Книга Гроза в Безначалье - Генри Лайон Олди
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Бог и мертвец продолжали содрогаться в экстазе, и плоть убитого разлагалась прямо на глазах: чернела, усыхала, опадая наземь хрупкими хлопьями… Когда Вишну наконец разжал руки и отошел на шаг — глухо стукнул оземь сухой костяк, от удара рассыпавшись в прах.
Тем не менее тело Бога осталось по-прежнему чистым и благоуханным, как и тогда, когда он еще только шел по поляне к своей погибшей аватаре.
— Вот как, значит? — пробормотал Опекун себе под нос. — Что ж, забавно… Очень даже забавно!
Он расхохотался и вприпрыжку направился к Гаруде, по дороге подобрав камешек и швырнув его зачем-то в Лучшего из пернатых.
Со стороны было видно, что марево вокруг Опекуна исчезло, и теперь его силуэт ничем особо не отличался от силуэта любого обычного человека.
Или Бога. Или демона. Или…
Или-лили, как любил говорить пятилетний Гангея, которого еще никто и никогда не называл Грозным. И уж тем более — Дедом.
Когда послушаешь это сказание, другого не захочешь слушать, подобно тому как, услыхав кукованье кукушки-самца, не захочешь слушать пронзительное карканье вороны! Внимательному же слушателю — что ему омовение в святых водах, когда душа его и без того чиста от скверны!
1
Зеленая с золотом лиана, тихо шурша, скользила в гуще лиан-товарок, немало, должно быть, удивленных такой прытью с ее стороны.
Впрочем, нет. Лианы уже не удивлялись — и не потому, что не умели удивляться. Просто привыкли, что некоторые из них время от времени вдруг начинают двигаться. Раз ползет — значит, ей нужно. И пусть себе ползет. Лианы больше интересовало собственное цветение, а разоренное гнездо или проглоченные яйца какой-нибудь незадачливой пичуги их волновали в последнюю очередь. Как и различия между ними, почтенными лианами, и древесными змеями. Пустяки, блажь — и только!
Змея же, ощущая впереди живое тепло, мерцание среди веток, расслабленно текла в нужном направлении. Ее не обременяли предположения, что это в итоге окажется: птенец зарянки, яйца черногрудой иволги, ленивая белка — пульсируя, комочек выглядел как раз подходящим по размеру, чтобы оказаться съедобным.
Что ей сейчас и требовалось.
Неожиданно впереди открылась прогалина, и змея повисла, окольцевав ветку амры[41]и раздраженно шипя. Спускаться на землю отнюдь не хотелось, а скользить кружным путем… того и гляди потеряешь из виду пищу — ищи ее потом!
Но тут — о радость! — выяснилось, что на землю можно и не спускаться. Прямо под чешуйчатой охотницей на прогалине возвышался камень, творение рук двуногих. Да и сам он по форме весьма напоминал одно из этих странных существ. Перебраться на него, а с камня — вон на ту ветку…
Змея так и поступила. Прикосновение к камню внезапно оказалось приятным: поверхность была теплой и гладкой, и змея невольно задержалась на ней, продлевая удовольствие. Этот камень был совсем как живой. Совсем как…
Крепкая пятерня молниеносно ухватила оплошавшую охотницу за шею, сразу позади головы, так что у змеи не осталось ни малейшей возможности пустить в ход свои ужасные зубы. Гибкая плеть судорожно задергалась, извиваясь и скручиваясь узлами — но с таким же успехом она могла пытаться разжать орлиные когти.
Черноволосый юноша, который до того пребывал в неподвижности и, казалось, даже не дышал, распахнул смеженные веки и устремил на свою пленницу отсутствующий взгляд.
— Я увидел Небо…
Губы шепнули это сами собой, словно заново учась говорить.
— Небо… и маму. Может быть, благодаря тебе. — Он слегка ослабил хватку, чтобы не задушить змею, и глаза человека ожили, заискрились непонятной радостью.
Одним движением юноша поднялся на ноги: только что он сидел посреди прогалины — и вот он уже стоит, легко отпуская змею на вожделенную ветку.
Рука отдернулась сразу, не ожидая «благодарности» за освобождение.
Впрочем, змея и не собиралась его «благодарить» — трепеща раздвоенным язычком, зелено-золотистая лента скользнула вдоль ветки и мгновенно исчезла в сумраке джунглей. Какая уж там пища: голова и хвост целы — и то хорошо! Тем более что, кроме головы и хвоста, у ядовитой красавицы ничего не было.
Юноша проводил змею взглядом, сладко потянулся, разминая затекшие мышцы, — и вдруг с утробным выдохом, что скорее напоминал приглушенный рык тигра, припал к земле. Хищник бросился на невидимую добычу, последовали стремительные, почти невидимые глазу удары руками, прыжок, и юноша присел на корточки в другом конце прогалины, довольно рыча.
Рычал сей достойный питомец джунглей долго и со вкусом. Наслаждаясь, черпал воздух обеими горстями, резко втягивал его носом и — когда с шипением удава, когда с уже знакомым рычанием — выдыхал через рот, одновременно сдавливая ладонями упругий шар из пустоты. Мял, лепил, будто скульптор глину, пока не оставался доволен результатом. При этом тело юноши зримо бугрилось мышцами и чем-то большим, чем просто плотская сила, тайна бурлила, закипала, будучи готовой в любое мгновение вырваться наружу — и тогда уж точно несдобровать никому, кто случайно окажется рядом!
Наконец юный аскет угомонился, успокоил дыхание и огляделся, явно прикидывая, в какую сторону ему направиться: прогалина его, как и змею перед этим, больше не устраивала.
Рядом, в траве, отдыхала плотно набитая дорожная котомка.
2
Ты просачивался сквозь джунгли, даже не замечая, как бесшумно ступают твои ноги по ковру из прелой листвы и сочного разнотравья. Босая ступня всякий раз уверенно находила то единственное место, куда можно опуститься, не напоровшись на острый сучок и не огласив окрестности хрустом сушняка, почти обнаженное тело ловко уклонялось от колючих хлыстов, мелькало меж древесными стволами…
Джунгли вокруг продолжали жить обычной жизнью. Ты был их частью, как и любой другой из лесных обитателей, чувствуя лес, что называется, волосками на коже, ты был плоть от плоти леса. Поэтому сознание могло спокойно размышлять, пока тело двигалось в нужном направлении.
Сегодня ты наконец увидел Небо! Не небо, а Небо, бездонную ширь от востока до запада! Увидел, поднялся к вершинам (или опустился в глубины?) собственной души, достигнув дна (зенита?!), о котором говорил гуру. Значит, пришло время для предписанного трехдневного поста, очищения и медитации, после которых ты будешь готов держать перед учителем последний экзамен.
И все-таки соринка сидела в глазу… Нет, нельзя было хватать эту змею! Ничто не в силах отвлечь погруженного в медитацию подвижника, а ты… Рама-с-Топором на твоем месте наверняка остался бы сидеть сиднем, и змея, погревшись на плече, уползла бы дальше, даже не заподозрив человека в облюбованном ею каменном истукане.
