Книга Лезвие власти - Андрей Гальперин

— Мы отыщем его, мой герцог, обязательно отыщем.

— Конечно, конечно. Это в твоих же интересах. Если Камилл доберется до тебя раньше, то того, что от тебя останется, вряд ли хватит для нормального захоронения. А я могу остаться без верного помощника. Где же я найду еще такого монстра, с руками по плечи в крови? Скольких людей вы потеряли?

— Одиннадцать, мой герцог, и сети нам не помогли. У Камилла был инструмент, способный резать любую сталь. — Дибо нахмурился и продолжил. — У него остались еще две дочери, они учатся в академии Маэнны. Скорее всего он отправится к ним. Мы можем опередить его.

Фердинанд резко вскочил, его лицо исказила гримаса ярости. Дибо отшатнулся к стене и закрыл лицо руками.

— Проклятый палач, Джайллар тебя забери! Мне не нужны изувеченные дети, мне нужен сам Камилл! Если ты вздумаешь устроить в Маэнне что-то подобное сегодняшнему, я прикажу привязать тебя за ноги к хвосту дикой лошади и собственноручно погоню ее в Санд-Карин! Найди мне Камилла, живого и здорового, я хочу наконец узнать, куда мой брат отлучался ночами незадолго до своей смерти. Раз уж ты не смог выяснить это, быть может его бывший слуга и оружейник прольет мне свет на эти загадочные исчезновения.

Дибо нервно закашлялся и пряча глаза тихо предложил:

— Мой герцог, егеря мне рассказывали об эльфах, живущих на окраине Санд-Карина, совсем недалеко от столицы. Вернее, об одной эльфийке. Быть может, ваш брат связался с нелюдями?

— Эльфы? Мой брат и эльфы… — Фердинанд захохотал, уселся на тахту и плеснул себе вина. — Если бы покойный Генрих повстречал в лесу эльфийку, то он с гиканьем бы бросился вдогонку, для того, чтобы испробовать свой новый лук. Не говори ерунды, монах… Скорее всего, он тешился в объятьях какой-нибудь экзотической шлюхи, из тех, что живут в заливе. Там он мог обронить свою Звезду.

— Мой герцог, мы уже перетрусили через мелкое сито все злачные места. Всех скупщиков краденного от Лишанцы до Урта. Всех ювелиров и мастеровых. Не мог ли ваш покойный брат преподнести древнюю реликвию кому-нибудь в подарок? Кому-нибудь, следующему за пределы Аведжии?

— Мой брат был редкостным болваном, и от него можно было ожидать всего. Поэтому мне и нужен Камилл. К тому же… — Фердинанд задумчиво посмотрел на монаха. — Я уверен, что Камилл знает тайну гибели наследника. Иначе, он не исчез бы сразу после похорон. И это очень опасно. Если его пути пересекутся с долгорскими монахами, династию ждут значительные потрясения. А потому, мы должны спешить.

45

Прассия встретила их волшебным листопадом. Теплый ветер кружил желтые и багряные водовороты, засыпая разбитый тракт сугробами листьев. Повозки, запряженные огромными форелнскими волами, погружались в феерию сказочного ганца, наполненную всеми оттенками красного и желтого. Лес, вокруг них, протяжно пел осеннюю балладу под упругим натиском ветра, охотно расставаясь с красочным покрывалом листвы. Здесь было намного теплее, чем в Бадболе, косматые низкие тучи отсвечивали бардовым, и изредка проливались дождем.

