Книга Лоббизм по-русски. Между бизнесом и властью - Ирина Толмачева

Глава 12

Кому нужны взятки

Коррупционные схемы даже мешают лоббистам. Коррупция не является решающим фактором в процессе принятия решения чиновниками — хотя бы потому, что механизм принятия решений в органах государственной власти сложный и многоступенчатый. В процессе формирования решения задействовано большое количество участников, интересы которых часто разнонаправлены, а действия заведомо не согласованы, и выпадение одного элемента влечет за собой разрушение всей структуры, всего лоббистского проекта. То есть коррупция как «смазывающий механизм» взаимодействия бизнеса и власти вряд ли исчезнет, но ее масштабы уменьшатся, и она приобретет «пристойные» формы.

Тема коррупции в лоббизме — скользкая, но обойти ее невозможно. В целом коррупция — это общая институциональная проблема, тесно связанная с культурой и являющаяся только верхушкой айсберга. При этом говорить о коррупции, связанной с лоббизмом, можно только до тех пор, пока не будут сформированы соответствующие законодательные ограничения лоббистской деятельности или пока страна не овладеет культурой цивилизованного лоббизма.

О том, как формируется институт лоббизма в России и за рубежом, академически рассуждает Алексей Борев: «На сегодняшний день во всем мире не более десятка стран, где лоббизм регулируется законодательно. При этом процедура обязательной регистрации лоббистов и предоставления отчетности установлена только в пяти странах: в США, Австралии, Канаде, Литве и Польше. Есть государства, где введена добровольная система регистрации, — это Германия и Венгрия. Добровольная система регистрации лоббистов также установлена на уровне надгосударственных институтов Евросоюза — с 1997 года она функционирует в Европарламенте, в Еврокомиссии она введена с 2008 года, и в данный момент идет подготовка к созданию единого реестра лоббистских организаций при Евросоюзе.

В других странах формирование института лоббизма идет по пути „саморегулирования“. Его суть заключается в создании альтернативных способов повышения уровня легитимности профессии. С этой целью лоббистское сообщество создает профессиональные ассоциации, учреждает кодексы поведения, предписывающие соблюдение этических правил в рамках взаимодействия с органами власти».

Михаил Соколов рассказывает, как обстоят дела с коррупцией в Украине: «Большинство чиновников берут взятки и решают вопросы, но есть те, кто это делает по-умному, придумывая, как использовать закон и остаться в его рамках. А есть те, кто делает вид, что законов, норм и правил не существует, когда формальная сторона дела просто игнорируется.

Квалификация аппарата в Украине невысокая, потому что на протяжении последних лет прошло несколько политических волн смены кадров. Поэтому иногда важно, чтобы на стороне лоббиста играл человек, который просто понимал, как система работает, куда, как и когда бумаги должны быть поданы, как написаны. По большому счету, такому человеку платят и помогают только за то, что ему государство фактически не платит, а он свою работу делает. Другие выстраивают свою карьеру, думая, что, оказав услугу в рамках закона, можно ожидать поддержки в других сферах жизни. Такой тип чиновников выбирает интеллектуальные усилия и правильную организацию работы. Система требует эффективных действий. И либо чиновники подстраиваются под нее, либо она их сжирает».

В нашей стране в сознании большинства лоббизм связан с коррупцией. Обычно лоббисты открыто сожалеют о существующем положении дел. К коррупции все они относятся одинаково: она мешает.

Олег Калинский так комментирует ситуацию с коррупцией: «В России направление GR еще не укоренилось, его история коротка. Сегодня оно динамично развивается. Понятие „лоббизм“ в России, к сожалению, до сих пор несет негативный оттенок, так как зачастую ассоциируется с коррупцией. Уйдет время на изменение восприятия в обществе нашей профессии».

