Книга Неизвестный Миль - Елена Миль

В те далекие годы на вертолетном заводе работа была поставлена так: с утра работали на предприятии до 8–9 часов вечера, потом ездили в министерство, где, как говорится, решаются предварительные вопросы, увязывают, координируют. А если проводится заседание, то задерживаются надолго. Домой добираются в двенадцатом часу. Утром домой звонки. Пана Гурьевна вроде секретаря. Отвечает на все вопросы и смеется: «Ты мне должен платить жалованье».

Поездки на заводы, происшествия, бесконечные выезды на место! Это была бурная, неутомимая, кипучая жизнь.

Миль — художник с чутким сердцем. Отдых в Коктебеле

Михаил Леонтьевич был не только конструктором вертолетов, он еще и великолепно рисовал, писал стихи, играл на фортепьяно, любил поэзию и хорошо разбирался в ней, очень любил общение.

Про его вертолеты говорили, что они являются сочетанием точных математических вычислений и творением гения, они рождены скорее в студии скульптора, нежели за инженерной чертежной доской.

Действительно, формы вертолетов МИ исключительно соразмерны, изящны и смотрятся современно через десятки лет после своего создания. Обычно перед тем, как начать работу над новым вертолетом, он его рисовал, раскрашивал и говорил: «Вот такая у меня будет машина!»

Интересно, что вертолет у него был женского рода, он говорил про него — «машина», «она летит». «Если я вижу вертолет Ми-1 в воздухе через 18 лет, машина мне нравится, по-прежнему кажется хорошей и разумной, и мне до сих пор приятно, что эти машины служат людям, их любят».

Первая сохранившаяся в семье акварель Миля — «Сосны. 42-й километр» 1930-х годов. Здесь семья снимала дачу. Это скорее технический рисунок, в котором пространство будто вывернуто, изображение подано сверху и сбоку. Первые его работы очень походили на чертежные, но необычный ракурс выдавал в этих рисунках и акварелях художника, умеющего творить пространство.

В зрелые годы он владел мастерством набрасывать детали своих конструкций в необычном развороте, показывая все подробности устройства, которые в обычной изометрии были бы не видны. И в техническом творчестве, несомненно, очень помогало умение рисовать, развитое с детства.

В пятидесятые годы семья Михаила Леонтьевича проводила в Коктебеле — Планерском. Он увидел замечательные акварели Максимилиана Волошина, был ими очарован. Он был настолько поражен пленительной легкостью, прозрачностью акварелей художника, что воспринял манеру его письма. После знакомства с живописью Волошина появляется целая серия акварелей Коктебеля. М.Л. стремится запечатлеть изменяющиеся краски моря, меняющийся от набежавших облаков песчаный хребет в Мертвой бухте. С любовью рисует все детали в кабинете Волошина, библиотеку, портрет Волошина и скульптурный портрет царицы Таи-Ах.

В Планерском (Коктебеле) М.Л. много рисовал: мыс Хамелеон в разное время суток, Мертвая бухта, гора Карадаг…

Рисуя, он отдыхал, обычно насвистывал, думал о своем… Будучи уже знаменитым конструктором, в субботу и в воскресенье вместе с соседом — известным авиаинженером Сергеем Александровичем Бемовым — они рисовали. Все эти произведения висели в квартире: портреты дочерей Лены и Нади, цветы, натюрморты. Для рисования ставили фрукты — дыню, яблоки, виноград. Частенько фрукты успевали прогнить, прежде чем натюрморт был закончен.

Когда Михаил Леонтьевич был с делегацией в Польше (там строился по лицензии Ми-1, потом Ми-2), то сделал превосходный рисунок карандашом домика Шопена в Желязовой Воле.

В 1967 году, после инсульта, он сделал почти парализованной правой рукой пастельный набросок дочери Лены.

Рисовать было его потребностью, выражением легкой души, отдохновением после напряженного умственного труда. Все сотрудники знали о его увлечении и привозили ему из-за границы акварельные краски, кисточки, пастель, поскольку в те годы их трудно было купить.

В 1981 году, через десять лет после смерти Миля, в Москве состоялась выставка «Ученые рисуют». Работа М. Л. Миля «Нарциссы. Угол кабинета» стала эмблемой выставки и была признана художниками как тонкая и профессиональная акварель.

В Москве заниматься рисованием ему приходилось только во время непродолжительных болезней. Болеть он не любил, быстро выписывался на работу, и дорисовывать очередной натюрморт приходилось уже в последующее воскресенье: за это время фрукты подгнивали, к ним даже подбирались мыши.

Были и специальные «парадные» натюрморты, которые он написал для своего кабинета в Москве. Так, например, натюрморты «Угол кабинета», «Фрукты в хрустальной вазе» украшали парадную комнату дачи.

Однажды в 1960 году он привез из Америки чудный черный картон, он был матовый и ворсистый. На него хорошо ложилась пастель. М.Л. написал на нем яркую оранжевую хурму на черном лаковом подносе. Картина была очень удачной, он оставил незаполненным пространство черного. Это придало глубину и выразительность.

С 1954 года, когда старшая дочь Таня вышла замуж, вся семья стала часто отдыхать в Коктебеле (в поселке Планерское), в Доме творчества писателей. В нескольких километрах от Феодосии в поселке Черноморский обосновалась вертолетная база, и недалеко был построен небольшой пансионат для сотрудников вертолетного завода. Как правило, отдыхали все вместе. М.Л. также выезжал, но часто он и на отдыхе занимался делами.

В Планерском до войны был пансионат ЦАГИ, и на Планерной горе проходили соревнования планеристов.

Здесь, в Коктебеле, еще до войны Михаил Леонтьевич познакомился с вдовой поэта и художника Волошина — Марией Степановной Волошиной и обещал доставить ее на гору Кучук-Янышар к могиле Волошина на автожире.

Она сохранила дом и дух этого дома, в котором жил поэт. Не многих она пускала внутрь кабинета Волошина, там висели его картины, и ставни были плотно закрыты днем, чтобы картины не выцветали. В кабинете висел тогда прекрасный автопортрет Волошина, и на открытых полках хранилась обширная библиотека старинных книг. Что больше всего поражало воображение, то это скульптурный портрет прекрасной загадочной древней египтянки Таи-Ax. Он стоял на деревянном постаменте, и голова была повернута так, что при лунном свете, который падал в окно со стороны моря, появлялась загадочная улыбка Таи-Ах.

В доме сохранялась атмосфера дореволюционных салонов, вечером собиралось довольно узкое общество избранных друзей, поэтов, писателей, художников, играли на фортепиано, часто читали свои собственные сочинения, здесь разыгрывались шарады.

Вечером, как правило, в августе, ночи становились очень темными, и все небо казалось осыпанным звездами. Падающие метеориты оставляли яркий светящийся след, тогда загадывали желания, смотрели в телескоп — он был поставлен на башенке дома еще при жизни Максимилиана Волошина.

Да, это было прекрасное поэтическое место. У кромки Черного моря начинались горы — вулкан Ка-радаг, гора профиль Волошина, Сюрюк-Кая…

Горы постоянно меняли цвет в зависимости от времени суток или от тона неба, но тех коричневых тонов, в которых обычно писал Волошин, весной и летом не наблюдали. Постоянно меняющиеся тона гор и моря привлекали к себе внимание.