Книга Ловцы душ. Исповедь - Елена Богатырева

И тут же на него обрушилась табуретка…

Санников должен был благодарить судьбу за то, что его рост на семь сантиметров перевалил за метр восемьдесят. Иначе удар непременно пришелся бы ему по голове. Лариса хлопотала с лекарствами вокруг них с Петей. Мальчик молча лежал на диване, обескураженный своей ошибкой, и только послушно открывал рот, когда Лариса совала ему чайную ложку с микстурой, или поднимал руку, чтобы она могла сунуть или вытащить градусник. Все это время он не спускал с Санникова глаз. Ему было не понять, почему взрослый мужик, получив табуреткой (удар пришелся по плечу), не выругался матом, не кинулся на него с кулаками и вообще ничего не сказал, как будто так и надо было. Петька привык к тому, что любая мелочь выводила мать из себя, а что касается ее сожителя, он всегда готов был дать ему тумака без всякого повода, просто — «для науки». А уж если не дай бог кого из них табуреткой…

Стукнув Костю, Петя надолго потерял дар речи, готовясь к трепке, поэтому не смог ответить вразумительно на все вопросы, которыми его забросали Лариса и Костя. Вопросы казались ему лишь подготовкой к трепке. Сейчас поспрашивают, думал он, войдут в раж, начнут орать и, в конце концов, побьют. Мамкиному бывшему сожителю нужно было обязательно поорать перед тем, как дать кому-нибудь в морду. Он себя так заводил. Иначе, объяснял, не мог поднять руку на человека. А от собственного крика делался почти безумным…

Сделав все, что было в ее силах, для своих домашних пациентов, Лариса включила чайник и вздохнула.

— А теперь рассказывай, — приказала она Пете. — Кто сегодня пытался «вломиться» ко мне, как ты выражаешься? Может, сосед заходил за программкой? Надеюсь, не убил его?

Мальчик осторожно покосился на Санникова и, прокашлявшись, заговорил:

— Слышу — возня за дверью. Думал сначала — это ты пришла. Только, думаю, если пришла, почему же не открываешь так долго. Делов-то — ключ в дверь сунуть и повернуть, правда? А тут — нет. Что-то в замочную скважину суют, это по звукам понятно, но только дверь почему-то не открывается. Тогда, думаю, может, ключ заело, помогу-ка я тебе. Распахнул дверь, а там два пацана…

— Маленькие?

— Не. Большие. Не старые еще, но большие.

— Описать их можешь?

Петя надолго замолчал. Лариса с Санниковым переглянулись, и это не укрылось от его внимания. «Думают, лапшу вешаю», — с ужасом подумал он. Очень ему не хотелось возвращаться домой. К тому же голова просто раскалывалась и все тело ломило. Он напрягся, чтобы вспомнить. Изо всех сил. Но…

— Нет, — сказал он почти обреченно. — Не могу.

Лариса вздохнула, а Санников вскинул руку к лицу мальчика и быстро, словно показывая фокус или играя в детскую игру, стал «выбрасывать» пальцы: один, три… Петя, как завороженный, смотрел на его руку.

— Сколько было пальцев? — спросил Санников.

— Сначала — один, потом — три, два, четыре, — быстро ответил мальчик.

— Значит, запомнил?

— А чего? — не понял он.

— Так, выходит, и ребят тех запомнил. Волосы у них какие были: светлые, темные? А может, они были бритые?

— Средние.

— А лица? Носы, глаза, уши — большие или маленькие?

— Лиц не видел, — честно признался Петя.

— Как же это?

— Ну когда открыл, уперся взглядом в плечо одному. Он-то повыше ростом. Вижу — черная майка под курткой, такая, рулезная, на лямках. Понял, что не Лариса, и обалдел. А когда очнулся, они уже драпали.

— Ерунда какая-то, — высказалась Лариса. — Наверно, просто ошиблись дверью. Искали какого-нибудь своего дружка, — она посмотрела на Костю и продолжила уже не так уверенно: — А попали ко мне.

— Ты здесь давно живешь, — обратился к ней Санников, — вот и скажи: раньше такие ошибки тоже ежедневно случались?

Лариса опустила глаза. Ей так хотелось верить, что это лишь недоразумение! Иначе…

— Вспомнил! — воскликнул тут Петька. — Одну примету вспомнил! Я ж чё на его плечо уставился и про все позабыл? У него куртка слегка соскользнула, а на плече наколка цветная.

— И что там было написано? — спросила Лариса.

— Не написано, а нарисовано. Маленькая такая, противная. Не знаю, как называется.

— На, — Санников достал свой блокнот и протянул мальчику. — Изобрази.

Петька даже фыркнул от удовольствия. Говорил он коряво, а вот рисовать любил, вот только ему бумага редко попадалась. Рисовал дома на газетах, на старых книжках, а потому и получал часто…

— Вот, — протянул он Косте блокнот. — Точно такая. Только цветная.

Лариса заглянула в блокнот вместе с Костей, и сердце у нее екнуло. Мальчик, бесспорно, здорово рисовал. Но сейчас это не имело никакого значения. Перед ней на листке красовалась летучая мышь… Она с тревогой посмотрела на Костю. Он только покачал головой.

— И если бы это было все…

— Что ты имеешь в виду?

Вместо ответа Санников протянул ей записку, которую подобрал под дверью утром. Лариса прочла ее и подскочила.

— Я еду!

— Сядь, — Костя сказал это так уверенно, словно имел право с ней так разговаривать, и Лариса села. — Это за городом. Электрички туда не ходят, я уже посмотрел по карте. На улице, заметь, темно. А ты, обрати внимание, слабая женщина. И потом, может быть, наши летучие мыши с этим приглашением как-то связаны.

Лариса растерялась, но лишь на мгновение.

— Что же делать? А вдруг я действительно хоть что-то узнаю о своих родителях? Мне нужно ехать!

— Как?

Лариса достала из сумочки кошелек и вытряхнула из него все деньги.

— Негусто, — сделал вывод Санников. — На частника не хватит, я уж не говорю про такси…

На Ларису было горько смотреть. Она чуть не плакала, и Костя не выдержал:

— Ладно, — сказал он тоном спасителя, — поехали.

— Ты одолжишь мне денег?

Ларисе было страшно неудобно просить у Кости в долг, особенно сегодня, после всего, что между ними произошло. И она бы скорее пошла пешком, чем попросила, но он сам предложил. А это — совсем другое дело.

— Ни за что. Я одолжил машину у Васи. У меня было время обо всем подумать. И о том, что ты бросишься бежать туда посреди ночи, и о том, как туда добраться. Так что машина на этот вечер — наша. И я тебя отвезу. Только при одном условии!

— Каком?

— Я пойду туда с тобой. И не возражай! — быстро добавил он.

Но Лариса возражать не собиралась, она поднялась на цыпочки и чмокнула Санникова в подбородок. Лучше бы она этого не делала. Все Костины решения были растоплены приятным теплом, разлившимся в груди.

— Никому не открывай! — наставляла Лариса мальчика перед уходом. — Закройся на задвижку. И, пожалуйста, постарайся меня не убить, когда я вернусь…