Книга Наваждение (сборник) - Николай Куценко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Утром они не разговаривали. Казалось, что в их отношениях случилось что-то непоправимое, что-то ужасное и эти отношения вот-вот закончатся. Измена? Потеря ребенка? Смерть близкого человека? Такие мысли лезли в голову при виде Веры. Дмитрий ходил вокруг нее и не знал, как себя вести. Ведь он ни в чем не виноват. Ну да, он напился, но не более. Тем более, что к последнему Вера была равнодушна и сама любила выпить. Неужели мертвая собака так могла ее расстроить? Так рассуждал Дмитрий, накрывая завтрак.
– Что случилось? Ты почему такая убитая? – начал он. Напряжение изводило его и ему хотелось разрядить обстановку.
– Все нормально.
– Что нормально? Ты бы себя видела. У тебя словно горе какое-то в семье случилось.
– Я тебе говорю – не обращай внимания.
– Слушай, мы все, конечно со странностями, но устраивать такое из-за какой-то дохлой дворняги – это, по-моему, слишком!
Вера посмотрела на него таким взглядом, что у Дмитрия перехватило дыхание и все внутри сжалось. От неожиданности он сделал шаг назад.
– Ты чего на меня так смотришь? – начал он.
Вера молча встала и подошла к нему. Взяв его за руку, она спросила:
– Тебя часто били? А?
– Не понял? В каком смысле?
– В прямом! Ногами и руками. По-настоящему.
– Нет, то есть я не помню даже, – от вопроса Веры Дмитрию подурнело, от неожиданности он присел на стул. Но Вера не унималась:
– Так вот, мой первый муж бил меня через день!
– За что? – взглотнул Дмитрий.
– Ревновал, он сам из Дагестана был.
– К мужчинам?
– Ко всему. Ревнивый был человек – и по поводу, и без повода.
– Но не ногами же…, – зачем-то сказал Дмитрий и сам смутился от своей фразы.
– Ногами не часто, за дело только.
– За какое еще дело?
– Гуляла когда от него.
– Ладно, я понял – муж тебя по молодости бил, ты от него гуляла. Но собаки-то тут причем.
– А вот и при том. Один раз он меня избил, сломал мне почти все ребра, и бросил на улице, а сам уехал. Я всю ночь тогда в луже провалялась, думала, уже не выжить мне. А рядом дворняга бегала все время, такая же вот, как мы вчера похоронили, и скулила и лаяла.
– И чего? – не понял Дмитрий.
– А того, что так она людей звала на помощь. Ближе к утру дворник прибежал ее выгнать и меня увидел. Говорит, я тогда уже без сознания была и крови много вытекло. Он-то и вызвал скорую.
– Спасла она тебя, выходит?
– Спасла, врачи сказали: еще бы час и все.
– А муж чего?
– Ушла я от него. Уговаривал остаться, все-таки дочь у нас общая.
Про дочь Дмитрий услышал первый раз. Он даже и не подозревал, что у Веры были дети.
– А почему ты раньше от него не ушла? Зачем терпела все это?
Вера вдруг села Дмитрию на колени и обняла его обеими руками.
– Терпела, потому что боялась одна оставаться. Я ведь мать похоронила, когда мне 12 было, а отца даже в глаза не видела. Говорят, он ушел от матери, когда я еще не родилась.
Дмитрию от напряжения вдруг стало не по себе. Он встал, открыл форточку и сделал несколько глотков свежего воздуха. Вера, заметив это, остановилась.
– Продолжай, – попросил он.
– А что, собственно, продолжать? Тетка меня растила. Ух, не любила она меня!
– А ты что?
– Я вот за первого попавшегося и вышла, чтобы от нее сбежать. Плохо мне с ней было. Только вот что не била и кормила, а так – слова доброго от нее не слышала.
Сказав это, Вера прикоснулась ладонями к своим щекам и заплакала. Тихо и нежно, так, что у Дмитрия защемило от боли сердце. Он подбежал к ней, упал на колени и стал нервно обнимать, а после целовать ноги Веры.
– Ты теперь никогда одна не будешь, я всегда с тобой теперь. Никому в обиду не дам, бедненькую мою. А хочешь завтра в горы? Там так здорово, тебе понравится!
Вера тихо кивнула, вытерла слезы и, подойдя к окну, закурила сигарету. Дмитрий уже сидел в интернете и искал билеты на ближайший самолет в Алматы.
Вера увидела горы еще с самолета. Они были покрыты шапками снега и чем-то напоминали ей горбы верблюда, торчащие из земли. Разглядывая их в иллюминатор, она вспоминала свой первый полет с теткой в Москву. Ей тогда было пятнадцать или чуть больше. С тех пор прошло много лет, но она помнила, как в первый раз увидела землю с высоты птичьего полета. Она показалась ей забавной: все вдруг стало маленькое, даже крошечное, словно она оказалась в сказке. Во время взлета она увидела несколько птиц, летящих недалеко от самолета, и изумилась красоте их полета. А главное – свободе, с которой они это делали. Им не надо было спешить или лететь куда-нибудь специально. Почему-то птицы показались ей существами совершенными, и она пожалела, что не родилась птицей. Или каким-нибудь животным, люди казались ей слабыми и ущербными. А главное – неверными и жестокими.
Рядом с ней сидел Дмитрий и пил виски. Его лицо выглядело напряженным. По салону самолета ходила стюардесса, предлагая напитки. Дмитрий попросил колы, чтобы разбавить виски.
– Какие горы красивые! – не выдержала Вера.
– А? – не понял Дмитрий.
– Горы, говорю, красивые! Родиться бы птицей и смотреть на них с высоты.
– Нет, мне и человеком неплохо. Ну, если только индейкой! – сказал он и засмеялся.
Вера скривилась:
– Почему индейкой?
– Чтобы кормили хорошо! К рождеству! – и он снова засмеялся и плеснул себе виски.
– Не смешно. Вообще не смешно, – фыркнула она.
– Ладно тебе. Хочешь виски?
Не отвечая Дмитрию, она взяла бутылку из кармана впереди сидящего кресла и налила себе сто грамм в пластиковый стаканчик, сразу же его опустошив.
– Шустро ты, – смущенно сказал Дмитрий. Он редко видел, чтобы женщины так легко пили виски.
В этот момент по салону самолета прошел накаченный парень, лет двадцати. Из-под его футболки виднелось рельефное тело, а мышцы на руках напоминали маленькие шарики, засунутые под кожу. Вера провела его взглядом. Ее зрачки расширились, а на глазах появился слегка видный блеск, будто бы они стали глянцевые. Со стороны она напоминала пантеру, увидевшую жертву.
– Качок какой, жрут всякое дерьмо, вот и прет их, – вмешался Дмитрий.
– Чего? – не поняла она, – А, да. Кто жрет? – говорила она, а сама смотрела на качка, даже не моргая.
– Качки жрут.
