Книга Утрата и возмездие - Илья Мощанский

Германские офицеры внушали солдатам, что к Сталинграду идет помощь извне. Наконец, во вторую неделю декабря стало известно, что крупные силы под командованием генерал-фельдмаршала Манштейна начали операцию по деблокированию окруженной группировки. Весть о наступлении армейской группы «Гот», отмечал К. Типпельскирх, «вызвала всеобщий подъем»[64]. Слухи изображали события такими, какими их хотели видеть. Так, немецкий унтер-офицер Гольдер записал в свой дневник: «Окружение вокруг Сталинграда прорвано». Манштейн, находясь в 35–40 км от окруженных, прислал радиограмму штабу 6-й армии в Гумраке: «Держитесь! Идем на выручку!»

Вспоминая эти дни в «котле», Иоахим Видер пишет: «С быстротой молнии распространился, словно единый пароль, клич: „Манштейн идет!“ Эти слова придавали солдатам новые силы на всех участках кольца, и прежде всего на нашем западном участке „котла“, где приходилось особенно туго… Спасение казалось близким»[65]. Однако эти иллюзии исчезли, когда наступление Манштейна провалилось, а остатки его войск стали отступать к Ростову. «Кровь застывала в жилах при взгляде на карту. Наши ближайшие фронтовые аэродромы, откуда беспрестанно вылетали в наш „котел“ транспортные самолеты, основные армейские базы в Тацинской и Морозовской, где размещались интендантские склады, походные лавки и громоздились целые горы мешков неотправленной полевой почты, превратились теперь в поле боя. На Тацинском аэродроме… сгорели главные провиантские склады 6-й армии. Множество транспортных самолетов было приведено в негодность, были взорваны склады с боеприпасами — над станцией заполыхал чудовищный фейерверк»[66].

Окруженные на правом берегу Волги и в покрытых снегом придонских степях войска были предоставлены самим себе. Под натиском Красной армии все более сокращалась территория внутри сжимавшегося кольца окружения, которая почти вся простреливалась артиллерией. С воздуха на противника обрушивала удары авиация.

62-я армия Сталинградского фронта также вела наступательные бои. Ее воины выбивали немцев из опорных пунктов и узлов сопротивления, отвоевывали здание за зданием, улицу за улицей. По скованной льдом Волге к советским армиям непрерывным потоком двигались машины с грузами, прибывало пополнение.

Обреченность войск Паулюса с каждым днем становилась все более очевидной. Боеприпасы, продовольствие, горючее и медикаменты были на исходе. В течение декабря находившийся в «котле» враг потерял около 80 тыс. солдат и офицеров, состав группировки сократился до 250 тыс. человек[67]. Помощь извне была невозможна. Попытки снабжать окруженные войска при помощи авиации окончилась провалом. Для ежедневной доставки в район окружения 500 т различных грузов требовалось до 1000 самолетов Ю-52[68]. Между тем действительная потребность в ежедневном снабжении была гораздо выше и составляла минимально 946 т[69] продовольствия, боеприпасов и горючего (по другим данным, 600 т). Решить эту задачу враг не мог. Реально в среднем за сутки перебрасывалось от 50 т (в ноябре) до 105 т (в декабре). В первой декаде января окруженная группировка стала получать до 140 т грузов в сутки. Это стало пиком эффективности «воздушного моста». С 12 января по 2 февраля эта норма не превышала 60–80 т[70]. Немецкие трехмоторные транспортные самолеты Ю-52, направлявшиеся с грузами к окруженным германским войскам, беспощадно уничтожались превосходящими силами советской авиации и зенитной артиллерией. Воздушная блокада была организована с большим искусством. В декабре под Сталинградом были сбиты сотни транспортных самолетов врага. Вместе с тем советские войска, сжимая кольцо окружения, захватывали немецкие аэродромы. Расстояние от баз авиации противника до посадочных площадок 6-й армии составляло первоначально 200 км, затем возросло до 300 и, наконец, 450 км[71].

Войска из 6 А Паулюса, очутившиеся в Сталинградском «котле», были полностью изолированы как с суши, так и с воздуха. Снабжение частей и соединений боеприпасами и продовольствием фактически почти прекратилось. Враг вынужден был экономить патроны, снаряды и мины, ему не хватало самого необходимого для ведения боевых операций. Войска неприятеля получали голодный паек. Ежедневная порция хлеба составляла 175, а иногда и 100 г. В солдатском рационе конина стала роскошью, немцы охотились за собаками, кошками, воронами. В довершение всего вражеские войска, так и не получившие зимнего обмундирования, жестоко страдали от суровых морозов (в январе доходили до 25–30°).

Вот как описывает бедствия осажденной 6-й армии полковник вермахта Динглер: «Каждую ночь, сидя в землянках, мы вслушивались в рокот моторов и старались угадать, сколько же немецких самолетов на этот раз прилетит и что они нам доставят. С продовольствием было очень трудно с самого начала, но никто из нас не предполагал, что скоро мы постоянно будем испытывать муки голода.

Нам не хватало всего: не хватало хлеба, снарядов, а главное — горючего. Пока было горючее, мы не могли замерзнуть, а наше снабжение, пусть даже в таких ограниченных масштабах, было обеспечено. Дрова приходилось доставлять из Сталинграда на автомашинах, но, поскольку мы испытывали острый недостаток в бензине, поездки в город за топливом совершались очень редко, и в наших землянках было очень холодно.

До Рождества 1942 года войскам выдавалось по 100 граммов хлеба в день на человека, а после Рождества этот паек был сокращен до 50 граммов. Позднее по 50 граммов хлеба получали лишь те части, которые непосредственно вели боевые действия; в штабах, начиная от полка и выше, хлеба совсем не выдавали. Остальные питались только жидким супом, который старались сделать более крепким, вываривая лошадиные кости»[72].

Германские войска несли огромный урон в живой силе, теряя ежедневно не менее 1500 солдат в результате активных действий советских войск, советской авиации, а также от голода, мороза и болезней. «Шестая армия была обречена, и теперь уже ничто не могло спасти Паулюса. Даже если бы каким-то чудом и удалось добиться от Гитлера согласия на попытку прорваться из окружения и измученные и полуголодные войска сумели бы разорвать кольцо русских, у них не было транспортных средств, чтобы отступить к Ростову по покрытой ледяной коркой степи. Армия погибла бы во время марша, подобно солдатам Наполеона в период отступления от Москвы к реке Березине»[73].