Книга Император Николай II и предвоенный кризис 1914 года - Петр Мультатули

27 марта 1911 г. рейхстагом принят военный закон на пятилетие 1911-1915 гг. По сводкам ГУГШ: "Вызываемые новым законом организационные изменения заключаются в следующем: Общее увеличение численности германской армии. Армия должна была увеличиться на 100-875 тыс. чел. Увеличение численности будет происходить постепенно в течение 5 лет. Вызываемые новым законом единовременные расходы исчислены в 82 419 033 марки, из коих в 1911 г. ассигнуются 4 177 836 марок, а остальные в течение 1912-1915 годов. Обыкновенные расходы в 1911 г. увеличиваются на 3 727 441 марку, а по окончании всех реформ — на 21 813 979 марок"31.

Именно эти колоссальные финансовые затраты на вооружение сделали Германию заложницей войны. Сбывались опасения императора Николая II о смертельной опасности в современных условиях гонки вооружений. Эти опасения побудили царя в 1899 г. созвать конференцию по разоружению в Гааге, идеи которой были так самонадеянно и близоруко отвергнуты императором Вильгельмом. Теперь же созданная кайзером колоссальная военная мощь, требовала своего применения. Экономика империи изнывала под тяжестью военных налогов. Германии нужно было где-нибудь начать войну. Россия не давала поводов для нападения, и поэтому начиная с конца 1912 г. Германия этот повод лихорадочно искала.

25 ноября (8 декабря) 1912 г. на совещании своего генералитета Вильгельм II высказал мысль, что наступило "наилучшее время" для начала войны против Франции и России32. Кайзер заявил, что начинается новая глава германской истории "борьба германцев за существование против русских и галлов. Никакая конференция не сможет нас от этого избавить, так как речь идёт не о важной политической проблеме, но о расовом вопросе. Он касается существования германской расы в Европе"33. Через год император Вильгельм слово в слово повторил эту мысль директору Кредитной канцелярии Н. Ф. Давыдову, заявив: "Я скажу Вам прямо — я вижу надвигающийся конфликт двух рас: романо-славянской и германизма"34. На возражение Давыдова, что Россия не помышляет ни о какой войне и желает только одного мирного существования, кайзер ответил: "Если война неизбежна, то я считаю совершенно безразличным кто начнёт её. Я говорю Вам совершенно определённо, что война может сделаться просто неизбежною"35. Таким образом, в конце 1913 г. Вильгельм II уже не считал нужным скрывать от России свою подготовку к войне с ней.

Того же мнения придерживался начальник Большого штаба генерал фон Мольтке: "Большая война неизбежна, и чем раньше она начнётся, тем лучше"36. России нельзя давать время для мобилизации, "нужно начать, не выжидая, чтобы круто раздавить всякое сопротивление".

4 февраля 1912 г. военный атташе в Берлине полковник П. А. Базаров доносил в Петербург, "что Германия усиленно готовится к войне в ближайшем будущем"37, и её пока только останавливает неполная готовность военного флота. Немцы не скрывали своего стремления к войне: "Ничего лучше радостной и победоносной войны нам не надо, — заявил русскому военному агенту в Берлине полковнику П. А. Базарову начальник военного кабинета кайзера и его генерал-адъютант барон Морис фон Линкерн. — Армия устала от этого 30-летнего мира и жаждет войны. Мы совершенно готовы начать её немедленно"38.

В 1912 г. в Штутгарте выходит книга генерала Фридриха фон Бергарди "Германия и будущая война". Этот труд фактически являлся официальным взглядом правящих кругов рейха, недаром он претерпел семь изданий, а его положения легли в основу плана послевоенного устройства мира, разработанную Бетманом-Гольвегом в его "Осенней программе" 1914 г. Бергарди считал необходимым для Германии добиться трёх главных целей: 1. Решительно "раздавить Францию так, чтобы она больше никогда не смогла перебегать нам дорогу". 2. Создать конфедерацию государств (Mitteleuropa) под руководством Германии. Эта задача должна была быть решена главным образом за счёт территорий России. Её решение предусматривало создание независимой Украины, которая поддерживала бы тесные связи с Германией и имела бы с ней общую границу39. 3. Возведение Германии в ранг мировой державы посредством завоевания новых колоний40.

Полная преемственность теорий Бергарди с практикой Бетмана-Гольвега — очевидна. Последний указывал в своём меморандуме через месяц после начала войны: "Россия должна быть отброшена в Азию и отрезана от Балтики; с Францией и Англией мы можем договориться, с Россией — никогда". На западе Бетман-Гольвег после войны хотел договориться о "культурном союзе" Германии и побеждённых Франции и Англии против России, которая должна была быть вычеркнута из европейского контекста41.

Расчленение России находило живую поддержку и у германских промышленников. Один из них Август Тиссен говорил: "Рос-сия должна лишиться балтийских провинций, части Польши, Донецкого угольного бассейна, Одессы, Крыма, Приазовья и Кавказа"42. Журнал "Вестник Европы" отмечал в 1914 г.: "Германия стремится к завладению мировым рынком в интересах своей индустриальной, финансовой и торговой буржуазии. Потому-то широкие круги германского населения широко поддерживают "военную партию", против которой не борется даже немецкая социал-демократия, также заинтересованная в расширении рынка труда. И надо, чтобы русская публика знала это. Тогда она поймёт, что речь идёт об упорной борьбе, которую дальновидные немцы назвали "второй Семилетней войной"43.

В секретной записке иностранного отдела Морского генерального штаба России, поданой на высочайшее имя, скорее всего в конце 1913 г., говорилось: "Последние 15 лет Германия всеми силами пыталась поработить Россию экономически и ослабить её в политическом и военном отношении. Но возрождение России уже началось и идёт быстрыми шагами: в Германии пробуждаются вследствие этого серьёзные опасения за дальнейшее распространение своего влияния, и немцы уже спешат принять меры"44.

Одна из главных причин, по которой германский промышленный капитал стремился покончить с Россией как с опасным конкурентом, заключалась в принятом русским правительством решении пересмотреть неравноправный торговый договор с Германией 1905 г. Генерал А. Ф. Редигер писал: "Торговый договор 1905 года, заключённый нами во время войны с Японией, был для нас крайне тяжёл тем, что целые отрасли нашей промышленности (особенно химические производства и изготовление машин) были лишены таможенного покровительства, а потому не могли развиваться, так что мы были вынуждены получать все эти произведения из Германии. Поэтому было решено, что торговый договор с Германией либо вовсе не будет возобновлён, либо будет изменён коренным образом, и для выработки основ нового таможенного тарифа производились обширные подготовительные работы. Изменение нашего тарифа грозило германской промышленности серьёзным ударом, а потому можно было ожидать таможенной войны и всякого рода угроз со стороны Германии, но всё же Правительство, по-видимому, не верило, чтобы она решилась на европейскую войну"45.

Вильгельм II, узнав из донесения германского посла в Петербурге графа Фридриха фон Пурталеса о намерении императорского правительства пересмотреть русско-германский торговый договор, угрожающе заявил: "Русско-прусские отношения раз и навсегда мертвы, мы стали врагами"46.