Книга Примириться с болезнью - Дмитрий Семеник

Он поговорил с женой, назначили день крещения. Я купил кресты, крестильные рубахи, был крестным. И вот наступает день крещения, он звонит мне и говорит: «Жена отказывается креститься, я один пойду». – «Нет, – говорю, – один ты не пойдешь, только с женой». – «Можно она приедет к вам?» – «Пусть приедет ко мне, мы с ней поговорим».

Она приезжает ко мне, вся в слезах, плачет: «Как же я буду креститься?! У нас никто не крещеный, мы совсем другие – у нас другие традиции, другой народ».

Поговорили мы с ней, вспомнили, кого Господь приветствовал первым – самарянку, которая была язычницей, и как Он был к ней добр. Вспомнили нашу историю тысячу лет назад – тоже раньше никогда не были верующими. Это мерзкое язычество и до сих пор проявляется в генах – вон, сколько сейчас неоязыческих сект по всей земле, как черви расползаются. Обо всем поговорили, она утерла слезы: «Я побегу за сыном, а то не успею привезти его к крещению».

И поехали креститься. С нами поехала еще одна тувинка, их знакомая. У нее были страшные головные боли, и она в больнице лежала без толку, потому что ей не могли поставить диагноз. Она не могла разогнуть шею, у нее был постоянно такой спазм, что голова была между коленей, Только так она могла плакать, не теряя сознания, потому что боль не отпускала. Ее в таком виде забрали в храм прямо из больницы. Она скрюченная лежала на банкетке, пока священник читал молитвы. Ее на руках поднесли к купели, помазали, окунули, вытащили. На какое-то время ее отпустило, она постояла.

Это было зимой, крестил в Спасо-Андрониковом монастыре в храме Спаса Нерукотворного, отец Вячеслав, настоятель. Там у них настоящий баптистерий – сваренная большая бочка из нержавейки. Очень холодно, храм почти не отапливается зимой. Пар шел изо рта. Плюс пять градусов, и вода чуть теплее. И вот в таких условиях, как в Древней Руси, крестились.

Потом все приехали ко мне в кабинет. Девушку эту опять почти скрутило с головной болью, мы ее занесли, уложили на кровать, согрели одеялами. Накормил я всех бараньим супом (тувинцы очень любят баранину), девушка тоже поела супа. И всё – головная боль у нее сразу прошла после этого и больше никогда не наступала. Уже прошло пять-шесть лет – никакой головной боли нет вообще. Окрестилась и ее маленькая дочь.

Азиат стал Филиппом, в честь апостола Филиппа, его сын стал Антонием, а жена его стала Анной. Через некоторое время они повенчались, в их семье воцарился мир. Жена его полностью изменилась, она перестала быть такой дикой, стала очень любящей, стала молиться и за мужа, и за себя, они ходят причащаться каждое воскресенье.

А рука его полностью зажила после этого в течение недели. Свищи закрылись, остеомиелит прошел. Когда мы появились в больнице, хирург очень удивился тому, что свищ закрылся. Лечением такого нельзя добиться, остеомиелит и с антибиотиками-то не проходит, а уж без них и подавно. Кости гниют всю жизнь, а потом, чтобы не было заражения, просто отнимают этот участок. Тем более что он ведь не младенец, не юный мальчик, к тому моменту ему уже 24 года где-то было.

После этого Азиат-Филипп успешно прошел операцию, у него взяли фрагмент кости из таза, смешали с искусственной костью, восполнили недостающий дефект, поставили очень сложный аппарат Елизарова. Хирурги из военного госпиталя молодцы.

Он ходил около шести месяцев с аппаратом, мое лечение способствовало тому, чтобы кость быстрее нарастала. Костные мостики восстановились, аппарат сняли, еще через полгода достали штырь из кости. Сейчас рука полностью сохранена. Он начал постепенно восстанавливать спортивную форму – преподает дзюдо и самбо в школе. Закончил третий и начал учиться на четвертом курсе дневного медицинского института. Он с того момента решил стать врачом. Я сейчас учу его древнему способу лечения иглоукалыванием в восточной школе.

