Книга Покончить с ФРС - Рон Пол

Торговля голосами во благо избирателей давно уже стала общепринятой практикой. Быть «командным игроком» необходимо для того, чтобы получить выгодное назначение в какой-либо комитет, что открывает широчайшие возможности для получения денег, поскольку голоса членов комитетов стоят еще дороже, чем голоса членов палаты представителей.

Участие в предвыборных съездах партий, на которых устраняются разногласия между Сенатом и палатой представителей, особенно выгодно для тех, кто делает пожертвования и тем самым покупает право оказывать влияние на политиков. Пожертвования на предвыборные кампании, особенно председателей комитетов, которые даже не участвуют в предвыборной гонке, – вот как у нас делаются дела. Тут действует принцип услуга за услугу, и это вполне законно. Вопрос, насколько это нравственно, никого не волнует.

Барак Обама за свою президентскую кампанию собрал более 750 миллионов долларов, чем побил все рекорды. Его считали выходцем из народа, который забоится о бедных и о тех, кто лишен гражданских прав. Именно он однажды пообещал, что ограничит свои расходы, осваивая бюджетные средства. В его кампании приняли участие Уолл-стрит, банки, военно-промышленный комплекс. Как только стало ясно – а это произошло практически сразу, – что этот раскрученный СМИ кандидат имеет прекрасные шансы, сразу же посыпались взятки – и деньги потекли рекой. Спад в экономике никак не отразился на процессе покупки влияния на президента. Собственно говоря, финансирование избирательной кампании Обамы стало рекордным потому, что доля правительства в ВВП стремительно расширяется и по прогнозам в ближайшие годы продолжит расти. Больше «вещей» выставляется на аукцион.

На фоне всех спасательных операций и национализации иметь доступ к власть предержащим стало еще важнее. Процесс идет сам по себе. Точно так же, как расширяется инфляционный пузырь, растет политическая пирамида и увеличивается роль правительства.

Попросту говоря, мы живем в морально разложившейся системе. Политики не должны поддаваться соблазну участвовать в этих процессах. Объяснять это тем, что так поступают другие, что так все устроено, недопустимо. Но, к сожалению, успешные политики всегда ведут закулисную игру.

Мало кто понимает и осуждает аморальность перераспределения богатства силами правительства. То объяснение, что оно просто хочет помочь беспомощным и создать экономически «честное и справедливое» общество, просто несостоятельно.

Когда политики раздают бонусы или угрожают их лишением, если им не будет предоставлено что-либо взамен, вполне естественной реакцией для каждого, кому становится об этом известно, является гнев. Однако почему-то меньшее негодование вызывает тот факт, что эти блага украдены у экономически продуктивных членов общества. Передел богатств, защищаемый законом, – это намного более постыдный факт, о котором редко вспоминают.

Величайшая безнравственность заключается в том, что наше правительство потворствует силовому переделу собственности. Осуждаются только те, кого на воровстве поймали за руку. При желании любой может увидеть, как богатства переходят от одной группы к другой через систему налогов. Однако нас приучили к тому, что те, кто таким образом занимается переделом собственности, не совершают ничего предосудительного, а даже, напротив, делают благое дело – заботятся о тех, кому не повезло, и восстанавливают справедливость в системе. Нам говорят, что без этой системы мы бы столкнулись с непреодолимыми и незаслуженными экономическими проблемами. Разумеется, понимание того, что только свобода позволяет обеспечивать потребности подавляющего большинства людей, полностью опровергает это заявление.

В процессе обесценивания денег путем увеличения денежной массы богатство переходит от среднего класса к элите, что несправедливо и опасно. Этот процесс основан на обмане и равносилен фальшивомонетничеству. Он совершается путем всевозможных хитростей и уловок, которые простому человеку обычно сложно распознать. Ведь нас приучили верить в то, что легкие кредиты, монетизация долга, кредиты в поддержку – это признаки хорошей экономической политики, действия, продиктованные нравственными соображениями. Трагедия осознается лишь тогда, когда мошенническая система денежной инфляции доказывает свою нежизнеспособность и приближается к концу. Именно этим объясняются наши сегодняшние страдания.

В наших спорах кейнсианцы чаще всего высказывают опасение, что обеспеченные деньги приведут к утрате «преимуществ» инфляции. Влиятельные круги и крупные предприниматели очень в ней заинтересованы. Нравственные принципы в денежной политике их не волнуют, они и слышать о них не хотят. Те, кто якобы поддерживает рынки и выступает за ограничения полномочий правительства, громко заявляют, что сейчас не время для идеологов, одержимых принципами свободного рынка, обеспеченных денег и сбалансированных бюджетов. Теперь, утверждают они, пришла пора принимать меры по спасению нестабильной экономики.

Те, кто осуждает убежденных сторонников идеологии свободного рынка, не осознают того, что сами являются пленниками другой, глубоко порочной идеологии. Авторитарный подход к спасению бизнеса и защите людей прикрывается такими принципами, как прагматизм, упорство, щедрость, честность, способность идти на компромиссы, забота о будущем и стремление к надежности и безопасности. Те, кто избирает его, не стесняются заявлять о том, что принесение в жертву некоторых свобод для достижения этих целей морально оправданно и необходимо.

Сторонники централизованного планирования экономики редко задумываются о том, что порочная практика государственного вмешательства в действительности и привела к кризису, и они никогда не признают, что дальнейшее вмешательство лишь усугубляет и без того плачевную ситуацию. Некоторые даже воспринимают нынешний хаос как доказательство своего давнего убеждения в том, что авторитарная форма правления является идеальной. Другие из страха перед будущим и по причине непонимания того, как мы оказались в такой ситуации, отодвигают на задний план такие свои цели, как ограничение полномочий правительства и борьба за свободные рынки.

Те, кто ждет от правительства поддержки, обвиняют своих оппонентов в упрямом эгоизме идеологов. Конечно, если они рассчитывают на спасение за счет налогоплательщиков, им не остается ничего, как верить в то, что они имеют на это заслуженное право в полном соответствии с философией свободного рынка.

Вопрос не в том, кто является идеологом, а в том, кто какую идеологию поддерживает. Практически невозможно не разделять совершенно никакой идеологии. Ярлык идеологов вешается на тех, чью идеологию, основанную на принципах нравственности, хотят представить жестокой и безразличной. В таком контексте действительно аморальная философия, проповедующая государственное вмешательство, выглядит в высшей степени добродетельной. Она всегда формулируется в терминах заботы о тех, кто потерпел неудачу, и никогда не говорится, что на самом деле это помощь тем, кто долгое время нечестным образом извлекал выгоду из экономической системы, которая стимулируется искусственно посредством увеличения денежной массы, от чего растут лишь зарплаты руководителей определенных отраслей и некоторых сотрудников.