевод. А быти левые руки воеводам менши правые руки перваго воеводы. А другому воеводе в левой руке быти менши другова же воеводы правые руки…»[263] Этот приговор отражал как сложившуюся к тому времени (и с небольшими коррективами действовавшую и впоследствии[264]) иерархию воевод, так и самих «титульных» полков, во главе которой стоял Большой полк, за которым следовал Передовой, затем – Правой руки и Левой руки, и замыкал ее Сторожевой полк.

При этом отметим, что «разряд» для каждого похода и кампании составлялся наново, и сами разрядные «полки», как и прежде, не имели ни постоянной организации, ни стабильной структуры. В зависимости от целей и задач, которые должна была решать государева рать в конкретном походе, наряд сил в ней (о чем мы уже говорили прежде) изменялся в весьма широких пределах. Другое дело, что если мы сравним, предположим, состав «полков» согласно «уряжению» 1477 г. с «уряжением», к примеру, рати в зимнем 1558 г. походе в Ливонию, то мы заметим, что состав «полков» более или менее выровнялся – число служилых «городов», записанных в разные «полки», уже не различался столь разительно, как прежде. При этом «титульные» «полки», в отличие от прежних «полков»-«баталий», представляли собой, на наш взгляд, скорее военно-административные образования-«дивизии», нежели тактические единицы, действовавшие на поле боя как некое целое.

Судя по всему, в ходе «полковой» «реформы» Ивана Грозного была приведена к единому «стандарту» и упорядочена «штабная», если так можно выразиться применительно к тем временам, служба (и это упорядочивание было связано, очевидно, с теми переменами в административной сфере, которые как раз в это время и происходили). Выше мы уже отмечали, что при великих князьях (как минимум) в походах работала своя небольшая походная канцелярия, выполнявшая параллельно и штабные функции, о чем свидетельствует хотя бы тот же «походный дневник» зимней кампании 1477/78 г. Теперь же окончательно устоялась практика, когда при «большом» воеводе находилась небольшая походная канцелярия с присланным из Москвы дьяком и несколькими подьячими. Они хранили присланные из Москвы «большому» воеводе со товарищи из Разрядного приказа наказ с планом кампании (примером тому может служить наказ воеводе князю М. И. Воротынскому накануне памятной Молодинской кампании лета 1572 г.[265]), походный «разряд», списки детей боярских «в естех и не-тех» и прочую текущую документацию; оформляли решения военного совета, подготавливали боярские «отписки» и победные реляции-сеунчи в Москву, вели записи подвигов ратных людей (на основании которых служилые могли претендовать на государево жалованье), получали государевы грамоты из столицы и пр. О характере работы такого «походного» (или «разрядного») «шатра» и о тех документах, которые через него проходили, может сказать сохранившийся буквально чудом архив «походного шатра» воеводы князя В. Д. Хилкова, датируемый 1580 г.[266]

Помимо «походного шатра», и «большой» воевода, и прочие полковые воеводы обросли многочисленной свитой, не говоря уже о тех случаях, когда в поход выступал сам государь. В «Записной книге» Полоцкого похода, к примеру, отдельный раздел был посвящен «свитским» детям боярским, «которым быти в рындах и в поддатнях (телохранителях и оруженосцах Ивана IV. – В. П.), и которым быти в головах в становых, и которым в головах в посылочных, и которым быти в ясоулех, и в дозорщикех, и в подъещикех, и в ыных посылках»[267]. Разряд же Ливонского похода Ивана Грозного в 1577 г. сообщал, что для такого рода «штабной» службы было назначено «у воевод на розсылку детей боярских розных городов сорок деветь человек»[268].

Вместе с упорядочиванием полковой организации и «штабной» службы царского войска, очевидно, реорганизации и упорядочиванию подверглась структура и самих «полков». Еще с XV в., по мере роста численности полевых ратей, «тактические» «полки», как уже было показано выше, начали включать в себя несколько «городовых» «полков» и княжеских дворов. Пока под началом воеводы в «баталии» ходили несколько сот бойцов, это было нормально. Однако по мере увеличения численности «полков» проблемы, связанные с управлением ими и на марше, и в особенности на поле боя (что было связано с переменами в тактике русского войска во 2-й половине XV – 1-й половине XVI в., так называемой «ориентализации», выразившейся в замене ориентации на рукопашный, «съемный» бой, на дистанционный, «лучный»), только нарастали. Как результат, возникла необходимость более мелкого членения «полков»-«дивизий».

Возможно, некие наметки децимальной организации «полков» и «городов» появились как минимум еще при Василии III. Однако «сотенная» «реформа» – дело рук Ивана IV и его советников (некий оставшийся неизвестным венецианец, побывавший в России в середине 50-х гг. XVI в., писал про Ивана Грозного, что он «много читает из истории Римского и других государств, отчего он научился многому. Он также часто советуется с немецкими капитанами и польскими изгнанниками, и для собственной пользы взял себе за образец римлян, которые благодаря хитрости побеждали в битвах дикие и ужасные народы»[269]). Согласно летописи, в ходе последнего, третьего по счету, Казанского похода 1552 г. Иван повелел «урядить» «в полъку его царском коемуждо сту бранным детем боярскым голову устроить из великых отцов детей, изячных молотцов и искусным ратному делу, дл болшего дела супротивнаго и для розных посылок, да койжды сын боярьской своего голову знают и приближатся к делу, да всяк вооружается на брань, а о ином не смущаются…». Затем опыт реорганизации Государева полка был распространен и на другие «титульные» «полки» – «да не будет смущениа в полцех к делу пришедши»[270].