Книга Наука Плоского мира. Книга 3. Часы Дарвина - Джек Коэн

– Существует огромное количество причин, которые никоим образом не позволяют исключить такой метод действий из числа невероятно неблаговидных на каком-либо разумном основании, декан, – ответил он, убедившись, что старшие волшебники теряют нить предложений, состоящих более чем из двадцати слов. – И первая из них состоит в том, что он обо всем узнает.

– Можно еще стукнуть его по голове, – предложил декан. – Или как-нибудь на него повлиять. Да, это здравая мысль, – подтвердил он лишь потому, что она принадлежала ему самому. – Можно усадить его в удобное кресло и прочитать правильную книгу. А у себя дома он проснется и посчитает, что сам это выдумал.

– Но тогда он нигде не побывает, – сказал Думминг.

Он взмахнул рукой, и в воздухе возник разноцветный шарик. Он походил на клубок сверкающих нитей или свернутых вместе радуг.

– О, это мы сможем уладить, – небрежно бросил декан. – Насыплем ему в ботинки песка, в карманы положим вьюрковых перьев… В конце концов, мы же волшебники.

– Это было бы неэтично, декан, – заметил Чудакулли.

– Почему же? Мы ведь Хорошие Парни, разве нет?

– Да, но это зависит от того, что мы делаем и чего не делаем, сэр, – сказал Думминг. – Водить людей за нос против их воли – это определенно не то, что мы должны делать. Приготовьтесь к ускорению, сэр.

– Что ты делаешь, Тупс?

– Я дал Гексу команду создать чаровой символ в условном пространстве Дарвина, – ответил Думминг. – Но чтобы сделать это должным образом, ему придется немного увеличить мощность чудореактора.

– Насколько увеличить? – с подозрением спросил декан.

– Примерно на двести процентов, сэр.

– А это безопасно?

– Вовсе нет, сэр. Гекс, разложение символа через двадцать секунд. Декан, бегите! Бегите, сэр!

Со старой площадки для сквоша донесся звук, который был там все время, но оставался без внимания. А теперь он стал громче. Это было «умм, умм» затухающих чар, каждый из которых высвобождал содержавшуюся в нем магию…

Волшебники способны развивать удивительно высокую скорость.

Думминг и декан добежали до Главного зала за двенадцать секунд – декан даже оказался немного впереди. Однако радужный шар проник туда раньше них и завис над черно-белыми плитами пола.

Зал был забит волшебниками. Сюда прибыли даже группы из отдаленных уголков университета – а это, что называется, не ближний свет. Пространство и время уже давно искривились под воздействием древних магических камней, а в Незримом Университете имелись такие волшебники, которые были бы рады занимать всякие закоулки целыми десятилетиями, если не больше; а к Главному залу и соседним с ним зданиям относились, как колонисты, жившие на далеких материках, могли относиться к своей древней родине. Теперь же удаленные учебные помещения взламывали и их обитателей вытаскивали, а в некоторых печальных случаях даже выметали наружу. Сейчас волшебники, которых Думминг никогда раньше в глаза не видел, толпились в зале и щурились от дневного света.

Немного запыхавшийся, он подбежал к Чудакулли.

– Вы спрашивали карту, сэр, – сказал он.

– Да, Тупс. Не могу же я спланировать кампанию без карты!

– Тогда взгляните наверх, сэр. Вот она!

Воздух на мгновение задрожал, и в нем возникли скрещенные радуги. По затуманенному залу начали петлять застывшие потоки света. Они вращались, сплетались и извивались, не оставляя сомнений, что они существуют не только в четырех привычных измерениях.

– Смотрится красиво, – щурясь, заметил аркканцлер. – Э-э…

– Я надеялся, это поможет нам разобраться с лишними узлами, – сказал Думминг.

– О да, дельная мысль, – признал Чудакулли. – Кому нужны эти неразобранные узлы?

Остальные волшебники глубокомысленно закивали.

– Под этим я подразумевал, – добавил Думминг, – что мы таким образом увидим те точки, в которых наше будущее вмешательство сыграло ключевую роль, если можно так выразиться.

– О-о, – произнес аркканцлер. – А что означает цветная линия?

– Которая из них, сэр?

– Да все!

– Ну, точки, требующие вмешательства человека, отражаются в виде красных кружочков. Те, которые можно поручить Гексу, – в виде белых. Голубые линии – это автор, мм, «Теологии…», а желтые – оптимальная траектория автора «Происхождения…». Зеленая линия означает разрыв между вариантами будущего. Известные нам чаровые помехи фиолетовые, но думаю, это вы уже сегодня уяснили.

– А это что? – спросил декан, указав посохом на красный кружок.

– Нам необходимо убедиться, что он не сойдет на острове Тенерифе, – ответил Думминг. – Из-за морской болезни. Несколько Дарвинов поступили именно так.

Конец посоха переместился на другую точку.

– А это?

– Он должен сойти с корабля на острове Сантьягу. Там он проведет важные наблюдения.

– Увидит, как животные эволюционируют, или вроде того?

– Нет, сэр. Этого нельзя увидеть даже в ту самую минуту, когда они это делают.

– Но мы же видели на Моно-Острове, – возразил профессор современного руносложения. – Даже чуть ли не слышали!

– Да, сэр. Но у нас есть бог эволюции, а боги нетерпеливы. В Круглом мире для эволюции нужно время. Много времени. Дарвин вырос с убеждением, что его вселенная была создана за шесть дней…

– И как я уже говорил, это совершенно верно, – с гордостью заметил декан.

– Да, – сказал Думминг, – но и я уже говорил, что там, внутри, для этого понадобились миллиарды лет. Для нас крайне важно, чтобы Дарвин понял, что эволюция требует долгого времени.

Прежде чем декан успел возразить, Думминг повернулся к сияющему и вращающемуся пучку света.

– Вот в этом месте ему на голову обрушилась мачта в порту Буэнос-Айреса, – указал он. – «Бигль» попал под обстрел. Предполагалось, что пушка выстрелит по нему вхолостую, но по неизвестной причине она оказалась заряжена боевым снарядом. Британцы так возмутились этим случаем, что решили выразить категоричный дипломатический протест. Они отправили военный корабль, чтобы разгромить порт. А вот здесь, в Аргентине, Дарвин убился собственным боласом. Тут его серьезно ранили во время подавления восстания…

– А ему прилично досталось как для человека, который привык собирать цветы и всякие штуки, – с восхищением заметил Чудакулли.

– Послушайте, я вот о чем думаю, – произнес декан. – Эта «наука», она же во всем ищет истину, верно? Так почему бы им ее не рассказать?

– То есть ты хочешь рассказать им, что это ты, декан, случайно создал их вселенную, сунув руку в сырой небосвод, который должен был израсходовать лишнюю энергию чарового реактора, – уточнил Чудакулли.