Книга Тайны седого Урала - Лев Сонин

Посланные были действительно первоклассными знатоками.

Они первыми и поняли, что в случае с Высокой горой получили люди не какую-то отдельную жилу магнитного камня, а залежь железных руд колоссальных размеров. Они первые доказали: вся гора сложена… рудой! Размеры же горы впечатляли — высотою в двести саженей (свыше четырехсот метров), длиною основания в версту, она имела еще и практически плоскую вершину площадью почти в десять тысяч квадратных саженей!..

После обстоятельного обследования сказочных по запасам выискиваемых по всей Европе руд верхотурский воевода Дмитрий Протасьев написал царю Петру челобитную, в которой настаивал убежденно на срочной необходимости ставить на этом месторождении рудники и железоплавильные заводы, поскольку «прибыль-де от этого государю велика будет». Особенно нравились воеводе обилием и руд, и воды, и лесов места по Нейве-реке.

Получив столь восторженные отзывы из-за границы и от своего воеводы об уральских магнитных рудах, и решил Петр Первый: «Для нужд России, конечно же, потребно, и срочно, строить новый завод для плавки именно таких руд». И распорядился: немедля отправить сведущих людей подыскать для него место. Более того, царь стал срочно подыскивать человека, которому можно бы было доверить поставить такой завод. И тут, перебирая кандидатуры, припомнил он приглянувшегося ему недавно тульского заводчика, кузнеца и знатного мастера-оружейника (что немаловажно — завод задумывался в первую, конечно, очередь для выпуска военной продукции) Никиту Демидыча Антуфьева.

Кузнец получил цареву грамоту с чрезвычайно выгодным предложением — ему выдавалась тысяча рублей подъемных денег, представлялось право набрать из сибирских людей до сотни работных людей и, построив, использовать завод десять лет для себя и только потом продать его казне.

Но тогда, в 1697 году, это предложение тулянину не показалось заманчивым. Сославшись на чрезвычайную загруженность принадлежащих ему тульских заводов государевым заказами, боязнью сорвать их выполнение без личного догляда, Демидов отказался. Чтобы не показать царю, что он небрежно относится к его замыслам, хитрый Демидов предложил отправить на строительство нового предприятия своего лучшего ученика Марка Евсеева, сам же в этом случае намеревался съездить на Каменный Пояс только на одно лето проконсультировать строительство. По-видимому, показалось тогда осторожному дельцу, что рискованно в неведомых краях браться за плавку незнакомой руды.

Царь, однако же, настроился решительно ставить на Урале новый завод. Ответом на челобитье Протасьева явилась посылка на Урал Сибирским приказом в 1698 году полномочной комиссии во главе со знатнейшим тогда русским рудознатцем — боярским сыном Михаилом Бибиковым. Цель высокой комиссии была определена — заново тщательно переоценить запасы железа в новых местах и, коли окажется все так, как доносили в столицу предыдущие исследователи магнитных и прочих железных руд вдоль Нейвы-реки, определить место и начать ставить завод немедленно.

И вроде бы все тогда сложилось так, чтобы завод ставился под плавку магнитного железняка, да вмешалась обычная для бюрократических ситуаций подмена смысла указания руководителя своим пониманием поручения приказным чиновником.

Ведь вся переписка по магнитной руде на Урале велась Петром I и его чиновниками в очень насыщенный событиями период — между осадой и взятием Азова и первой поездкой государя в Европу, чтобы поучиться тамошнему умельству. То ли вечная нехватка времени не дала ему возможность тогда проследить за точностью исполнения своего приказа, то ли еще недостаточная управленческая опытность, во всяком случае, его не очень внятно написанное указание — «…в Верхотурском уезде на речках Тагиле и Нейве, где сыскана железная руда, завесть вновь железные заводы…» — приказные люди восприняли как необходимость обыскать место для железоделательного завода, в котором плавились бы любые руды. Поэтому, вероятно, и посланным были даны наставления именно в этом духе.

Потому-то Бибиков начал строить завод под привычные болотные руды, найденные им у деревеньки Федьковки, стоящей на Нейве-реке, в том же примерно месте, где тридцать лег назад устанавливал свои плавильни Тумашев. Так определилось место знаменитейшего впоследствии Невьянского завода, давшего первую плавку в 1701 году. Хотя строил и пускал его Бибиков, но подлинно мировую известность заводу принесло управление талантливого самородка Демидова, который создал на нем первоклассное производство, частично перестроив сделанное здесь под руководством боярского сына. (Только заметим в скобках: хоть этот завод и прослыл знаменитейшим, он не стал первым по плавке магнитных руд.)

Переход же завода в демидовские руки определился так.

Бибиков, великолепный рудознатец, был не самым лучшим организатором постройки крупного завода. Он умудрился вдвое превысить смету, затянул работы. Яростно не приемлющий лишних трат и промедлений, царь приказал отстранить его от руководства заводом и стал приискивать более расторопного исполнителя.

И тут вновь ему подвернулся Никита Демидов. Для Никиты ситуация была уже другой. Завод Невьянский заработал на хорошо ему ведомых «болотных» рудах. Ведь именно ему, Демидычу, царь отдавал в свое время на оценку эти уральские руды. Из 4 пудов 35 фунтов их кузнец получил тогда около двух пудов железа. Этого хватило для выделки двух фузей с замками да двух копий. А качеством железо для ружейного дела оказалось даже лучше шведского. С другой стороны, так совпало, что вышли тогда же петровские указы (будто нарочно, чтобы сдвинуть Демидова с места), запрещавшие переводить на дрова для плавилен и кузнечных горнов дубовые тульские рощи. А без угля — какое металлургическое производство! И выходило — надо принимать давнее предложение Петра. Но в указе Петр все же не забыл закрепить и свое намерение наладить плавку магнитной руды. Но теперь (а это уже начало марта 1702 года, разгар организации отпора шведам) Петр не стал настаивать на немедленном освоении этих руд, но напомнил о необходимости поставить еще один завод — на Тагил-реке — и для передела магнитной руды. Никита Демидыч оказался понятливым. Потому главные свои усилия он сконцентрировал на организации самого современного тогда в Европе производства железа на новом своем Невьянском заводе на базе бурых железняков. Но и про напутствие царя помнил. Едва стало возможно, отправил сына Акинфия в Саксонию — тамошние мастера издавна умели работать с магнитным железняком. Оказавшийся чрезвычайно способным учеником, Акинфий по приезде на родину быстро организовал опытное производство на базе домен Невьянского завода. И когда он доказал отцу, что может от раза к разу выплавлять все более добротное железо из магнитного камня, тот решился на строительство нового завода на Тагил-реке, предназначенного уже к плавке именно руд горы Высокой. Завод там встал в 1725 году.

А увлекающийся Акинфий просто влюбился в магнитный камень. Он собрал у себя в доме коллекцию из уникальных образований магнетита, числом в семьдесят шесть образцов, каждый из которых он приказал вставить в оправу из серебра и золота. Любил поражать гостей у себя в доме чугунной пушечкой весом в один пуд, которую держала приподнятой глыбка магнетита весом всего в тринадцать фунтов. И даже Богу молился в одной из церквей Нижнего Тагила, в которой приказал установить «престолы в двух алтарях… из огромных кубических магнитов, коим — как отметил один из много чего повидавших путешественников — равных по величине, может быть, нет в целом свете».