Книга Маска любви - Барбара Картленд

На самом деле и цвет, и строгость платья являлись идеальной оправой для сияния Катерининых волос и бледной полупрозрачности ее кожи.

Но герцог мог понять, что графиня, которая любит пышные наряды и украшения и как все француженки обожает вычурность, нашла бы такую простоту неподходящей.

Они шли уже далеко в море, и Мальта быстро таяла на горизонте. Герцог отвернулся от перил.

— Пойдемте осмотрим яхту, — предложил он. — У меня есть что показать вам.

— С удовольствием, — ответила Катерина.

Но герцог видел, что девушка взволнована известием о том, что они не идут в Неаполь.

Они спустились по трапу и вошли в салон.

Катерина ахнула от восторга. Салон был отделан в бледно-зеленых тонах. Ковер имел более темный оттенок, чем стены, а диваны, мягкие подушки и занавески на иллюминаторах были цвета весенней листвы.

На стенах висели французские гравюры в золотых рамках, и повсюду стояли цветы, присланные им друзьями с Мальты.

— Здесь очень приятно, — восхищенно проговорила Катерина.

— Я надеялся, что вам понравится, — сказал герцог.

Катерина, похоже, не выдержала:

— Вы… возьмете меня… в Англию?

— Если вы желаете ехать со мной. Я хочу сказать вам две вещи, Катерина. Во-первых, на следующий же день после нашего прибытия в Валетту отец-редемптионист выехал в Тунис с деньгами для выкупа остальной команды.

— О, я рада! Я так рада! — вскричала Катерина.

— Во-вторых, я узнал, что один из мальтийских рыцарей отправлялся вчера в Венецию. Я послал с ним Свадебную корону и жемчужное ожерелье обратно вашему дедушке. И письмо с объяснением.

Катеринино лицо потемнело, а глаза расширились от изумления.

— Он также передаст остальные драгоценности маркизу Соранцо.

— Как вы могли? — гневно спросила Катерина. — Эти драгоценности — все, что у меня было! Вы не имели права распоряжаться ими! Они были мои!

— Они не были на самом деле вашими, — поправил ее герцог. — Свадебную корону вам дали на время из Сокровищницы, а прочие драгоценности вы получили обманным путем.

— Но это… все, что у меня… было!

— Я дам вам любые деньги, какие нужно.

— Я не хочу брать… ваши деньги! У меня нет никакого желания быть… благодарной за… банковский чек!

При этом Катерина вспомнила, как герцог обеспечивал Одетту, и он понял, почему девушка пришла в ярость при мысли стать еще одним объектом его щедрости.

— Если вы не позволите помочь вам, — сказал он спокойно, — то что вы будете делать, когда окажетесь в Англии?

— Я… пойду в… монастырь.

— Монастыри для католиков! Краска затопила бледные щеки Катерины. Не дожидаясь, когда девушка найдет объяснение для того, что, он не сомневался, было обмолвкой, герцог сказал:

— Пойдемте, я хочу показать вам остальные каюты.

Как будто не сумев найти слов, чтобы отказать герцогу, Катерина последовала за ним.

Он открыл дверь своей каюты, и девушка вошла. Совсем недавно эта каюта казалась ей безопасным убежищем, хоть их и стерег днем и ночью солдат.

Катерина огляделась и задохнулась от изумления.

Прежде эта каюта была великолепно обставлена, но преимущественно в мужском стиле. Кровать была из красного дерева, а покрывало и портьеры — из темно-красного дамаста.

Но теперь над кроватью висел полог из голубого шелка и белого муслина, падающий с венчика из золотых ангелов и собранный по бокам в большие складки.

Покрывало было из бесценного мальтийского кружева, а занавески на иллюминаторах и мягкий ковер оказались синими, как мантия Мадонны.

— Как красиво, — воскликнула Катерина. — Как восхитительно красиво!

— Я надеялся угодить вам, — ответил герцог.

С этими словами он повернулся к расписному шкафу, в чем-то похожему на тот, в котором девушка пряталась, когда сбегала из Венеции.

Герцог открыл дверцы, и вместо сюртуков Катерина увидела на вешалках платья: простые муслиновые, заказанные ею у мадам Рашель на Мальте, и дюжину других, которые она тогда отказалась покупать.

Эти платья, сшитые из золотой и серебряной парчи, кружев и бархата, атласа и тафты, газа и тюля, поражали своим великолепием, а их яркие цвета завораживали, как радуга.

Девушка молча стояла, недоуменно глядя на них.

Тут герцог взял ее левую руку в свою и, прежде чем Катерина успела понять, что происходит, надел ей на палец золотое обручальное кольцо.

— Этим кольцом я беру тебя в жены, — сказал он мягко.

Потом добавил к нему еще одно кольцо, с огромным сапфиром, синим, как море, и окруженном бриллиантами.

— Неужели ты думаешь, что я позволил бы тебе носить драгоценности, подаренные другим мужчиной? — спросил герцог.

Катерина подняла к нему лицо, и они посмотрели в глаза друг другу. И замерли, не в силах пошевелиться.

Но вот внезапный порыв ветра заставил «Морского ястреба» накрениться, и чтобы удержать равновесие, Катерина схватилась за герцога. Тот поднял девушку на руки и посадил на кровать так, чтобы она опиралась на подушки.

— Я хочу поговорить с тобой, и лучше нам устроиться поудобнее.

Катерина смотрела на него испуганно и встревоженно, но когда герцог улыбнулся своей неотразимой улыбкой, сердце так и подпрыгнуло у нее в груди.

Герцог снял свой элегантный серый сюртук, бросил его на стул и сел на кровать лицом к девушке.

Его белая льняная рубашка с монограммной короной напомнила Катерине ту, в которой он был одет, когда держал ее в объятиях в тунисской тюрьме.

— Когда я впервые встретил тебя, Катерина, — сказал герцог своим глубоким голосом, — ты носила маску. Я думаю, пора тебе снять эту маску, которой ты пыталась обмануть меня.

— Не… понимаю, что вы… имеете в виду, — нерешительно сказала девушка.

— Думаю, понимаешь, — настаивал герцог. — Когда мы ужинали вместе на этом корабле в тот первый вечер, как оставили Венецию, ты сказала, что хочешь знать, как любой из нас повел бы себя, если бы нам пришлось столкнуться с настоящими трудностями. Помнишь?

— Помню, — прошептала Катерина.

— И ты сказала, — продолжал герцог, — что при таких обстоятельствах человек может открыть нечто удивительное, что иначе никогда бы не обнаружил.

Он помолчал и посмотрел на Катерину, а потом сказал очень спокойно:

— Я открыл, что ты не только самая храбрая, самая очаровательная и самая вдохновляющая спутница, какую только можно пожелать во время опасности, но и что ты любишь меня.

Катерина ахнула. Она вспыхнула и опустила глаза.