Книга По большому льду. Северный полюс - Роберт Эдвин Пири

В лодке лежали четыре моржовых головы, и по меньшей мере еще четыре моржа были убиты и пошли ко дну. Мы наконец-то смогли причалить к берегу и расположиться на ночлег.

На следующее утро доктор Кук и Мэтт отправились на восток вдоль берега, к дому одного туземца, который, по словам Иквы, жил неподалеку от мыса Акленд. Их не было двенадцать часов, а я за это время нанес на бумагу рельеф и очертания пролива и сделал несколько его фотографий.

Доктор и Мэтт, пройдя, как они полагали, порядка 40 миль, вернулись в 10 часов вечера. Туземцев они не видели, но обнаружили четыре каменных иглу, превосходившие по размерам виденные нами ранее, из которых только один, по-видимому, был недавно занят. Они также отметили, что свежий лед, ставший на проливе, был уже достаточно крепким, так что по нему можно было пройти.

Поскольку лед не позволял плыть дальше, то мы, не найдя следов оленей на берегу, на следующее утро вернулись к дому Красной скалы, а еще через день, 26 сентября, переехали через бухту Мак-Кормика, чтобы поискать дичь в двух долинах на северной стороне. Отправившись в путь на «Мери Пири», мы вскоре встретили свежий лед и в течение трех часов шли, пробиваясь через него, к северному берегу. Причалив, я отправил доктора Кука и Мэтта разведать верхнюю долину. Миссис Пири и Иква остались со мной в лагере, где я сделал несколько фотографий и измерений. Около 8 часов вечера вернулись доктор Кук и Мэтт с двумя оленьими шкурами и одной тушей – трофеями, добытыми меткими выстрелами Мэтта. Поев, они принесли второго оленя. Из-за слишком крутого берега они не добрались до верхней долины и сообщили, что в глубине бухты лед намного толще. Был тихий, ясный, славный день, и ночью мы наслаждались заслуженным здоровым освежающим сном.

На следующее утро доктор Кук и Мэтт пошли за шкурой убитого тюленя. Когда они вернулись, мы спустили вельбот на воду и поплыли домой. Лед был плотнее, чем днем ранее. Положив свою сломанную ногу на нос лодки, я в течение семи часов ломал лед левой ногой. Вельбот приходилось иногда толкать вперед баграми или веслами, упираясь ими в лед. Если бы промедлили и остались еще на день, то попросту уже не смогли бы переплыть бухту. По пути мы видели много моржей и тюленей. Это путешествие настолько утомило нас, что мы пообедали прямо в нашей маленькой каюте, и эта скромная трапеза показалась нам просто великолепной.

Дни стремительно становились короче, и когда мы успешно завершили охотничью кампанию, переключились на подготовку нашего дома к зиме. В понедельник, 28 сентября, была установлена печка; мы за все время общения впервые увидели неподдельное удивление на лице Иквы, когда разгорелся огонь. Когда пламя с шумом потянуло в трубу, он даже стал пританцовывать, что-то выкрикивая на своем языке. Эта «новинка» отвлекла его на время от тюленьих и моржовых копий, которые он приводил в порядок для зимней охоты. Через две минуты после того, как я разжег огонь, температура поднялась до 90 °F.

На следующий день мы занимались вентиляционными отверстиями, ставили двойные рамы и т. д.

1 октября я установил наш домашний распорядок. Были определены четырехчасовые вахты, и доктор Кук, Вергоев, Джибсон и Аструп распределили их между собой.

В тот день, когда я распределил обязанности, я с удовлетворением насчитал в нашей кладовой пятнадцать оленьих туш; через несколько дней охота возобновилась, так как лед в бухте быстро утолщался. У берега скоро образовался ледяной пояс, и у нас впереди были целые недели хорошего санного пути.

Солнце быстро покидало нас, и 1 октября мы наслаждались его лучами только несколько часов после полудня. 3 октября я впервые прошел почти полмили без костыля и палки.