Вот таким образом произошло перерождение и чудесное исцеление не одного человека, а всей семьи. У них родился еще один сын.

– Но после того как он покрестился, он стал вести церковную жизнь?

– Да, стал вести строгую церковную жизнь: никаких отклонений в тяжелые грехи, исповедуется, причащается, очень честен на исповеди.

Он рассказывал мне о своей исповеди. Это не формальная исповедь, а такая искренняя, настоящая, т. е. человек рассказывает правду обо всех своих грехах, содеянных и внутренних. Так что, человек стал действительно верующим.

Исцеление возможно, если оно на пользу душе. Протоиерей Игорь Гагарин

– Многие неверующие или маловерующие люди, встретившись с тяжёлой болезнью (своей или близкого человека) и бессилием медицины, обращаются за помощью к Богу. Стоят огромные очереди к Матронушке. Но одних Бог исцеляет, а других – нет. Почему?

– Думаю, для Бога важно, что изменится в жизни человека после выздоровления. Будет ему исцеление на пользу или во вред.

Представьте, жил человек в своё удовольствие, ничего ему от Бога не было нужно. Затем пришла болезнь, и жизнь стала доставлять непрерывную муку. Надежды на выздоровление нет, и больной обращается к Богу: «Господи, помоги, исцели». Господь через совесть спрашивает его: «А что будет после исцеления, как ты будешь жить дальше?»

Обычно я, в ответ на просьбу помолиться за чьем-то здоровье, говорю, что исцеление зависит от того, какую жизнь ведет человек. Если ничего не менять, и жить, как до болезни, то получается такая просьба к Богу: «Господи, исцели меня, чтобы я мог дальше грешить. Мне было хорошо, а теперь мне плохо. Исцели меня, и мне снова станет хорошо, и я смогу продолжить грешить». Но, все равно, молюсь за человека. Хотя, в этом случае трудно надеяться на действенность молитвы.

Важно, чтобы человек знал: он не имеет права возвращаться к тому образу жизни, который был до болезни. Как-то я соборовал больную раком мать одного верующего молодого человека. Она – хорошая женщина, но не близкая к Церкви. Я с ней поговорил, исповедовал, соборовал. Когда ехали обратно, он мне сказал: «Я с мамой говорил. Теперь она видит свою дальнейшую жизнь как служение». Она говорила, что будет больше заботиться о внуках.

Неправильно жить только для себя, правильно – для Бога и ближних. Когда человек будет осознавать свою жизнь как служение, тогда есть надежда на то, что болезнь сделала своё благое дело. Смысл болезни заключается в том, чтобы она изменила человека в лучшую сторону. Если человек что-то осознал и готов следовать своему предназначению до конца жизни, то шанс на исцеление увеличивается.

У меня была знакомая, которой поставили диагноз – рак в начальной стадии. Она доброжелательно относилась к Церкви, но жила нецерковной жизнью. Я её причащал и соборовал во время болезни. Через какое-то время она прошла химиотерапию, и ее анализы оказались хорошими. Она, как казалось, выздоровела и перестала посещать Церковь. Ей многие говорили: «Господь дал тебе такое чудо. Тебе нужно исповедоваться, причащаться. Ты же понимаешь, какой дар получила». Она со всеми соглашалась, но продолжала жить дальше в свое удовольствие. Прошло года два или три, и у нее опять начала прогрессировать болезнь. Меня пригласили к ней, когда она была в худшем состоянии, чем при нашей первой встрече. Я зажег свечку, иконочки поставил, достал Святые Дары, прочитал молитвы. На исповеди она сказала: «Батюшка, когда вы все разложили и запели, я почувствовала всем сердцем, что если есть в жизни что-то подлинное, то только это! Это настоящее. Всё остальное – суета. Я так каюсь! Я обещаю, что если я поднимусь, то Церковь будет для меня главным в моей жизни». Она умерла через два дня после этого. Она прочувствовала сердцем, какая жизнь – подлинная. Эти ее предсмертные слова дорогого стоят. Не важно, сколько человек проживёт после того, как поймёт, в чем смысл жизни. Достаточно это понять хотя бы за минуту до смерти, чтобы заветные двери оказались открыты.