Книга Введение в мифологию - Александра Баркова

И как я уже сказала, сам Цицерон был авгуром. То есть обязанность смотреть, как там всякие орлы летают, и изрекать волю богов на основании того, с какой стороны какой орел пролетел, – это было его, так сказать, государственной обязанностью, за которую он (что, в общем, не особенно существенно для них, но существенно для нас с вами) получал весьма неплохое жалованье. Нам скорее морально-этический аспект критичен, но финансовый там был тоже. Итак, что же делал наш дорогой Марк Туллий? Вот поставьте себя на его место. Вот вы обязаны изрекать волю богов на основании того, как там какие-то орлы летают. Вы верите в то, что полеты этих орлов – это действительно есть воплощение воли богов? Будучи образованным римлянином и всё такое? Вот он, гад, не верил. То есть гад он не потому, что он не верил. Веришь ты или не веришь – это твоё личное дело. Но он считал, что дело у него не личное, а дело у него общественное. А я напомню, что общественное дело так и переводится – «res publica». И что же делал авгур Цицерон? Он в своем трактате «О законах» писал (ну, в вольном переводе с латыни), что только дурак поверит в то, что боги выражают свою волю через то, что где-то там какие-то орлы крыльями машут. И что ни один серьезный культурный человек в такую фигню поверить просто не может и не должен. Он это всё писал совершенно открыто. И несмотря на то что слово «цензура» вполне латинское, это через цензуру благополучно проходило, потому что к этому откровеннейшему атеизму он приписывал продолжение. Продолжение заключалось в том, что, по Цицерону, авгурии… нужны или не нужны? Ритуалы нужны или нет? Разумеется, необходимы. Разумеется, совершенно справедливо вы говорите слово «традиция». Именно так. Вот я, например, авгур, я не верю в прорицания, это мое личное дело, а «res publica», «республика» – «дело общественное» в том, что законы поддерживают порядок в государстве. И традиции, и обряды, и ритуалы поддерживают порядок в государстве. Поэтому в чушь собачью про полет птиц мы не верим (в чушь не собачью, а в чушь пернатую мы не верим), но авгурии обязательно должны быть, и отказываться от них – это дело противное государству. Вот что писал Марк Туллий Цицерон. Мне от этого жутко, честно говоря, – от такого расхождения веры (того, что у тебя в сердце) и того, как ты ведешь себя как государственный деятель. Я от такого шугаюсь, как черт от ладана. Но для них это было нормально. Я говорю еще раз, что у Цицерона не было никаких проблем из-за этого трактата. Вот вам основа основ римской культуры и римской религии.

И как вы понимаете, здесь сейчас, после Марка Туллия, мы можем с вами лихо перескочить через век-другой и обратиться к прекрасной теме преследования христиан. Потому что на примере Марка Туллия мы увидели во всей красе, что вера человека есть его личное дело, а законопослушный гражданин обязан соблюдать ритуалы как часть государственных институтов. И как вы понимаете, совпадение того, что возник императорский культ, а с другой стороны, в отдаленных провинциях империи возникло христианство, дало некоторые, я бы деликатно назвала, «сложности». Сложности выражались в том, что христиан бросали в цирке на съедение диким зверям. Вот такие вот сложности это дало. Смотрите, если вы хотя бы минимально знакомы с верованиями римлян при Империи, то вы знаете, что в Риме было до черта и больше восточных культов. Всевозможные культы Исиды, Сераписа, Астарты… Кого там только не было! Все боги, до стран которых более-менее дотянулась Римская империя, все эти боги в Риме имели официальный статус «понаехавших» и вполне себе открыто почитались в своих, так сказать, общинах. Они не были римскими богами, но их культы абсолютно никто не преследовал. И дальше у нас может возникнуть простой вопрос: если Рим при Империи отличался стопроцентной веротерпимостью, почему вдруг христианство (оно было одной из восточных религий для Рима, в какой-то мелкой дальней провинции) преследовалось страшным, кровавым образом? Ответ нам дает Марк Туллий Цицерон.

А я, раз уж упомянула веротерпимость при Империи, замечу, что один восточный бог приобрел статус, в общем, бога римского. Это был «Sol Invictus» – «Солнце Непобедимое». И он вобрал в себя культ трех восточных богов. И в первую очередь Митры, иранского бога Солнца, бога света, повергающего быка. Культ Солнца Непобедимого отправлялся в войсках (ну, понятно, раз Непобедимое), и отправлялся совершенно официально, то есть Sol Invictus стал одним из полноправных римских богов примерно века со II–III нашей эры.

