Книга Четыре норвежских конунга на Руси - Татьяна Джаксон

Корабли мои объехали Сицилию, И тогда-то были славны, были громки мы. Нагруженной мой черной корабль дружиною Быстро плавал по синю морю, как я хотел. Так любя войну, я плавать помышлял всегда; А меня ни во что ставит девка Русская.[106] Не досуж ли, не горазд ли я на восемь рук? Я умею храбро драться и копьем бросать; Я веслом владеть умею и добрым конем; По водам глубоким плавать я навык давно; По снегам на лыжах бегать аль не мастер я? А меня ни во что ставит девка Русская. Неужель та девка красная подумает, Что тогда я сбруей ратной не умел владеть, Как стоял в земле полуденной под городом, И в тот день, как с супостатом битву выдержал, Не поставил богатырской славе памятник? А меня ни во что ставит девка Русская.

В 1790-х годах, т. е. примерно в то же время, что и Н. А. Львов (хотя опубликовано это было десятилетиями позднее), «вольный перевод с французского» осуществил И. Ф. Богданович. Он также воспользовался песенным размером и еще более, на мой взгляд, отошел от оригинала, создав вполне самостоятельную «Песнь храброго шведского рыцаря Гаральда»:[107]

По синим по морям на славных кораблях Я вкруг Сицилию объехал в малых днях, Бесстрашно всюду я, куда хотел, пускался; Я бил и побеждал, кто против мне встречался. Не я ли молодец, не я ли удалой? А девка Русская велит мне бресть домой. Я в самой юности, имея храбрый дух, Дронтгеймских жителей гонял, как будто мух; Хоть было мало нас, а их гораздо боле, Король и силы их легли на ратном поле. Не я ли молодец, не я ли удалой? А девка Русская велит мне бресть домой. Я знаю на земле военно ремесло; Но, воду возлюбя и возлюбя весло, За славою лечу я мокрыми путями; Норвежски храбрецы меня боятся сами. Не я ли молодец, не я ли удалой? А девка Русская велит мне бресть домой.

К. Н. Батюшков, весьма интересовавшийся прошлым варяго-русского Севера, переложил на русский язык «Песнь Гаральда Смелого», создав при этом яркий образец героической баллады:[108]

Мы, други, летали по бурным морям, От родины милой летали далеко! На суше, на море, мы бились жестоко; И море и суша покорствуют нам! О други! как сердце у смелых кипело, Когда мы, содвинув стеной корабли, Как птицы неслися станицей веселой Вкруг пажитей тучных Сиканской земли!.. А дева Русская Гаральда презирает. Я в мирных родился Полночи снегах; Но рано отбросил доспехи ловитвы – Лук звонкой и лыжи, и в грозныя битвы Вас, други, с собою умчал на судах: Не тщетно за славой летали далеко От милой отчизны, по диким морям; Не тщетно мы бились мечами жестоко: И моря и суша покорствуют нам! – А дева Русская Гаральда презирает.

А. К. Толстой в 1869 г. опубликовал в «Вестнике Европы» не перевод, но балладу по мотивам «Вис радости», и назвал ее «Песня о Гаральде и Ярославне».[109] Баллада в ее начальном варианте ближе по историческим реалиям к оригиналу, поэтому я выбрала для публикации ее раннюю версию. Баллада А. К. Толстого представляется мне настолько совершенной и цельной, что я предлагаю ее читателю без сокращений:

Гаральд в боевое садится седло, Град Киев покинул он славный, Вздыхает дорогою он тяжело: – Звезда ты моя, Ярославна! Веселых пиров миновала пора! Твой слышал, княжна, приговор я! Узнают же вес моего топора От края до края поморья! В печали оставил он Русь за собой, Плывет он размыкивать горе Туда, где арабы с норманнами бой Ведут на земле и на море. В Сикилии встретил Гаральд их напор, Он рубит их в битве неравной, И громко взывает, подъемля топор: – Звезда ты моя, Ярославна! Он в Африке рубится в страшном бою, Покоя нигде не находит, Он на море бьется, ладья о ладью, А мысль его в Киеве бродит. Летает он по морю сизым орлом, Он в бурях и в сечах пирует, Трещат корабли под его топором, А синее море бушует. Веселая то, удалая пора! Гаральдовой славе нет равной! Поет он про берег цветущий Днепра, Поет про княжну Ярославну. На север он бег повернул кораблей, И Русь уже сердцем он чует, Поет с удалою дружиной своей – А синее море бушует! Он на берег вышел, он сел на коня, Он едет под сенью дубравной – – Полюбишь ли, девица, ныне меня, Звезда ты моя, Ярославна! Он в Киев престольный въезжает, крестясь; И гостя радушно встречая, Выходит из терема ласковый князь, А с ним и княжна молодая. – Здорово, Гаральд! Ты скажи: из какой На Русь воротился ты дали? Промешкал довольно в земле ты чужой, Давно мы тебя не видали! – Я, княже, уехал, любви не стяжав, Уехал безвестный и бедный; Но ныне к тебе, государь Ярослав, Вернулся я в славе победной! Я город Палермо в разор разорил, Я грабил поморья Царьграда, Ладьи жемчугом по края нагрузил, А тканей и мерить не надо! Я ужасом стал отдаленных морей, Нигде моей славе нет равной! Согласна ли сделаться ныне моей, Звезда ты моя, Ярославна? В Норвегии праздник веселый идет: Весною, средь плеска народа, В ту пору как алый шиповник цветет, Вернулся Гаральд из похода. Цветами его корабли обвиты, От сеч отдыхают варяги, Червленые берег покрыли щиты И с черными вранами стяги. В ладьях отовсюду к шатрам парчевым Приплыли норвежские скальды, И славят на арфах, один за другим, Возврат удалого Гаральда. А сам он у моря, с веселым лицом, В хламиде и в светлой короне, Норвежским избранный от всех королем, Сидит на возвышенном троне. Отборных, и гридней, и отроков рой Властителю служит уставно: В царьградском наряде, в короне златой, С ним рядом сидит Ярославна. И к ней обращаясь, Гаральд говорит, С любовью в сияющем взоре: – Все, что пред тобою цветет и блестит, И берег, и синее море, Цветами обвитые те корабли, И грозныя замков вершины, И людныя веси норвежской земли, Все то, чем владею я ныне, Вся слава, добытая в долгой борьбе, И самый венец мой державный, И все, чем я бранной обязан судьбе – Все то я добыл лишь на вено тебе, Звезда ты моя, Ярославна!

Во всех сводах королевских саг сообщается, что в ту зиму «Ярицлейв отдал в жены Харальду свою дочь». Эти слова саги подтверждаются ссылкой на 4-ю строфу «Драпы Стува» (ок. 1067 г.) исландского скальда Стува Слепого: