Книга Родная кровь - Сергей Майдуков

Господи, как же теперь отыскать его?

Филимонова была готова броситься в лес, но передумала. Нет, беглец не выйдет к ней, даже если услышит, как она его зовет. Нужно действовать иначе.

По-спортивному прижав локти к бокам, Филимонова побежала в деревню.

5

Первое, что сделал Неделин, когда выбрался из погреба, — это наградил обманщицу двумя хлесткими пощечинами, последовавшими одна за другой с секундной паузой.

Шлеп! — голова Филимоновой качнулась вправо.

Шлеп! — голова развернулась в противоположном направлении.

— Не возражаешь? — осведомился Неделин, завершив экзекуцию.

— Как ты смеешь! — Она направила пистолет ему в живот. — Я тебя вытащила!

— Сначала упрятала. Где мой сын?

Филимонова прошлась по комнате, хрустя осколками бутылки. Неведомые родственники неизвестного хозяина дома следили за ней с многочисленных фотографий в рамочках, образующих настоящий иконостас на стене.

— Где Антон? — повторил вопрос Неделин.

— Сбежал, — глухо ответила Филимонова, трогая себя за пылающие щеки.

Было больно и обидно. Совсем не этого ожидала она, когда спешила к Неделину, когда, изнемогая, ворочала тяжелые предметы, нагроможденные поверх люка.

«А чего? — спросила она себя. — Чего ты ожидала, Раиса? Слез благодарности и поцелуев? Признаний в любви? Ты ведь не собиралась выпускать Неделина из западни. Бросила бы его здесь на произвол судьбы, точно так же, как бросила бы связанного Антона в лесу. Алчность застила тебе глаза, заглушила голос совести. Ты позарилась на наркотики, а о себе и окружающих тебя людях даже думать забыла. А ведь колья могли приготовить и для твоих близких, Раиса. Для отца, для матери. Бэтмен бы тебя вычислил, или Антон бы проговорился, попав в лапы к бандитам. И как бы ты потом жила с этим? Много радости принесли бы тебе кровавые деньги?»

Она упала на стул, уронила голову на стол и разрыдалась.

— Ну извини, извини, — забормотал Неделин, неуклюже топчась вокруг. — Успокойся, Рая. Не обижайся, что я так с тобой… Это сгоряча. Я решил, что ты моего Антона… — Он не договорил. — Но ведь это не так, раз ты вернулась? Не так?

— Живой твой Антон, не переживай.

Филимонова выпрямилась и принялась промокать ресницы салфеткой.

— Где он? — спросил Неделин. — Что с ним?

— Сейчас, дай прийти в себя…

Она не могла так сразу выложить страшную правду. А что, если Неделин опять набросится на нее? Нужно подготовить его. Он должен четко сознавать, кто виновен в случившемся.

— Попей воды, — сказал Неделин, трогая ее за плечо. — И выкладывай. Сердце мне подсказывает, что рассиживаться некогда. Я прав?

— Антон не сжег наркотики, — заговорила Филимонова, отпив из протянутой чашки. — Он их спрятал и собирался продать.

— Щенок! Совсем с ума сошел. А если бы попался?

— Не это самое плохое…

Неделин сел напротив и выжидательно уставился на Филимонову.

— Бандиты должны были рано или поздно понять, что Антон собрался их обставить, — продолжала она. — Я с самого начала это знала…

— Откуда? — быстро спросил он.

— Те полицейские, которые осмотрели грузовик, успели сделать предварительное заключение.

— Почему ты мне ничего не сказала?

— Потому что думала, что ты с сыном заодно, — соврала Филимонова. — Я решила предотвратить беду. Хотела заставить Антона показать тайник и вернуть товар Бэтмену, пока не поздно. Чтобы никто не пострадал. Но…

Неделин, упершись кулаками в стол, вскочил:

— Что «но»?

— Антон сбежал в лесу. Я не смогла его поймать.

— Гм… Прыткий какой.

В словах Неделина прозвучало плохо скрываемое одобрение.

— Напрасно радуешься, — сказала Филимонова подавленно. — Я забрала у него телефон, когда связала и повела. Телефон остался у меня.

— И?

— Ровно в полночь на него позвонили. Мужской голос. Спокойный, невыразительный. Дал Антону двое суток на возврат похищенного. Пригрозил, что в противном случае пострадают жена и сын Антона. Их… Нет, не могу. Сам посмотри.

Включив мобильник, Филимонова протянула его Неделину. Он смотрел на экран, не отрываясь, целую вечность. Потом спрятал телефон в карман и спросил:

— Можешь отвести меня на место, где потеряла Антона?

— Конечно, — ответила она.

— Тогда собираемся и уходим. Каждая секунда на счету. — Неделин замахнулся, намереваясь ударить кулаком в стену, но передумал и опустил руку. — У меня, кроме них, никого нет, — признался он. — Никого и ничего.

«А я?» — хотелось спросить Филимоновой.

Она промолчала. Это был лишний вопрос. Несвоевременный.

Собирая вещи, она незаметно наблюдала за Неделиным, отмечая разительные перемены, происшедшие с этим человеком. Его лицо закаменело, абсолютно лишившись какой-либо мимики. Но он не выглядел подавленным или растерянным. Наоборот, его движения приобрели легкость, пластичность и скупую точность, словно мозг Неделина взялся экономить энергию, которая могла понадобиться ему в дальнейшем.

— Мы его найдем, — сказала Филимонова, когда они забрались в машину.

— Я знаю, — спокойно отозвался Неделин. А потом добавил: — Но не знаю когда.

Не сговариваясь, они взглянули на часы. Было начало третьего ночи. Или утра. Это кто как привык считать. Время, отведенное на возврат товара, таяло. Для кого-то оно было относительным, а для кого-то — предельно конкретным.

Глава восьмая

Приглашение на казнь

1

Мрак сменился серыми сумерками. В нем постепенно проступали деревья и кусты, листва которых походила на клубящиеся тучи. Антон едва не плакал от бессилия. Он блуждал по лесу уже несколько часов, но ему никак не удавалось выйти к нужному месту. Ночью все было не таким, как при солнечном свете. К тому же, убегая, Антон слишком много петлял, стремясь сбить Филимонову со следа.

Повязка на лбу была мокрой от пота. Антон сорвал ее, швырнул на землю и присыпал листвой. Хотелось есть, хотелось пить, хотелось курить. Может, вернуться в деревню? Сдаться, так сказать, на милость победителя? О, полицейская гадина будет просто счастлива! Она с радостью примет капитуляцию Антона. А потом всадит ему пулю в башку.

Антон выругался и пошел дальше, безуспешно пытаясь разглядеть что-нибудь в серой мгле. Голова гудела, как трансформаторная будка. «Вот образуется злокачественная опухоль, будешь знать», — сказал он себе так, будто самого его это ничуть не касалось.