Книга Тысячеликий герой - Джозеф Кэмпбелл

Кульминацией посвящения одного обряда за другим является освобождение героя-пениса мальчика от защиты его крайней плоти, посредством пугающего и болезненного нападения на него мужчины, выполняющего обрезание.

«Именно отец (тот, кто выполняет обряд обрезания) отрывает ребенка от матери, – указывает доктор Рохейм. – На самом деле от ребенка отрезают мать… Крайняя плоть – это место, которое ребенок занимал рядом с ней».[182]

Интересно, что ритуал обрезания сохранился до наших дней у иудеев и мусульман, в культурах, где женское начало считается нечистым и всячески изолируется в соответствии с официальной монотеистической религией. «Господь не простит греха от того, что поклоняются другим богам вместе с ним, – читаем мы в Коране. – Язычники, не признающие Аллаха, поклоняются женским божествам».[183]

У племени арунта, например, со всех сторон звучат трещотки, когда наступает момент этого решающего разрыва с прошлым. Ночью, в причудливых отблесках пламени костра внезапно появляется совершающий обрезание и его помощник. Шум трещоток – это голос великого духа церемонии, а пара мужчин, совершающих обрезание, – это его воплощения. С бородами, засунутыми в рот, что означает гнев, с широко расставленными ногами и вытянутыми вперед руками двое мужчин стоят совершенно неподвижно. Тот, кто будет проводить обрезание, стоит впереди с маленьким кремниевым ножом в правой руке, которым будет оперировать. Его помощник стоит сразу же за ним, так что их тела соприкасаются друг с другом. Затем в свете костра приближается другой мужчина, удерживая щит на своей голове и одновременно щелкая большим и указательным пальцами обеих рук. Трещотки страшно шумят, звук слышен даже женщинам и детям вдали от места проведения обряда. Мужчина со щитом на голове опускается на одно колено немного впереди оперирующего, и тут же одного из мальчиков поднимают с земли несколько его дядьев, которые подносят его ногами вперед к щиту и помещают сверху на него, в то время как все мужчины глубокими громкими голосами повторяют нараспев монотонный речитатив. Операция проходит быстро, страшные фигуры тут же покидают освещенное место, бесчувственного мальчика передают другим мужчинам, по отношению к которым он теперь станет равным, и они поздравляют его. «Ты молодец, – говорят они, – ты не кричал».[184]

Мифология австралийских туземцев свидетельствует о том, что в ранних обрядах инициации юношей убивали.[185] Таким образом, видно, что, кроме всего прочего, этот ритуал является театрализированным выражением агрессии старшего поколения в эдиповском преломлении; а обрезание – смягченной формой кастрации.[186] Но эти обряды также удовлетворяют каннибалический отцеубийственный импульс подрастающей группы мужчин и в то же самое время открывают милосердный акт самопожертвования архетипного отца; потому что в течение длительного периода символического посвящения инициируемых некоторое время заставляют питаться только свежей кровью, взятой у старших мужчин.

«Туземцы, – как нам рассказывали, – особенный интерес проявляют к христианскому обряду причастия и, услышав о нем от миссионеров, сравнивают его со своими собственными обрядами принятия крови».[187]

«Вечером приходят мужчины и занимают свои места согласно обычаю этого племени. Мальчик кладет голову на колени своего отца. Он должен лежать совершенно неподвижно, иначе умрет. Отец закрывает ему глаза ладонями, ибо считается, что если мальчик увидит то, что будет происходить, умрут его отец и мать. Сосуд из дерева или коры ставится рядом с одним из братьев матери мальчика. Мужчина, легко перетянув свою руку, протыкает ее в верхней части костью из носа и держит руку над сосудом до тех пор, пока в нем не наберется небольшое количество крови. Затем свою руку протыкает мужчина, сидящий рядом с ним, и так далее до тех пор, пока сосуд не наполнится. Он может вмещать около двух кварт.[188]

Мальчик делает большой глоток крови. На тот случай, если его желудок не примет ее, отец мальчика держит его за горло, чтобы не дать ему извергнуть кровь, потому что, если это случится, умрут его отец, мать и все братья и сестры. Остаток крови выливается на него.

Далее, начиная с этого времени, иногда в течение целого месяца, мальчику не разрешается принимать никакой иной пищи, кроме человеческой крови. Этот закон установил Йамминга, мифический предок… Иногда крови в сосуде дают застыть, и тогда опекун своей костью из носа разрезает ее на куски, и мальчик ест их, в первую очередь, придерживая за концы. Кровь должна быть разделена на равные куски, иначе мальчик умрет».[189]

Часто мужчины, отдающие свою кровь, теряют сознание и находятся в коме от потери крови в течение часа или более.[190] «В былые времена, – пишет другой исследователь, – эту кровь (которую ритуально пили новообращенные) брали от человека, которого специально убивали для этой церемонии, а части его тела съедали».[191] «Здесь, – комментирует доктор Рохейм, – мы подходим как никогда близко к ритуальному представлению убийства и поедания первичного отца».

В одном известном случае два мальчика не послушались и посмотрели вверх во время обряда. «Тогда к ним шагнули старики с ножами в руках. Они склонились над мальчиками и вскрыли им вены. Хлынула кровь, и окружавшие их мужчины пронзительно закричали. Мальчики испустили дух. Старые wirreenuns (шаманы) обмакнули каменные церемониальные ножи в кровь убитых и все присутствующие пригубили ее… Тела этих жертв изжарили на костре. Каждый участник церемонии пяти Бура отведал их приготовленной плоти. Другим было запрещено это видеть.[192]