До наступления зимней ночи мы предприняли еще одно санное путешествие. Утром 7 октября мы отправились к вершине бухты Мак-Кормика, чтобы поохотиться на оленей и привезти назад груз, оставленный там партией, разведывавшей внутренний лед. Экспедиция состояла из миссис Пири, Джибсона, Аструпа и меня. Мы взяли трех собак и двое саней. Недалеко от первого нависающего ледника мы подобрали спальные мешки и принадлежности. Проскочив на санях через пару небольших прорубей и проехав с максимальной скоростью по тонкому льду, который прогибался под нами, мы снова оказались у ледяного пояса на расстоянии мили от верховья бухты и поехали по нему до лагеря, куда прибыли спустя восемь часов после отъезда из дома. Поставив палатку, мы забрались в нее, предварительно надев меховую одежду.

На следующее утро все снова пошли на охоту, я же из-за разболевшейся ноги пролежал весь день в лагере. В пятницу 9-го числа привезли с плато сани и груз, оставленный на внутреннем льду, и все снова отправились за оленями, оставив меня в лагере. Временами срывался снег, но я заметил, что теперь в верхней части бухты не было столько снега, как во время моего предыдущего посещения. 10-го числа снова была охота, и снова, как и день назад, безуспешная. Так как охота не приносила результатов, я решил вернуться к Красной скале. Прежде чем уехать, мы любовались видом откалывающихся от ледника (я назвал его «солнечным ледником») айсбергов,

Лицевая сторона ледника представляла собой крутой откос около ста футов высотой. Далеко вверху над широким фьордом, окаймленным отвесными черными скалами, возвышающимися на высоте от 1000 до 1500 футов над громадной ледяной рекой, мы видели внутренний лед, который постоянно питает ледник и неумолимо сталкивает его в море. Передняя часть ледника дошла до глубокой воды, и в то время как мы рассматривали ее, наше внимание привлекли зловещие звуки, доносившие от ледника. Громадная масса оторвалась с оглушительным грохотом, взметнув в воду тонны воды, и новорожденный айсберг поплыл, ломая свежий лед. На одном из небольших ледников, позади нашего лагеря, было большое место красного цвета, резко выделявшееся на белом фоне и растекавшееся вниз на лицевую сторону ледника. Цвет этого пятна был настолько ярким, что я назвал ледник «Ледником алого сердца».

После пятнадцатичасового путешествия мы прибыли в дом Красной скалы. Эскимосская собака и мой Джек без проблем все это время везли меня, миссис Пири и нашу поклажу, всего около 500 фунтов. Я решил, что это будет моя последняя прогулка в этот сезон, так как было понятно, что тяжелые физические нагрузки пока еще даются мне с большим трудом. Три месяца злоключений с ногой не могли не сказаться на моей выносливости, кроме того, нога начинала беспокоить меня, если я нагружал ее сверх меры.

В 9 часов вечера, в воскресенье 11 октября, стоявший на вахте Джибсон сообщил, что видит северное сияние. Это была бледная, трепещущая занавесь, расстилавшаяся от севера к югу и, по-видимому, не очень далеко от нас. В конце концов, сияние исчезло. В следующую ночь небо снова озарилось сиянием, которое началось в 11 часов и спустя три часа померкло.

Наши попытки раздобыть оленей в верхней части бухты оказались безуспешными, поэтому нас очень обрадовали результаты разведки 13 октября в Долине пяти ледников, на северо-восточной стороне бухты. Джибсон, Аструп и доктор Кук ушли на целых пять дней и вернулись домой с десятью оленьими шкурами, одной лисицей и одним зайцем. Мясо они спрятали. Доктор особенно показал себя во всей красе. До этого ему не удалось добыть ни одного оленя, а теперь он побил рекорд всей экспедиции, подстрелив пятерых во время послеобеденной охоты.