Книга Священное воинство - Джеймс Рестон

Правила, регулировавшие азартные игры, были более интересными. Ни один солдат или матрос отныне не имел права играть в кости на деньги. За это полагалось суровое наказание. Солдата должны были сечь в голом виде перед строем в течение трех дней, а матроса следовало в течение трех дней окунать в море. Конечно, для рыцарей и духовных лиц было сделано исключение, но и им было запрещено проигрывать больше двадцати шиллингов за один день. Уличенные в этом духовные лица и рыцари должны были заплатить штраф в 100 шиллингов в армейскую казну за каждое подобное нарушение. Однако для королей никаких ограничений не было установлено, и они могли играть сколько им угодно, с любыми ставками.

Оставался еще один нерешенный вопрос — судьба французской принцессы Алисы Капет, сестры Филиппа, бывшей любовницы Генриха, нареченной Ричарда, а в последнее время — пленницы королевы Элеоноры.

2. Новая королева

Будь мобилизация войск крестоносцев более быстрой и эффективной, их армия появилась бы на Святой земле в конце 1190 г. Однако уже наступила осень, хорошая тихая погода сменилась холодной и ветреной, на море стало штормить. Филипп с его боязнью морской болезни вовсе не горел желанием отправляться в рискованное путешествие. Вдобавок из Анатолии пришли тревожные новости о гибели Фридриха Барбароссы, и развал германской армии вновь поставил перед крестоносцами задачу лучше координировать свои силы. Оба короля решили зимовать на Сицилии.

Поскольку Филипп уже разместился в королевском дворце в Мессине, а местное население сохраняло глухую враждебность в отношении к англичанам, Ричард решил построить для себя большой деревянный дворец на горе над городом. Свое создание он окрестил «Матегрифон», что значит «Смерть грифонам» — в пику королю Танкреду и его подданным. На рождественских праздниках короли вели себя с показным дружелюбием, ходили друг к другу в гости, вместе пировали и охотились, хотя их отношения после смуты не изменились — Филипп скрывал неприязнь и зависть к Ричарду, подобно хитрой лисе. Но и «лиса» в свой черед попалась в собственную ловушку.

В начале нового, 1191 г. Ричард решил, что будет политически правильным помириться с местным царьком, поэтому 5 февраля он и Танкред встретились для переговоров в Катанье, перед церковью Святой мученицы Агаты. Она была особенно ярким примером зверской жестокости мужчины по отношению к женщине. Согласно католической агиографии, эту святую три столетия назад изнасиловал злонравный римский сановник, который решил также завладеть ее достоянием. По его приказу несчастную били железными крючьями, а потом отрезали ей груди. «Жестокосердный, неужели ты забыл свою мать и сосцы, которые вскормили тебя?!» — вскричала она, прежде чем ее, нагую, бросили на раскаленные угли…

Возможно, паломничество в церковь Святой Агаты настроило королей на чувствительный лад. Бывшие противники прониклись расположением друг к другу, вместе помолились и даже обменялись сказочными дарами. Танкред одарил английского короля бесценными золотыми и серебряными украшениями, боевыми конями, дорогими шелками и, главное, подарил ему четыре грузовых корабля и пятнадцать галер; Ричард подарил Танкреду самый великолепный двуручный меч, который когда-либо был создан оружейниками. При английском дворе верили, что это был знаменитый волшебный меч легендарного могущественного короля Артура.

В порыве дружеских чувств Танкред выболтал Ричарду, что ему известно о коварных замыслах Филиппа. Он показал и письмо от Капетинга, в котором тот обзывал Ричарда предателем и обещал стать союзником Танкреда, если только тот первым нападет на англичан.

«Я не предатель, никогда им не был и не буду! — рявкнул Ричард. — Я не могу так легко поверить, что французский король мог написать тебе обо мне такое».

Танкред поклялся, что письмо подлинное, и обещал представить свидетелей. Конечно, увидев это письмо, Филипп заявил, что оно поддельное, но для Ричарда это был удобный предлог выполнить свое давнее тайное намерение — отказаться от вынужденной помолвки с Алисой Капет. Для этой цели король призвал графа Фландрского, который незадолго до того явился на Сицилию с большим отрядом крестоносцев. Граф славился дипломатическими способностями и красноречием, и потому Ричард решил поручить ему вести переговоры.

Ответ Филиппа был суровым: «Если он откажется от невесты и женится на другой, я буду его врагом на всю жизнь». Услышав эту угрозу, Ричард спокойно обещал найти многих свидетелей и доказать, что его собственный отец обесчестил принцессу Алису и даже прижил с ней ребенка, поэтому-де она недостойна стать английской королевой. Поскольку два короля были тесно связаны узами военного союзничества, Филиппу оставалось лишь посетовать на беспардонность Ричарда и принять десять тысяч фунтов серебра — плату за нарушение обещания. Французскому королю пришлось проглотить еще одну обиду.

Если решение Ричарда помогло ему сбросить бремя одной из давних забот, то оно же создало новый вопрос — о наследнике английского престола. Если король не женится и не родит наследника, то корона может уйти к его младшему братцу принцу Джону, вызывавшему неприязнь и отвращение не только у англичан, но и во всей Европе. В далекой Франции этим тяжелым делом пыталась заниматься Элеонора Аквитанская. Наслаждаясь вновь обретенной свободой, она поместила Алису под стражу в Руане и стала искать ей подходящую замену в королевских домах Европы. Прежде всего она подумала об Испании, где Ричард был несколько лет назад на турнире еще в качестве графа Пуату. Там он проявил слабый интерес к Беренгарии, милой и мечтательной дочери короля Наваррского. Элеонора знала о том, что Ричарда мало интересует противоположный пол, но не считалась с этим. Когда на карту поставлены важнейшие дела, на это можно закрыть глаза, как и на другие мужские пороки. Ричард должен будет, ради блага династии, стать выше этого извращения. Кроме того, разве не было у него иногда сожительств с женщинами? Значит, его половое чувство амбивалентно, только и всего. Придворный трубадур короля Бертран де Борн величал его иногда «владыка Да и Нет». Что ж, пусть теперь Ричард выберет «Да». Разве у него уже не было сынка от какой-то дамочки из французской провинции? (Ричард, говорят, назвал незаконнорожденного отпрыска Филиппом, что было достаточно двусмысленно.) С точки зрения Элеоноры, ее любимому сыну стоило сделать нечто подобное ради династии Плантагенетов.

Когда Ричард с войском отправился в Марсель, его мать совершила поездку в Испанию, чтобы заняться Беренгарией. Придворные историки старались представить эту девицу в лучшем свете: «Она была более ученой, чем красивой (значит ли это, что она была нехороша собой?)»; «Она была целомудренной, скромной, благовоспитанной и добродетельной, чуждой фальши и двуязычию (значит ли это, что она была серой и скучной?)». Для Элеоноры главное достоинство этой девицы состояло в ее покладистости — она смиренно уступила уговорам сильной и волевой королевы.

Пока были улажены дела с заочной помолвкой, наступила зима, и путь через Альпы стал опасным, но Элеонору это не смущало. Она хотела поскорее доставить пойманную ею «овечку» своему льву, несмотря на горные снега.

«Элеонора — необыкновенная женщина, — писал о ней один из льстивых современников. — Красива и целомудренна, могущественна и скромна, доброжелательна и красноречива (что редко встречается среди женщин). Она неутомима во всяком начатом деле, и ее могущество вызывает восхищение ныне живущих».