Книга Падшие ангелы. Запретное наследие древней расы - Эндрю Коллинз

Рис. 5. Настенная роспись одного из 8000-летних святилищ в турецком Чатал-Хююке с изображением грифов, пожирающих трупы людей, оставленных на деревянных башнях. Процесс экскарнации, или освобождения от плоти, являлся главной чертой шаманистического культа грифов в эпоху раннего неолита и, вне всякого сомнения, был предшественником аналогичных обрядов у зороастрийцев Ирана и Индии.

Нет никаких сомнений в том, что эта последняя фреска представляет собой схематичное изображение экскарнации — перевернутая человеческая фигурка без головы символизирует безжизненное тело, отданное на растерзание птицам, питающимся падалью. Высокие деревянные башни без крыш можно сравнить с дахманами, или Башнями молчания индийских парсов. Отделенная голова, вероятно, обозначает душу, которая отделилась от тела и начала путешествие в другой мир под защитой крыла или духа грифа — современные исследователи доисторической эпохи считают, что птица была женского рода. Женские атрибуты грифа невозможно отрицать, поскольку на одной из стен святилища были обнаружены вылепленные из алебастра женские груди — в стенах позади них археологи нашли черепа белоголовых сипов, клювы которых выдавались вперед, образуя соски. На одной из фресок несколько раз повторяется изображение пышнотелой богини-матери, держащей новорожденного ребенка. В святилищах встречается много женской символики, не оставляющей сомнений, что основу религиозных верований культуры Чатал-Хююк составляло прославление жизни, смерти и возрождения в другом мире.

Подтверждением того факта, что экскарнация была неразрывно связана с обрядами, проводившимися в святилищах Чатал-Хююка, служат вторичные захоронения, часть которых была обнаружена под полом жилых домов. Внутри самих святилищ археологи также нашли черепа, причем в одном случае в глазницы были вставлены раковины каури. Совершенно очевидно, что эти черепа использовались для предсказаний, поскольку обитатели этих мест верили, что вместилищем души служит голова — даже после смерти. Покрытые штукатуркой черепа — вероятно, их использовали для этих же целей — были найдены в самых древних культурных слоях в Иерихоне на территории Палестины, где крупное поселение существовало еще с девятого тысячелетия до н. э. (см главу 21). Здесь также обнаружены частичные или вторичные захоронения, указывающие, что жители Иерихона, подобно далеким соседям из Чатал-Хююка, прибегали к обрядам экскарнации.

На некоторых фресках с изображением грифов мы видим не просто переселение души после смерти. Гигантские птицы с похожими на метлы крыльями явно заслоняют схематичные безголовые фигурки людей, и это значит, что их считали существами высшего порядка. И что более важно, соединенные вместе ноги птиц свидетельствуют о том, что это не грифы, а мужчины и женщины в костюмах грифов — именно к такому выводу пришли большинство ученых, исследовавших доисторическое искусство Чатал-Хююка. Есть все основания полагать, что это сцены с изображением шаманов, совершающих погребальные обряды или принимающих облик грифа для контакта с другим миром.

Культура Чатал-Хююка внезапно исчезла приблизительно в 5600 г. до н. э., оставив после себя тринадцать культурных слоев. Нам неизвестно, что случилось с этими людьми. Некоторые из них основали новую стоянку за рекой, которая просуществовала около семисот лет, а другие обосновались в соседнем поселении Хакилар неподалеку от города Бурдур. Здесь Джеймс Меллаарт еще раньше обнаружил остатки более позднего крупного поселения эпохи неолита, существовавшего в период с 5700 по 5000 г. до н. э.

