Книга Русское масонство в царствование Екатерины II - Георгий Вернадский

Новая мораль, которой требовало вольтерьянство, была непосильна для одного человека. Шум мирских соблазнов заглушал начала добродетели. Выход и спасение были в том, чтобы люди новой морали соединилась вместе — образовали сообщество. Организация его должна, очевидно, быть замкнутой. Широко раскрытых дверей боялся и учитель русских вольнодумцев Вольтер; известны его слова: «Когда чернь примется рассуждать — все погибло». Толанд[199], провозглашавший новую рациональную религию, вместе с тем оговаривал, что это — религия для немногих. В соответствии со словом вождей и русские вольнодумцы стремились оградить свое учение от широкой огласки.

Тот только знает истинное сообщество, «который бегает от шуму и довольствуется малым числом людей, которые между собою только обходятся». Так писал в «Ежемесячных сочинениях» молодой философ, будущий приятель Вольтера, успевший уже и теперь его начитаться, гр. А. Р. Воронцов. Такое тесное общество русские вольтерьянцы и нашли себе в масонских ложах первого Елагина союза. «Фармазоны» этих лож почти сплошь вольтерьянцы; обратно, среди русских поклонников Вольтера едва ли не все в 1770-е годы были масонами.

Одним из наиболее ревностных вольтерьянцев в русской литературе был «дворянин-философ» Ф. И. Дмитриев-Мамонов. Его аллегория 1769 года, изображающая людей со всеми их усилиями в виде муравьев, копошащихся на жалкой земле, — проникнута вся духом «Микромегаса», насмешкой разума над неустройствами земной жизни. Но Дмитриев-Мамонов был в то же время и масоном.

Просматривая далее список переводчиков Вольтера, все время находим среди них лиц, заметных по своему участию в масонских организациях. Масонами были, например, А. Р. Воронцов и А. П. Сумароков — переводчики «Микромегаса»(1759); вероятно — Ив. Л. Голенищев-Кутузов, переводчик «Задига»; Ал. Спиридов (член л. Нептуна) — переводчик «Скармантадовых путешествий» (1773); М. М.Херасков— переводчик «Мыслей, почерпнутых из Екклезиаста» (1764; 2-е изд., 1779; 3-е изд., 1786); Е. В. Рознотовский[200] (член л. Урании) — переводчик «Истории сокращенной о смерти Каласа» (1788). Среди тех лиц, которым посвящены переводы Вольтера, находим также масонов: «История о крестовых походах» (1772) посвящена гр. 3. Г. Чернышеву; «Уборный стол г-жи Маркизши Помпадур» (1777) посвящен О.П. Козодавлеву (члену л. Равенства); «Сочинения г. Вольтера» (1784) и «Политическое завещание г. Вольтера» (1785), посвящены И. И. Михельсону (члену л. Благотворительности, ок. 1785).

Несколько известных литературных предприятий XVIII века, носивших ярко выраженный «философский» характер, налажены были почти исключительно при участии масонов. В 1767 году «при Императорском Московском университете» напечатаны были «Переводы из Энциклопедии», ч. I–III. Редактором издания, как видно из предисловия к I части, был М. М. Херасков. В этом же предисловии означены были «имена трудящихся в переводе, с показанием взятых ими материй». Среди них находим следующие, по большей части знакомые уже нам имена: А. И. Бибиков, гр. А. П. Шувалов, М. М. Херасков, кн. Ф. А. Козловский, С. В. и А. В. Нарышкины, А. А. Ржевский, А. П. Мельгунов, Д. В. Волков, кн. Н. Н.Трубецкой. В 1768 году по инициативе Екатерины издан был «Велизер, сочинение г. Мармонтеля, переведенный с французского на Волге разными знатными особами». Переводом Велизера, путешествуя по Волге, занималась сама Екатерина II с некоторыми лицами своей свиты: первую главу перевел И. П. Елагин, вторую — гр. 3. Г. Чернышев, третью — С. М. Кузмин, четвертую — И. П. Елагин, пятую — гр. Г. Г. Орлов, шестую — Д. В. Волков, седьмую и восьмую — Алексей Вас. Нарышкин, девятую — Екатерина, десятую, одиннадцатую, двенадцатую — Д. В. Волков, тринадцатую — А. И. Бибиков, четырнадцатую — гр. В. Г. Орлов, пятнадцатую — Г. В. Козицкий[201]. Тогда же императрицею учреждено было «Собрание, старающееся о переводе иностранных книг». Почину собрания более всего обязаны появлением своим в русском переводе Вольтер и французские энциклопедисты. Труды их не только продавались в лавках; была даже попытка наладить разносную продажу философских сочинений по улицам Петербурга. В числе участников этого вольнодумного предприятия было много масонов или лиц, вступивших позднее в масонство: И. А. Алексеев, С. И. Гамалея, И.А. Дмитриевский, А. М. Кутузов, В.А. Левшин, М.И. Попов, А. Н. Радищев, И. А. де Тейльс и др.

Обратное увидим, присмотревшись к составу Елагиных лож: многие из членов их — несомненные вольтерьянцы. Не случайны были сетования архимандрита Гедеона на то, что «секта оных масонов умножается, и философы Вольтер и Руссо величаются». Участие в масонских ложах не только деистов-вольтерьянцев, но и атеистов засвидетельствовано самим Елагиным. «Единому молотка удару», по его словам, покорны были одинаково «богопочитающие и атеисты». «Вольтер и ему собразные, — сколько было известно Елагину, — находились в обществе свободных каменщиков»[202]. Ложа Урании давала у себя приют многим поклонникам рационалистической философии. В ней принимали участие бывшие лейпцигские студенты Радищев, Рубановский, Челищев; знатные ценители Вольтера Бибиков и Волков. В ложе Равенства состояли Козодавлев, известный esprit fort; кн. Щербатов — приверженец энциклопедистов; Ильин, который покупал себе и книги соответствующего духа, например «Задиг» Вольтера и «Велизер» Мармонтеля.

Мораль и религия, которым подчинялись в своих ложах русские масоны 1770-х — начала 1780-х годов, для новоанглийских лож первого Елагина союза могут быть восстановлены лишь отчасти.

Можно только сказать с уверенностью, что вопросы новой религии и морали серьезно занимали адептов Елагина масонства, несмотря на всю внешнюю пустоту собраний лож, несмотря на подчас ироническое отношение братьев к ритуалу. Даже в дневнике беззаботного Ильина виден иногда этот серьезный интерес Елагиных масонов к существу своего учения. 1 мая 1776 года записывает, например, Ильин: «Я пошел к Алексею Петровичу (Прончищеву) у коего были Юрий Александрович Нелединский и братец, это был первый час пополуночи в начале, где просидел до трех часов, а потом с братцем поехал к нему ночевать. Застал я у Алексея Петровича материи, чрезвычайно рассуждением наполненные умным, или по крайней мере мне такими казались, которые больше происходили от Нелединского или же совсем от него, потому что почти никто против него не говорил, да и не осмелились никто. Рассуждения его и доказательства из головы брались, как река течет, и на все ответ короткий. Кажется, многие человеческие большие умы вселились к нему в голову вместе с памятью».

Отрывочные сведения Елагиных ритуалов могут быть дополнены на основании современных им актов иного направления. Без боязни ошибиться мы можем некоторые формулы рейхелевского или шведского масонства приблизить к масонству Елагина.