Книга Пропавший батальон. Обыкновенная мистика - Евгений Филатов

Наконец Казимира вскочила на верного Крона, обернулась на своего любого Болюшку, послала ему страстный воздушный поцелуй и поскакала в замок.

Охота начиналась, и она не хотела расстраивать отца своим отсутствием. Нет, не расстраивать – князь будет взбешен, особенно после ее легенды о датском колдуне. Все были удивлены, что Харлунд не вспылил, не вытащил кинжал, перевернув стол, и не призвал своих спутников к оружию. Наоборот, он умело погасил тот огонь, который порывистая княжна так неосторожно раздувала. Похоже, Харлунд был не только отчаянным воином, но и быстро учился политической мудрости. Особенно тяжело пришлось неприметному монаху, который от пережитого страха всю ночь промучился приступом подагры. Но, превозмогая недуг, посланник архиепископа быстро засеменил за слугой князя, который учтиво пригласил монаха к князю на аудиенцию.

Князь ждал посланника в маленькой комнатке в дальнем углу замка, где можно было говорить, не опасаясь быть подслушанным. Обстановка здесь была более чем аскетичной. Деревянные скамьи да грубый стол, на котором стоял глиняный кувшин с медом и пара чаш. Слуги накинули на скамьи медвежьи шкуры, которые смягчили полное отсутствие уюта, мерцающий свет сальной свечи в плошке бросал дрожащие неверные блики на центр комнатки, в которой не было даже окна. Князь часто тайно говорил здесь с лазутчиками, прибывавшими из полабских или восточных земель. Теперь предстояло принять более важного гостя, от переговоров с которым зависит судьба его народа.

Посланник, поклонившись, вошел в комнату. Князь жестом пригласил его сесть напротив и налил меда в обе чаши. Помолчав секунду, монах заговорил:

– Мир тебе, светлый князь! Мой господин, его преосвятейшество архиепископ Роксилле Аксель Абсалон, и конунг наш, великий Вальдемар Первый, шлют тебе пожелания долгих лет и здоровья.

– Да, спасибо, я признателен твоим великим господам, – прервал его князь, залпом осушив чашу, – давай не будем терять времени на эти любезности!

– Как скажешь, князь, воля твоя… – покорно согласился монах, пригубив мед, и смиренно сложил руки на животе.

– Говори же: что велели передать мне твои господа? – князь нахмурился, плеснул себе еще меда.

– Князь, ты не хуже меня знаешь, как складываются дела. Я буду откровенным: архиепископ наделил меня некими полномочиями…

– Короче! – рявкнул князь. – Говори по делу, я тебя слушаю.

Монах часто заморгал, быстро зашевелил пальцами, как бы перебирая невидимые четки, и затараторил:

– Князь, войско конунга Вальдемара стоит, готовое сесть в ладьи и направиться к Рюгену. Ты, приняв власть от отца своего, не выполнил обещаний, данных датской короне. Ты не снес идолов, не принял веру в Спасителя нашего Иисуса Христа, не посылал воинов в наши дружины и продолжал совершать набеги на ютландские селения, присягнувшие датской короне. Так более не может продолжаться. Мне поручено передать тебе, что конунг Вальдемар милостиво готов не идти войной на тебя, если ты присягнешь на верность датской короне и выполнишь всё, что было обещано ранее. Более того, нам известно, что ты готов скрепить вассальные отношения династическим браком твоей дочери Казимиры с племянником конунга Вальдемара, отважным Харлундом, который прибыл по твоему приглашению на охоту. Мои господа согласны на это и благосклонно восприняли твое намерение. Но мы готовы принять Казимиру только непорочной, таковы наши традиции. Можешь ли ты подтвердить ее чистоту?

Князь вспыхнул и резко вскочил, так что у монаха моментально пересохло в горле, и он в очередной раз простился с жизнью за свою дерзость. Теслав стукнул чашей о стол и гневно посмотрел на монаха.

– Как смеешь ты, грязный пес, сомневаться в чистоте моей дочери?!

Монах что-то залепетал в свое оправдание, но князь опять перебил его:

– Казимира чище всех датских святых! Харлунд лучше не найдет, особенно среди ваших худосочных, вечно стоящих на коленях перед намалеванными образами бледных девиц!

Теслав внезапно хрипло расхохотался. Посланник с ужасом смотрел на этого язычника, прикидывая, будет он убит здесь же или его казнят чуть позже.

Князь же сел на скамью, погладил медвежью шкуру и молвил:

– Передай своим хозяевам, что я готов оказать им честь, отдав свою несравненную дочь за их воина. Улучшим вашу породу! – князь опять расхохотался.

Монах продолжал моргать, понимая, что его снова чудом пронесло.

– Всё, кончен разговор! – Теслав стукнул кулаком по столу. – Иди к своим. После охоты отправлю дары Вальдемару. А сыграем свадьбу до сбора урожая.

Посланник молча встал, поклонился, пытаясь унять дрожь в коленях, и опрометью выскочил из комнаты. Теслав же остался сидеть, уронил голову на сложенные в замок руки и зашептал молитву Яровиту за будущее своей дочери.

23

Войта покачал головой и с тревогой посмотрел на Крона.

– Эй вы, бездельники, несите же сюда отвар быстрее! – он прикрикнул на помощников, которые после бессонной ночи в приготовлениях к охоте еле ворочались. И куда запропастился этот смышленый Болеслав? На него Войта надеялся больше, чем на всю эту ораву бестолковых конюхов. Но Болеслава нигде не было видно – скорее всего, его куда-то послала сама госпожа Казимира. Не слишком ли откровенно смотрит на княжну этот парень? Да и она на него. Нет, ему показалось, да и не его это дело! Войта мотнул головой. У него другая забота. Крон занемог. Вчера, когда хозяйка стрелой выскочила на нем из замка, Войта даже не успел задать ему корма. Уж не загнала ли она его в дикой скачке? Княжна не знает меры, может запороть доброго коня. Он попросил Раду, добрую симпатичную кухарку, которая давно неровно дышала к Войте, приготовить целебный отвар.

Крон мотал головой, отказываясь принимать любую пищу и питье. Он храпел и таращил свои темные глаза на конюшего, который всё более озабоченно качал головой и цокал языком. Надо предупредить княжну, что она поскачет на другом коне. Войта уже распорядился готовить Волкодава, знаменитого тем, что однажды зимней ночью, когда на нем скакал князь Яромар, на них напали волки. Один хищник бросился на коня, но тот взбрыкнул задними ногами и копытом убил волка наповал. Остальная стая отстала и не решилась преследовать всадника. С тех пор за к жеребцу приклеилось имя Волкодав. Он, конечно, добрый конь, но не чета Крону. Пожалуй, надо сообщить князю…

24

Болеслав быстро шагал в сторону селения. Счастье переполняло его. Он не мог нарадоваться тому, что обладает самым драгоценным сокровищем в мире, самой красивой и желанной девой во всех землях, он любит и любим. Даже собирающиеся темные облака на голубом небе, принимавшие причудливые формы, напоминали ему завитки волос его любимой. Он не чувствовал земли под ногами и словно летел. Проходя мимо хижины кузнеца, Болеслав услышал, что его кличут по имени. Юноша остановился и прислушался. В проеме двери хижины появилась Любомира. Болеслав поморщился: в мыслях о Казимире он совсем забыл о недавнем неприятном происшествии с Любомирой.