Книга Правдивая история завоевания новой Испании - Берналь Дель Кастильо

Видя великую взволнованность Мотекусомы, Кортес не возражал, а с веселой улыбкой напомнил, что пора, дескать, нам честь знать и откланяться. Мотекусома нас не удерживал, а про себя сказал, что он еще останется, чтобы умилостивить богов, которые очень разгневаны всем случившимся, на что Кортес сказал: «Если так, сеньор, то очень прошу извинить нас!»

И сошли мы обратно по всем 114 ступеням, что для многих из нас, в виду паховых желваков, было делом мучительным…

О размерах главного си [(пирамида храма)] скажу еще несколько слов, хотя в чем-то могу ошибиться, ибо в то время мои помыслы, как и руки, были заняты военной службой и направлены на наилучшее исполнение приказов нашего Кортеса, а не написание реляций.

Весь этот главный си, как мне кажется, занимал огромную площадь, на которой могло бы поместиться сотен пять обычных домов. Все здание имело форму пирамиды с усеченной вершиной, на которой помещались [две] башенки с идолами; ступени, идущие уступами, не имели перил. Впрочем, внешний вид хорошо известен, потому что он много раз изображался, например, на «коврах завоевания»19, один экземпляр которых находится и у меня. Зато сообщу, что я сам видел и слышал о построении его.

Все жители этого великого города должны были участвовать в постройке20, жертвуя золото, серебро, мелкий жемчуг и драгоценные камни, эти дары и складывались в основание этого главного си, вместе со всевозможными семенами и плодами всей той земли, и все это обильно орошалось кровью множества пленных индейцев, принесенных в жертву. А узнали мы об этом следующим образом. Когда, уже после завоевания, на месте этого главного си решили воздвигнуть собор нашего покровителя и наставника Сеньора Сантьяго [(святого Иакова)] и стали для этого разбирать часть того си, то в основании его нашли великое множество золота, серебра, chalchiuis [(нефритов)], крупного и мелкого жемчуга, и иных каменьев [драгоценных]; соседние поселенцы хотели это забрать, но власти воспротивились, и начался даже громкий и долгий процесс. О громадных дворах, где были другие меньшие cues с их идолами, окружающих главный си, я уже упоминал. Следует сказать лишь о небольшом здании в виде башни21. Вход в него охранялся двумя разинутыми змеиными каменными пастями с огромными клыками, и воистину это был вход в адскую пасть, ибо внутри было множество идолов, а в соседнем помещении много посуды для варки мяса несчастных индейцев, принесенных в жертву, всякие ножи и топоры, точно у мясников; и все там, как и в других cues, было сильно залито кровью и черно от копоти и запекшейся крови. Вблизи же были заготовлены штабеля дров, а также емкости с чудесной чистой водой из снабжавшего ею город акведука из Чапультепека.

Вокруг одного из дворов шли жилища жрецов [(papas)] и прочих служителей их идолов, а в особом большом доме находилось множество знатных девушек, живших здесь в строгом затворничестве, вроде монахинь, с особым даже своим святилищем — си22…

И помимо этого главного си всего Мешико, с его огромными дворами с меньшими cues, подобное было и в Тлателолько — большой си со своими дворами, а также в других четырех или пяти районах Мешико, но меньших размеров, не считая многих отдельных святилищ с их идолами. Впрочем, главный си в Чолуле был не меньше, чем в Мешико, и даже выше его, ибо имел 120 ступеней, и почитали его тоже не меньше; но архитектура обоих во многом разнилась. Третий громадный си, со 117 ступенями, был в городе Тескоко. Странно и даже смешно — как это каждая провинция и даже каждый город имел собственных своих идолов, все — разных, между собой враждующих!

Нахождение клада. Первые неудачи

Наш предводитель Кортес и монах из [Ордена Нашей Сеньоры] Милостивой [Бартоломе де Ольмедо] вполне убедились, что Мотекусома никогда не позволит на си [(пирамиде храма)] Уицилопочтли ни водрузить крест, ни построить часовню. Посему они решили построить часовню внутри нашего лагеря, потребовав для сего каменщиков. Мотекусома тотчас же согласился, и по прошествии двух дней у нас готова была часовня, с алтарем и крестом, в которой мы ежедневно молились и слушали мессы, чтобы внушить должное почтение Мотекусоме и его сановникам.

При постройке же случилось следующее. Когда мы выбирали место для постройки и старательно, как всегда, обшаривали стены и углы, двое из нас нашли след от недавно замурованной двери. Молва об этом быстро распространилась — тем более что мы уже слышали, что где-то здесь схоронены сокровища Ашаякатля, отца Мотекусомы, — и, в конце концов, дошла и до Кортеса. Тот велел произвести разведку, и, когда дверь была вскрыта, он с несколькими капитанами вошел в замурованное помещение. Действительно, это был великий клад! Всюду лежали кучками, в порядке, драгоценности в виде изделий, кирпичиков, листов; тут же находились и драгоценные камни. Вскоре последовали туда и солдаты, между ними и я. Помню, что наше восхищение было беспредельным: никогда никто из нас не видал такого сказочного богатства!.. Все мы: и капитаны, и солдаты — единодушно решили никому ничего не говорить, ничего пока не брать, а дверь заделать по-прежнему.

Но так как мы все были люди большой воли и решимости и так как среди нас было немало людей опытных и мудрых, то мы отрядили к Кортесу четырех капитанов и двенадцать солдат — среди них был и я — со следующими соображениями. Мы, дескать, сидим теперь в этом городе Мешико, точно в западне; ведь стоит лишь вспомнить великие дамбы с их промежутками и мостами, а также те великие опасения, какие высказывались на наш счет всеми дружественными индейскими племенами! Никогда нельзя верить человеку, а индейцу тем более; сегодня Мотекусома светел и добр, а завтра все может измениться в обратное; пусть не будет даже прямого нападения, но он может нас легко лишить пищи и воды. Помощи извне, хотя бы из Тлашкалы, нам нечего ждать, ибо мы целиком отрезаны от внешнего мира. Что же делать?.. Чтобы обеспечить нашу жизнь, нам ничего иного не остается, как захватить самого Мотекусому, не откладывая этого ни на один день. Правда, он щедр и расположен к нам, но это лишь приманка, и нельзя из-за гор золота, окружающих нас, не видеть смерти, которая всех нас сторожит.

Кортес ответил: «Кабальерос1! Не думайте, что я усыплен безмятежным покоем! Нет! Но достаточно ли мы сильны, чтобы предпринять неслыханное дело: арестовать могучего государя в его же собственном дворце среди множества телохранителей и неисчислимых войск? Как нам устроить это так, чтобы он не успел позвать на помощь и этим разрушить все наши планы?» Тогда четыре капитана, а именно: Хуан Веласкес де Леон, Диего де Ордас, Гонсало де Сандоваль, Педро де Альварадо, — единодушно заявили, что Мотекусому придется завлечь под каким-либо предлогом в наши палаты и здесь объявить его нашим пленником; если он окажет сопротивление или поднимет шум, то придется его тут же прикончить. Если сам Кортес затрудняется это сделать, то они готовы это взять на себя. Во всяком случае, времени терять нечего, ибо с минуты на минуту может разгореться борьба.

Указано было также, что чиновники Мотекусомы как будто зазнаются и снабжают нашу трапезу менее обильно, нежели раньше. А наши друзья-тлашкальцы прислали весточку, что мешики вот уже два дня как замышляют что-то недоброе.