Свое мнение высказывает и Юрий Кобаладзе, объясняя, почему не берет взятки: «Коррупция — это бич. Она приобретает уродливые формы. Коррупция у нас начинается с бытового уровня. Например, у нас сорок пять контролирующих организаций, и только одна вывеска на фасаде магазина может с ума свести, потому что каждый может прийти и сказать, что с вывеской что-то не так. Но, с другой стороны, если будет вольница, то город превратится в балаган. Необходимо искать золотую середину.

Мне взятку невозможно дать. Я бы с удовольствием взял, но я не государственный чиновник. Когда я был чиновником, я не мог брать взятки, мне их постоянно предлагали, и приходилось отказывать. Потому что, во-первых, в разведке за это шкуру снимали, во-вторых, имелись личные убеждения. Когда я стал бизнесменом, мне взятки перестали носить. Поэтому я так и проживу без взяток всю жизнь. Хотя с совестью можно договориться. В России на трудах праведных не наживешь палат каменных. Это с детства вдалбливают. У нас не считается позорным украсть. Скорее, наоборот. Нет протеста в обществе. Еще Петр I говорил: „Воруй, но по чину“. От борзых щенков мы не скоро избавимся».

Иллюзия, что с помощью коррупции можно «решать вопросы», разбивается о реальность, когда оказывается, что коррупция не помогает, а мешает. Всем и всегда. Однако лоббисты предпочитают аккуратно говорить, что коррупция неизбежна, но ее все же должно быть меньше в конкретном деле. Она всегда несет с собой риски.

Петр Орджоникидзе указывает, что большая часть проблем возникает из-за коррупционной составляющей лоббизма: «К сожалению, многие понимают под лоббизмом процесс переноса чемодана с деньгами. Но даже если абстрагироваться от понимания, что это противозаконно и противоречит этическим принципам, то такой подход часто не приносит должного эффекта. Эта проблема есть везде. Вопрос — насколько большую часть в работе лоббиста занимает коррупционная составляющая».

Обстоятельно рассказывает о рисках Даниил Бриман: «Бывают ситуации, когда лоббисты решают вопросы с помощью денег, но, на мой взгляд, это проявление профессиональной слабости. Так происходит, когда лоббисты пытаются продавить решения, которые идут вопреки здравому смыслу, во вред обществу, экономике и субъектам рынка. В таком случае, кроме как за деньги, решение в органах государственной власти не принимается. Я считаю, что если лоббистская деятельность строится на деньгах, покупке каких-то решений, то это может быть эффективным только в какой-то очень короткий период времени. Человек, которого лоббист покупает, может быть перекуплен теми, кто больше заплатит. Это очень тонкая грань, и здесь с точностью можно предсказывать только одно — зависимость. Получается как в известной шутке: „На каждую хорошую статью дохода есть своя статья в Уголовном кодексе“. Кроме того, в лоббизме очень важна хорошая репутация, которая позволяет открывать почти любые двери. А с человеком, который имеет плохую репутацию, даже встречаться не будут».

Особенно неприятна отечественная коррупция лоббистам иностранных компаний, которые вынуждены работать в России и согласовывать свою деятельность не только с российским законодательством, но и с законами родной страны, в которых, как правило, более жестко прописаны запреты на коррупцию. Кроме того, наличие коррупционной составляющей в лоббистских проектах наносит большой вред образу профессии лоббиста. Вот что по этому поводу замечает Ирина Бахтина: «Лоббизм запятнал себя в России. Слово „лоббизм“ стало синонимом слова „взяточничество“. Увы, все еще есть такие специалисты в компаниях, даже международных, которые подрывают репутацию нашей профессии. Из-за них, когда мы приходим в кабинеты и говорим: „Послушайте, мы не даем взяток. Нам важнее инвестиционный климат в стране. Мы работаем с западными изданиями и не хотим, чтобы у них создалось впечатление, что в России можно только за деньги все решать“, а чиновники нам отвечают: „Ваши же коллеги по отрасли приходили, и все нормально, кому-то занесли“. Это отвратительно.