Книга Дневники. Я могу объяснить многое - Никола Тесла

В этот миг я мысленно похвалил себя за предусмотрительность, за то, что не ознакомил Моргана с другой, главной частью моего плана. Получив власть над «Мировой системой», он стал бы энергетическим королем земного шара и диктовал бы свою волю правительствам и целым народам.

«Я должен обсудить этот вопрос с моими партнерами», – сказал я, думая в первую очередь об Асторе, который был среди них главным. «Я не спрашиваю вас о партнерах! – грубо сказал Морган. – Я спрашиваю – согласны ли вы или нет отдать мне контрольный пакет!»

В то время благодаря моим изобретениям и стараниям Астора наша компания лидировала в освещении улиц Нью-Йорка и приносила хорошую прибыль. Для Моргана она была лакомым куском. Понимая, что второго шанса у меня не будет, я согласился и на это условие. Я не представлял, что я скажу Астору, но, к огромному моему облегчению, он меня понял и не стал чинить препятствий. «Морган – это Морган», – сказал Астор.

Когда я вышел из кабинета Моргана, меня посетило давно забытое чувство картежника, которого партнер вынуждает играть ва-банк. Я понимал, что иду на огромный риск ради осуществления своего проекта. Но «Мировая система» того стоила. То, что я получил на 100 000 меньше ожидаемого, очень скоро перестало меня волновать, потому что участие в проекте Моргана открывало мне кредит в любом банке. Точнее, это я тогда думал, что открывало. На пороге своего 45-летия, за которым зрелость уже сменяется старостью, я продолжал оставаться наивным во всем, что касалось финансов.

Я подписал контракт с Морганом 1 марта 1901 года и устроил в честь этого банкет в ресторане при гостинице Астора. Цель банкета была сугубо практической. Я хотел прорекламировать свой проект и участие в нем Моргана, надеясь таким образом привлечь дополнительное финансирование. Но репортеры отреагировали вяло и можно сказать, что деньги, выброшенные мною на банкет, пропали впустую. Но я был в таком возбужденно-радостном состоянии, что это меня нисколько не огорчило. Я был счастлив, оттого что приступаю к делу всей своей жизни (а именно таким делом была для меня «Мировая система»). Я надеялся, что, вложив 150 000 в мой проект, Морган даст еще, сколько будет нужно, чтобы не потерять свой первый вклад. Я почти убедил себя в том, что слова «ни центом больше» были произнесены Морганом лишь для того, чтобы сдержать мои запросы. «У него постоянно просят денег, просят как можно больше, поэтому он и вынужден вести себя таким образом», – внушал себе я. В радости своей я дошел до того (сказалось и выпитое вино), что сразу же после банкета написал Моргану восторженное письмо, за которое мне неловко и по сей день. Неловко перед самим собой, потому что человека, выкрутившего мне руки, я называл «благородным», «великодушным» и «щедрым». Щедрость и Морган или благородство и Морган – это столь же несовместимые понятия, как Тесла и распутство!

Так или иначе, но дело сдвинулось с мертвой точки. Вначале я хотел строить свою первую станцию вблизи Ниагарского водопада. Я мечтал о том, как Ниагарская электростанция будет перестроена по моему проекту и станет давать энергию в количествах, достаточных для всей Америки, а то и для всего континента или даже для всего мира. По моим расчетам на сегодняшний день мощность Ниагары используется всего на 6,5 %. Это на сегодняшний день, в 1942 году, когда потребность в электричестве сильно возросла и одна лишь Новая Англия[140] потребляет столько энергии, сколько в 1900 году потреблял весь мир. Но после всестороннего обдумывания, я решил строить башню вблизи Нью-Йорка. Так было практичнее, поскольку со временем вокруг башни должен был вырасти поселок, в котором бы жили ученые и инженеры. Проще было бы доставлять энергию от водопада, чем организовывать постоянное сообщение между Нью-Йорком и этим поселком.

На Лонг-Айленде возле железнодорожной станции Шорхэм[141] я купил участок в 200 акров[142] и назвал его «Уорденклифом»[143] в честь продавца Джеймса Уордена, владельца «Северной промышленной компании». Я ожесточенно торговался, пытаясь сбить цену, потому что денег у меня было в обрез. Когда уже Уорден не соглашался снижать цену, я сказал ему: «Уступите еще пять тысяч, и я прославлю ваше имя на века». Уорден согласился.

На участке мне удалось сэкономить, а вот на проекте башни я изрядно потратился. Задача была сложной и лучший нью-йоркский (а значит, и американский) архитектор Стэнфорд Уайт и его партнер Уильям Кроу, содрали (другого слова я подобрать не могу) с меня за проект и руководство строительством 14 000 долларов. Но зато они разработали конструкцию, при которой деревянная башня высотой в 60 метров с 55-тонным куполом-излучателем на верхушке, была абсолютно устойчивой. Настолько устойчивой, что в 1917 году ее понадобилось взрывать, чтобы снести.

Темпы, которыми шло строительство башни, были довольно быстрыми для столь сложной конструкции, но в 9 месяцев уложиться не удалось и в январе 1902 года мне пришлось просить у Моргана отсрочку. Он согласился дать мне еще 9 месяцев и увеличил сумму финансирования до 200 000. Я был так рад, что изменил свое мнение о Моргане. Да, он выкручивал мне руки, но он же и пошел на уступки. «Даже в дельцах такого уровня просыпается что-то человеческое, когда они сталкиваются с проектами, подобными моей „Мировой системе“», – думал я. Наивным я родился, наивным и умру.

Морган прекратил финансировать проект в сентябре 1902 года, когда башня была построена (в том числе и подземная часть) и установлен купол. Оставалось только смонтировать оборудование и можно было приступать к работе! Я остановился в шаге от вожделенной цели! Можете представить себе мое отчаяние и мое негодование!

На решение Моргана повлияло сразу несколько факторов. Первым было то, что Маркони в декабре 1901 года провел успешный пробный эксперимент трансатлантической связи. Иногда и ошибки идут на пользу[144]. Маркони работал один день в неделю. Остальные дни он рассказывал о своих успехах. Будучи скорее дельцом, чем изобретателем, он в первую очередь похвалялся низкой стоимостью своего передатчика. Разумеется, Морган принял это к сведению.

Второе – у Моргана были на стройке шпионы, и странно было бы, если бы их не было. Морган привык контролировать, как расходуются его деньги. Когда подземная часть была достроена и стало ясно, что она не имеет особого отношения к передаче радиосигналов (напомню, что она была нужна для передачи энергии), шпионы начали докапываться до истины и довольно скоро до нее докопались. Я не скрывал своих планов от близких помощников, а они в свою очередь не скрывали этого от других сотрудников. Охваченные энтузиазмом, мы делали Большое дело. Удивительно, как Морган не узнал об истинном назначении башни еще в 1901 году. Конспиратор из меня никудышный, я не умею лгать и притворяться. Но шпионы Моргана были из числа технического персонала. Они не обладали способностями и знаниями, достаточными для того, чтобы понять суть моего замысла. Поэтому они сообщили Моргану, будто бы я собираюсь передавать сигналы не только по воздуху, но и через Землю. Маркони утверждал, что радиосигналы способны, практически не ослабевая, пройти от Нью-Йорка до Сиднея.