Невозможно отрицать огромное значение культуры Чатал-Хююка с ее уникальными свидетельствами культа грифов, похожего на тот, что существовал на территории Ирана в доисторическую эпоху. Тем не менее мне было непонятно, каким образом он может быть связан с моими поисками падшей расы, пока я не наткнулся на заметки Джеймса Меллаарта в его книге «Чатал-Хююк: неолитический город в Анатолии», впервые опубликованной в 1967 г. Оказывается, культура Чатал-Хююка характеризовалась не только одной из древнейших форм примитивного земледелия и обработкой металлов, но и передовыми техническими знаниями, абсолютно необъяснимыми для археологов. Этот факт настолько озадачил Меллаарта, что он не удержался от вопроса:

Как, например, они отполировали зеркало из обсидиана, твердого вулканического стекла, не поцарапав его, и как они просверлили отверстия в каменных бусинах (в том числе из обсидиана), такие маленькие, что в них не пролезет тонкая современная игла? Когда и где они научились выплавлять медь и свинец — металлы, присутствующие в Чатал-Хююке начиная с уровня IX, датируемого приблизительно 6400 г. до н. э.?

В том, что касается изготовления изделий из камня, Меллаарт признавал, что искусство Чатал-Хююка является кульминацией «необыкновенно древних традиций», уходящих корнями еще в эпоху палеолита, задолго до окончания последнего ледникового периода в Европе и Азии (со времени его окончания до появления стоянки в Чатал-Хююке прошло не менее двух тысяч лет). Откуда же взялись эти удивительные знания? Может быть, в этом виновата падшая раса, фигурирующая в текстах, связанных с именем Еноха, и в «Рукописях Мертвого моря», использовавшая шаманистический культ птиц для астральных полетов и видений и якобы открывшая человечеству небесные науки и знания?

Вполне возможно.

Археолог и писатель Эдвард Бэкон попросил художника Алана Соррела представить, как могло выглядеть внутреннее убранство одного из святилищ в Чатал-Хююке, посвященных грифам, в период его расцвета в середине седьмого тысячелетия до н. э. Используя информацию, накопленную за долгие годы археологических раскопок и исследований этого места, Соррел создал подробную картину, которая имеет огромное значение для моих изысканий. На ней изображены три шамана в головных уборах с клювами и в одеждах из перьев, которые стоят на коленях перед выступающей из стены бычьей головой. Один из шаманов держит плетеную корзину с человеческим черепом, а солнечные лучи проникают в помещение через отверстия в верхней части бревенчатой крыши, освещая фрески с изображением грифов и другие бычьи головы, выступающие из стен. Четвертая фигура в плаще с капюшоном неподвижно сидит, застыв в состоянии медитации; на полу разложены черепа, а в квадратном очаге горит огонь.

Когда я впервые увидел рисунок Алана Соррела, то почувствовал, как у меня по спине пробежали мурашки. Но я также не смог сдержать улыбку. Это было абстрактное представление о шаманах, исповедовавших культ грифа и живших на анатолийском плато около 8500 лет назад. Тем не менее их внешность показалась мне знакомой — она напоминала мне о легендах, связанных с Енохом, где нефилим описывались как люди-птицы, а Стражи носили очень темную одежду, похожую на перья птиц. Сходство между представлением Алана Соррела о внешности шаманов и рисунком Билли Уокера-Джона, где он изобразил Стража в плаще из перьев, было слишком явным, чтобы не вызвать вопросов.

Может быть, фигуры Стражей — это просто искаженные воспоминания о шаманистической культуре горных районов, возможно, Ирана, обладавшей знаниями и технологиями, недоступными менее развитым народам Ближнего Востока? Но в таком случае не они ли стоят за легендами о контактах Симурга с древними царями Ирана, которые, по всей видимости, обладали примечательной внешностью, сходной с внешностью падшей расы? И как тогда относиться к историям о падении сияющих ахуров и появлении расы дэвов — преданиям, лучше всего сохранившимся в дуалистическом учении магов Мидии? Может быть, в основу этих иранских легенд легли преступления высокорослых людей-птиц с белой кожей европейцев и удлиненными азиатскими лицами, напоминавшими морды гадюк?