Книга Тайна трагедии 22 июня 1941 года - Бореслав Скляревский

А что было до этих часов? Днем И. В. Сталин принял московских руководителей Щербакова и Пронина, и приказал не задерживать секретарей райкомов на рабочих местах. «Возможно нападение немцев», — объяснил он, об этом пишет адмирал Кузнецов со слов Пронина. О том, что Сталин на встрече со Щербаковым и Прониным предупредил их о возможном нападении немцев, свидетельствует и управляющий делами СНК Чадаев, который вел также протоколы заседаний Политбюро». Около 7:00 часов вечера ему об этом рассказал Поскребышев. Он же сказал Чадаеву, что «хозяин… только что разговаривал с Тюленевым. Спрашивал у него, что сделано для приведения в боевую готовность противовоздушной обороны. Адмирал Кузнецов также пишет, что Тюленев, бывший в те дни командующим Московским военным округом, сообщил ему об этом разговоре. А днем было принято Постановление Политбюро ЦК ВКП(б) о создании группы резервных армий, передислоцированных в мае-июне в западные районы из внутренних регионов в порядке подготовки к отражению немецкой агрессии.

На Политбюро было также заслушано сообщение НКО СССР о состоянии противовоздушной обороны. На заседание вызывались и некоторые руководители наркоматов оборонных отраслей промышленности. Все они получили указание о принятии дополнительных мер по выпуску военной продукции. Запись посетителей И. В. Сталина 21 июня заканчивается фразой: «Последние вышли — 23:00».

Определить с большой точностью, когда И. В. Сталину сообщили о начале войны, пока невозможно. Жуков пишет, что позвонил ему в 3:30 часа утра, и сообщил о нападении немцев. Молотов говорил, что известие поступило раньше, около двух часов ночи. Водитель И. В. Сталина Митрюхин вспоминает: «В 3:30 22 июня я подал машину Сталина к подъезду дачи в Кунцево». А в тетради первая запись сделана в 5:45 часа в кабинет вошел Молотов. Но сообщение о просьбе посла Шуленбурга принять его застало Молотова в кабинете Сталина, а принял нарком посла в 5:30 часа.

Между тем, это известно, члены Политбюро находились у Сталина еще до звонка от посла… Молотов по поводу попыток Ф. Чуева внести полную ясность в этот вопрос сказал: «Что вы держитесь за пустяковую часть этого дела? Все, конечно, интересно. и эти детали можно уточнить, но они не имеют значения».

Молотов, конечно, прав, хотя эту неопределенность некоторые осторожно используют для того, чтобы навести тень на те рассветные часы. Они начались, разумеется, с обсуждения сложившейся ситуации. Из воспоминаний Жукова можно понять, что первое решение было принято по его инициативе: дать войскам директиву задержать противника. С 5:45 часа до 16:45 часа в кабинете И. В. Сталина побывало 29 посетителей. Некоторые из них — Молотов, Жуков, Маленков, Микоян, Вышинский, Тимошенко, приходили к Сталину дважды, А Берию, Ворошилова и Кузнецова он принял даже трижды. Кроме них, И. В. Сталин принял Мехлиса, Кагановича, Димитрова, Мануильского, Шапошникова, Ватутина, Кулика.

В 12:00 часов дня по радио выступил Молотов. Как и все руководители того времени, выступление он готовил сам. Однако в его редактировании принимали участие другие члены Политбюро. Приложил руку к молотовскому выступлению и И. В. Сталин. В тот же день было объявлено о введении военного положения в Украинской, Белорусской, Карело-Финской, Эстонской, Литовской, Латвийской ССР, а также в северных, центральных и южных областях РСФСР. Этот указ — всего лишь перечисление регионов. Но стоит ли сомневаться, что этот перечень также согласовывался с И. В. Сталиным. Однако в тот день Президиум Верховного Совета СССР принял еще один Указ — «О военном положении». Это был очень серьезный правовой документ, он затрагивал конституционные права граждан. Такой Указ без обсуждения со Сталиным принят быть не мог. Что это так, подтверждает даже Микоян. Каганович говорил о той ночи Ф. Чуеву: «Сталин каждому из нас сразу же дал задание — мне по транспорту, Микояну по снабжению». А какие задания он дал другим? Ясно, что они получили задания, связанные с их прямыми обязанностями.