Итак, в чём же проблема христиан. Почему христиан уничтожали? Ключевые слова: императорский культ. Что такое императорский культ? Жил да был Октавиан Август. Да, всё тот же Октавиан Август, в котором все начала и все концы. Жил долго, хорошо жил, много хорошего для страны сделал и – помер. Пока он был живым, он требовал (ну не то чтобы требовал, скажем так, рекомендовал) ставить храмы не ему, любимому, а его гению, то есть его богу-покровителю, а вот ему самому, пожалуйста, как богу не надо. Ведь он обожествлен уже был при жизни. Когда он умер, то обожествить его самого не составило никакого труда. Причем я обращаю ваше внимание, что это шло не столько сверху, сколько снизу, потому что когда целое поколение людей родилось и выросло в мирной жизни за время его правления, то поневоле его обожествишь. То есть он при жизни был человеком, помер и стал богом-хранителем. Дальше пошли остальные императоры, которых проходят в курсе истории, всякие там Тиберии, Калигулы и прочая мерзость, которых мы с вами представляем довольно смутно, но, что это именно мерзость, мы себе представляем довольно отчетливо. Большинство из них не очень своей смертью умирало, некоторых смещали (рекордный римский год, когда в Риме сменилось аж три императора; жизнь – штука сложная). Поэтому там было по-всякому, по-разному. Но если император в виде исключения умирал своей смертью, то после смерти он логично провозглашался богом-хранителем Рима. Ему быстренько ставились статуи как новоиспеченному богу, и надо было быстренько приносить ему жертвы: какие-нибудь мелкие монеты бросить, проходя по улице мимо статуи императора, или уже более масштабные жертвы приносить. И все поклонники Исиды, Астарты, Сераписа и прочих восточных богов ничего не имели против того, чтобы почтить свежеиспеченного бога-императора. Против имели только христиане. А Цицерона вам по этому поводу уже цитировали. Это что же такое? Мы отказываемся отправлять официальный римский культ вообще и культ императора в частности? Что, я вас спрашиваю, еще могла сделать римская цивилизация с теми, кто открыто выражает неповиновение главному государственному культу?! Тут, понимаете, у римской цивилизации просто выхода не было. Или ты не римская цивилизация, или ты их будешь казнить страшной казнью. Вот в чём была причина преследования христиан.

Гладиаторы и греческие мифы

Мы с вами коснулись основных точек римской культуры, о которой я хотела сказать. И теперь у нас с вами осталась на закусочку еще тема гладиаторов. Потому что мы уже упомянули цирки, мы упомянули гибель на арене. И я еще вам, когда мы говорили об Энее, сказала, что были и альтернативные версии происхождения римской культуры. Всё, что я вам давала до сих пор, я вам, в общем и целом, давала по Штаерман. То, о чём я буду говорить сейчас, будет по другому источнику. И хотя я очень не люблю этого человека, очень не люблю его как автора, но вот эту его книгу я очень уважаю. Мне она кажется толковой, очень дельной, однако, поскольку я не историк и не могу ее критически оценить с профессиональной точки зрения, я сразу очень четко указываю источник своей информации: если вы с этим автором не согласны, то можете смело отметать всё, что я скажу после этого. Но, на мой взгляд, он действительно кандидат исторических наук, видно по его книге, что он толково копал предмет, то есть меня он убедил, я подчеркиваю еще раз, несмотря на то что я к нему в целом отношусь отрицательно. Это Андрей Валентинов. Он же Андрей Шмалько. И эта книга его – «Спартак». Если вы ее читали, то вы не услышите ничего нового. Если вы ее не читали, то после того, что вы услышите сейчас, у вас, наверное, возникнет желание ее прочесть. Эта книга, в отличие от романов Валентинова, которые я терпеть не могу, научно-популярная. То есть он рассуждает о личности Спартака (и не только о ней), и рассуждает он легким, разговорным языком научно-популярной книги. Просьба не путать эту книгу с романом о Спартаке, который он написал. Роман я не читала, и аннотация, а также общая, гм, любовь к Валентинову, честное слово, не вызывают у меня желания это читать.