Книга Герой снов - Лиза Клейпас

– Если тебе так хочется, мы найдем кого-нибудь, кто этим займется. Хотя сомневаюсь, что там скрывается что-либо стоящее. Эмма, тебе следует поскорее привести себя в порядок и сойти вниз.

– Что, ради всего святого, могу сказать я группе заводчиков?

– Просто сиди мирно и улыбайся. - Николай бросил на нее многозначительный взгляд. - И чтоб никаких замечаний о несчастных птичьих трупиках, когда подадут фазана.

Проказливая ухмылка сверкнула и исчезла.

– А то что будет? - Подойдя к туалетному столику, она пристроила на волосы старинную русскую вуаль и обруч. В точности, как ей показала Марфа. Оглянувшись через плечо стой же лукавой улыбкой, она продолжала:

– Если я оскорблю чувства твоих американских гостей, ты меня побьешь? Каким именно образом наказывают русские князья своих жен?

Она замолчала, увидев, как он изменился в лице. Николай побелел как полотно и смотрел на нее потемневшими, полными ужаса глазами. Эмма медленно сняла с головы легкий старинный убор.

– Что-то не так? - спросила она.

Николай не ответил. Не было слов, чтобы передать его ощущение. Он перенесся в другое место. На миг его перебросило из одного времени в другое. Он увидел плачущую Эмму. Лицо ее опухло и покраснело от слез, волосы растрепались и спутались…

* * *

– Пожалуйста, накажите меня, - умоляла она.

– Дурочка ты, дурочка, - хрипло прошептал он и притянул ее к себе, стараясь успокоить и гладя по спине. Она дрожала не переставая. - Как, ради всего святого, могу я тебя наказать? Оставить на тебе след кнута? Как, по-твоему, могу я причинить тебе боль собственными руками? О, не думай, что мне этого не хочется, умница ты моя горемычная! Но даже очень постаравшись, я не смогу и пальцем тебя тронуть!

– Потому, что я ваша жена? - дрожащим голосом спросила она.

– Потому, что ты моя. Ты - единственная, кого я когда-либо желал, пусть в тебе и таится, наверное, моя погибель…

* * *

Яростно тряхнув головой, Николай прогнал странное видение. Он не мог понять удивительно мощное, сладкое и мучительно-пронзительное чувство, которое стиснуло ему горло. Сознавая, что Эмма ждет от него каких-то слов, он ответил ей взглядом, полным растерянности и внезапного гнева.

– Ник, - начала было она, но он уже отвернулся и направился к двери.

Его охватила паника, он задыхался. В мозгу билась одна мысль: бежать подальше… подальше от изумленных глаз жены.

* * *

Эмма приветствовала американских гостей жизнерадостной улыбкой, хотя ей было не до веселья. Она надела одно из самых своих любимых платьев из золотистого и кремового шелка, с глубоким квадратным вырезом, открывающим грудь почти целиком. Пышная оборка украшала двойную юбку и окаймляла доходящие до локтя рукава. Волосы ее были собраны в высокий узел, с которого ниспадали на шею два длинных локона. Она выглядела модно и очаровательно, сознавала это и потому чувствовала себя уверенно. Ей так необходима была эта уверенность в себе!

После сцены в спальне Николай впал в одно из своих непредсказуемых настроений. С ней он держался равнодушно, с легким оттенком презрительности, которая ее раздражала и обижала. Эмма знала, что не совершила ничего плохого, однако это не мешало его беспричинным, по крайней мере по ее мнению, приступам. Возможно, такое происходило из-за того, что он слишком много пил, а может быть, и слишком много работал. Наверное, ей следовало поскорее навестить Тасю и посоветоваться с ней насчет того, что гложет Николая. Тася всегда повторяла, что в русском характере много мистики, суеверий, тайн. Она смогла бы пролить свет на то, что происходит с Николаем. Если бы он сам захотел помочь Эмме понять, что с ним делается! Но она уже поняла, что его об этом лучше не спрашивать.

За длинным обеденным столом, покрытым льняной скатертью, разместились десять гостей. Эмма и Николай сидели у противоположных концов стола. Как обычно, еду подавали по-русски: лакеи принимали с кухни горячие блюда и разносили их вдоль стола, предлагая каждому гостю. Повернув голову налево, Эмма улыбнулась сидевшему рядом тридцатилетнему джентльмену по имени Оливер Брикстон. Он был далеко не красив, с лицом круглым и неинтересным, редеющими волосами, но с дружелюбной и доверчивой манерой, придававшей ему какое-то детское обаяние.

– Это ваш первый приезд в Англию, мистер Брикстон? - поинтересовалась она.

– Да, первый, - признался он, произнося слова с глухим нью-йоркским выговором. - До сих пор я никогда в жизни не выезжал за границу. Моя поездка началась с Франции, затем я побывал в Италии, и вот теперь - Англия. Вопреки моим ожиданиям она оказалась вовсе не такой чопорной.

Эмма была покорена его искренностью.

– Англия более чопорная, чем Америка, или менее?

– К моему удивлению, менее. Думаю, это происходит потому, что мы, американцы, все время стараемся доказать, будто мы не хуже. Видимо, из-за того, что живем в такой молодой стране. Нью-йоркское общество ведет себя напыщенно, надеясь тем самым не выдать нашу неотесанность.

Не донеся ложку до рта, Эмма лукаво посмотрела на него.

– Я не могу заметить вокруг никакой неотесанности.

Брикстон улыбнулся, продолжая с удовольствием поглощать ароматный суп с трюфелями.

– Рад слышать это, ваша светлость, потому что собираюсь в будущем неоднократно бывать в Англии.

– По делам, мистер Брикстон?

– Да, но, кроме того, мне хочется навещать мою сестру Шарлотту. Она, знаете ли, помолвлена с англичанином. Очаровательный человек, которого нам посчастливилось встретить несколько месяцев назад во Франции.

Не сводя с него глаз, Эмма опустила ложку. Голова ее пошла кругом от ужасной догадки. Брикстон, Брикстон… Где она раньше слышала эту фамилию? Нет, не может быть! Сидевший напротив, в дальнем конце стола, Николай, видимо, заметил странное выражение ее лица. Внимание его отвлеклось от соседки справа и сосредоточилось на побледневшем лице Эммы.

Ошибочно приписав ее реакцию любопытству, Брикстон продолжал свои объяснения:

– Через неделю моя сестра выходит замуж за лорда Адама Милбэнка. Возможно, ваша светлость, он вам знаком?

Не в силах вымолвить ни слова, Эмма молча кивнула. Николай громко ответил за нее, прервав легкую застольную беседу:

– Совершенно верно, княгиня с ним знакома. До нашей свадьбы княгиня была твердо намерена выйти за него, но он оказался слишком неуловим, и ей поэтому пришлось довольствоваться мной.

Взгляд Эммы обратился к нему. В его янтарных глазах сверкал огонек, выдававший злорадное наслаждение. Неужели он все это спланировал? Неужели помнил, что фамилия женщины, помолвленной с Адамом, тоже Брикстон? Смятение, возмущение кипели в ее душе, туманя мысли. Она попыталась скрыть свои чувства, вновь взявшись дрожащими пальцами за серебряную ложку.