Нетрудно заметить, что Сталин принимал в этот день высших партийных, государственных и военных деятелей. Но он сделал одно исключение, приняв двух человек, не занимавших никаких государственных постов, а один из которых даже не являлся членом ВКП(б). Утром в 6:40 он встретился с Г. Димитровым и Д. Мануильским. С 1935 года Г. Димитров являлся Генсекретарем Коминтерна, а Мануильский в июне 1941 года был представителем ВКП(б) в Коминтерне и секретарем его Исполкома. Можно предположить, что И. В. Сталин говорил с ними о том, что может сделать Коминтерн, т. е. мировое «коммунистическое движение» и коммунисты-эмигранты, находящиеся в СССР, для борьбы с фашизмом.

Что еще точно известно о том, чем занимался И. В. Сталин днем 22 июня? Днем он дал поручение Чадаеву подобрать «группу расторопных работников», которые должны были разработать предложения по эвакуации населения, предприятий и другого имущества на восток. В течение дня разговаривал по телефону с наркомом обороны и начальником Генерального штаба, с командующим Западным фронтом Д. Павловым, дважды звонил Первому секретарю ЦК ВКП(б) Белоруссии П. Пономаренко, первый раз в 7:00 утра, второй раз — около 12:00 дня. Разговор шел о перестройке республиканской партийной организации, всей Белоруссии на военный лад. Днем Сталин сразу же спросил Пономаренко: «Что вы можете сказать о военной обстановке? Что делает и как себя чувствует товарищ Павлов?». Пономаренко ответил, что командующий загружен до отказа и, пытаясь решить сотни вопросов и дел, не сосредоточивается на главных вопросах руководства». Он попросил И. В. Сталина «прислать в штаб фронта одного из авторитетных Маршалов Советского Союза». Сталин ответил, что он уже думал об этом, и сегодня к ним выезжает Маршал Шапошников. А около 13:00 часов И. В. Сталин позвонил Жукову и приказал ему вылететь с такой же, как у Шапошникова, задачей — оказать помощь командованию — на Юго-Западный фронт.

В Киеве, как пишет Жуков, его ждал Хрущев. И тут уместно задаться вопросом, даже двумя. Кто это в Москве приказал члену Политбюро ЦК ВКП(б) Хрущеву ждать начальника Генштаба, а потом лететь вместе с ним в Тернополь? Кто, кроме Сталина? И если Сталин 22–23 июня 1941 года трижды разговаривал с руководителем Белорусской партийной организации, то мог ли он за все первые дни войны ни разу не позвонить руководителю Украины? Мог ли тот же руководитель Украины ни разу не позвонить Первому руководителю СССР, чтобы не доложить об обстановке на Украине? Так почему же так лжет этот высокопоставленный клеветник о том, что И. В. Сталина в первые дни войны не было в Кремле?!

23 июня рабочий день И. В. Сталина начался около трех часов утра. Во всяком случае в 3:20 часов к нему уже зашел Молотов. Утром он также принял Ворошилова, Берию, Тимошенко, Ватутина, Кузнецова, Кагановича. В 4:30 утра — Жигарева, командующего ВВС РККА.

В течение дня, вечером и ночью И. В. Сталин опять встречается с Молотовым, Жигаревым, Тимошенко(дважды), Ворошиловым, Мехлисом, Кагановичем, Ватутиным, Кузнецовым (наркомом ВМФ), Берией. Из новых посетителей — первый заместитель председателя СНК и председатель Госплана Вознесенский, который утром 22 июня провел совещание со своими заместителями и наркомами и предложил им в «течение суток разработать план максимального увеличения производства вооружения для армии, учитывая, что мобилизационные планы, подправленные заранее, всем известны». И. В. Сталин принял Вознесенского около 21:00 вечера, когда наркомы и работники Госплана уже представили его руководителю свои предложения. Конечно, они и обсуждались на встрече. Последние посетители этого рабочего дня покинули сталинский кабинет 24 июня в 1:25 часа ночи.