Аттон шел в арьергарде каравана, утопая по колено в палой листве. Рядом с ним, так же неторопливо и размеренно, легким шагом истинного странника, шел Мерриз. Аттон, изредка поглядывал на нового напарника, и в душе у него зарождались сомнения. Мерриз был невысокого роста, пожалуй, на голову ниже Аттона, и довольно щуплого телосложения. Длинные пепельные волосы настоящего рифлерца он заплетал в косу толстой серебряной цепью. Но лицом он более походил на борхейца или анбирца — высокий лоб, топкие очертания носа и губ, большие, внимательные глаза изумрудного цвета. Мерриз не назвал своего прозвища, что было достаточно необычно для настоящего караванщика. Аттона сразу поразила аккуратность и точность Мерриза. Каждое его движение было выверено и осторожно, говорил он мало, едва разжимая губы, и садился есть в стороне ото всех, прижимая к груди крошечный горшочек, который всегда носил с собою. Поначалу, Аттон даже сомневался, был ли этот аккуратный и серьезный юноша тем самым, из таверны, развязанным и шумно блюющим себе под ноги, отвратительным типом. Но внимательно понаблюдав за новым напарником, Аттон поразился его способности мгновенно изменятся, согласно сложившейся обстановке. Мерриз словно носил на себе тысячу масок, и мог из спокойного, даже казалось бы, простоватого юноши, вдруг превратится в настоящего рифлерского караванщика — жестокого, властного. Тогда он словно бы увеличивался в росте и становился шире в плечах. Глаза его темнели, и всякий, наткнувшийся на этот взгляд, тут же терялся. Даже возраст его Аттон был не в состоянии определить. При первой встрече, Мерриз показался ему совсем юным, но потом Аттон понял, что ошибался. Мерриз был, вряд ли младше его, а иногда Аттону казалось, что и намного старше. Старый Файя обращался к нему по имени, при этом, в глазах бывалого караванщика Аттон замечал почтение, и даже какую-то подобострастность.

Вечером четвертого дня перехода караван остановился на ночлег на большой поляне. Мерриз, по своему обыкновению, уселся подальше от всех, и казалось, задремал. Старый Файя, вместе с помощниками, ушел к баронскому замку, справиться о подорожной. Аттон походил вокруг телег, проверил оси и крепления, потом загнал плотника в лес за деревом, для мелкой починки. Вернувшись к костру, где готовился ужин, он уселся на потертую шкуру медведя-вампира. У костра, прямо на земле, сидели два брата, аведжийца, с широченными покатыми плечами и перекошенными, от постоянного жевания травы имра, лицами. В караване, по началу, они шли впереди них, все свое время, проводя в бесконечных спорах о жадности купцов и караванщиков. Они постоянно задирали других охранников, и нарушая приказ Краба, порой забирались на телегу и отдыхали. Краб, однажды, заставший их спящими, сдернул обоих в грязь, на дорогу, и в кровь избил. Лишившись части оплаты, и вынужденные плестись позади самого Файи, братья срывали злобу на ком ни попадя, и Аттон все ждал, когда они доберутся до него.

Старший из братьев, Муфсей, повернул свою голову, украшенную огромными, как у гремлина, хрящеватыми ушами, и сплюнув, произнес:

— Браги-то как охота…

Младший брат, по прозвищу Косой, повернулся к Мерризу, и ткнул в его сторону грязным узловатым пальцем.

— Эй ты! Атегаттская вонючка! Сбегай в деревню за брагой, пока нет Старого…

Мерриз даже не посмотрел в их сторону. Маленьким ножичком он счищал кору с ветки, и перетерев ее между пальцами, бросал в свой горшочек.

— Он не понимает настоящего языка! У них там на севере все говорят через задницу, — Ну, ты? Белокожий! Пшел в деревню, кому сказали…

Мерриз продолжал невозмутимо водить ножиком по ветке. Косой легко поднялся и потянул из-за пояса кривой мясницкий тесак. Собравшиеся вокруг караванщики, в основном аведжийцы, с интересом следили за происходящим.

— Эх, Старый, тащит с собой вечно всякую падаль! — Он посмотрел через плечо на Аттона… — Послушай, брат! Я думаю, что Великий Герцог будет нам просто благодарен, если мы, случайно, конечно же, придавим атегаттскую падаль… — Аведжиец обвел взглядом остальных охранников, и подмигнул подбитым глазом. Все промолчали. Аттон, поудобнее устроился на шкуре, перехватив под накидкой ножи. Аведжиец гадко ухмыльнулся и указал на него брату: