Книга Счастье по ошибке - Наталья Симонова

Валера тоже считал, что друг себя попросту накручивает, что никакого возврата прежних чувств тут нет, а есть лишь досада из-за несговорчивости старой подружки, и предлагал «верное средство»: познакомиться с покладистыми девочками и с их помощью избавиться от «наваждения».

– Далась тебе твоя бывшая! – вразумлял он Диму. – Слушай, ничто не происходит в жизни просто так: ты ведь недаром ее бросил тогда – не думал об этом? Сам же бросил, а теперь хочешь все вернуть. Бойся, Димочка, своих желаний!

Дима задумывался. Но в результате ни к каким знакомствам оказывался по-прежнему не годен и ходил как отравленный. А в конце концов опять тащился к Соне.

Между тем конференция подошла к концу. То, что именно Соня получила австралийский грант, он почти не заметил. Вернее, не придал этому особого значения, ибо факт этот имел весьма слабое касательство к его отношениям с ней. Предстоял скорый отъезд из Сочи, а значит, он и Соня отправятся в разные стороны. И вот это-то по-настоящему страшило своей совершеннейшей непереносимостью.

Перед отъездом в аэропорт Дима постучал в ее номер. Она откликнулась, и он вошел. На постели стояла распахнутая дорожная сумка – Соня собирала вещи. Хмуро посмотрела на него и, вздохнув, присела на край кровати, словно мирясь с неизбежностью.

– Собираешься? – нелепо спросил он.

– Сам-то как думаешь? – реагировала она.

– Попрощаться пришел…

– Прощай, Дима, – сказала Соня.

Дима смотрел в окно. Оставался последний шанс уговорить ее хоть на что-нибудь. Только бы не эта окончательная разлука.

– Сонь, – сказал он, – не могу я так просто с тобой расстаться.

– Разве? – удивилась она. – А вроде не впервой.

– Что было, то было. Сейчас все по-другому.

– Чего ты от меня хочешь? – устало спросила Соня.

– Будь со мной, – сказал он, глядя ей прямо в глаза. – Больше ничего. Нет? Тогда хотя бы просто общаться. Разговаривать. Может, куда-то ходить вместе… Знаешь, ничто не происходит просто так, – вспомнил Дима аргумент Валеры, поворачивая его с ног на голову. – Если мы когда-то решили жить вместе, то это же что-нибудь да значит! Ну хотя бы то, что, как бы там ни было, мы подходим друг другу.

Соня смотрела в сторону и молчала.

– Ну не просто же так! – снова воззвал Дима, решившись не упускать ни одной самой призрачной возможности зацепить ее внимание.

Она нетерпеливо пожала плечами, даже не повернув головы.

– Я бы хотел звонить тебе иногда…

Соня вздохнула и опять передернула плечами. Видно было, что разговор ее изрядно тяготил.

– Стоит ли продолжать, Дим? – спросила наконец. – Это ведь мучительно. Ну не люблю я тебя! Понимаешь? Зачем нам общаться?

Он скрепился.

– Я верю в свой шанс, – сказал, – пусть небольшой. Диктуй номер, – добавил, доставая телефон.

Дима летел домой и старался не думать о ней. Он листал монографию французского коллеги, тоже занимавшегося исследованием суицидальных генов. «Вот будет прикольно, – усмехнулся мрачно, – если я попробую наложить на себя руки. Кто-нибудь обязательно кинется устанавливать связь между научной работой и этой попыткой. Может, диссер защитит, что-то про повышение резистентности психики к научным исследованиям в области суицида… А какая тут на фиг связь… Просто как-то так вот, как нечего делать – взял и просрал собственную жизнь… Да… Ну не глупо ли?..»

Он вытащил из кармана телефон и, открыв контакты, воззрился на Сонин номер. Сейчас это было единственное, что его с ней связывало. «Все же лучше, чем ничего», – подумал Дима, отворачиваясь к иллюминатору. Он снова взглянул на телефон и неожиданно для себя загадал: «Если сумма всех цифр окажется четной – у нас с ней сложится».

В результате получилось число семьдесят три. Дима задумался. «Код города на фиг, только личный номер». При вычитании семи получилось желанное четное число. «Вот так, – кивнул он ожесточенно. – Еще посмотрим…» И углубился в чтение материалов конференции.

Лекарство от тоски

Едва входя в дом, Слава поспешно мыл руки и не мешкая бежал в детскую к Ванечке.

– А что тут мой пельмешик делает? – склонялся над кроваткой сына.

– Черт-те чем его называешь! – возмущалась жена.

Марина не одобряла сентиментального сюсюканья мужа с их годовалым мальчиком и сама разговаривала с ребенком, как казалось Славе, суховато.

– Да как же мне его называть? – улыбался муж, вынимая проснувшегося Ванечку из кроватки. – Как называть нашего пельменьчика? Нашего плюшевого зайку… Ой-ти-бозизь-мой, потигуситьки какие у нас, – умилялся папа, целуя младенца во все подвернувшиеся места.

И в этот раз все было как всегда. Он прижимал к себе сына, обмирая от счастья и нежности.

Зазвонил городской телефон. Жена сняла трубку.

– Тебя. Надя твоя, – мрачно оповестила, выходя из комнаты.

Слава нехотя подошел к столику, крепче прижимая к себе малыша одной рукой.

– Алло! – отозвался в некотором нетерпении. Надя любила звонить домой по разным рабочим вопросам, а Слава любил дома забывать про работу и думать только о сыне и жене.

– Слав, – завела в своем духе Надежда, – я вот все думаю, может, по питерцам сейчас никаких расчетов не делать? Нам же нужна общая картина, а так мы…

– Надь, – перебил ее Слава. – Как ты считаешь, мне это очень интересно, если у меня на руках Ванечка?

– Ой, – смутилась Надя, – прости, но я думала, лучше сразу договориться, а то я завтра утром в центральном офисе и ты без меня начнешь…

Слава поморщился.

– Хорошо, – сказал раздраженно, – я без тебя ничего не начну. Ты удовлетворена? Я могу уже заниматься ребенком?

– Ну извини, – совсем сникла Надежда. – Просто я думала… Извини, – повторила она. – Хорошего вечера.

Слава отключился и принялся энергично покачивать малыша, который уже закряхтел было обиженно у него на руках.

– Ты мой сладкий пончик! Оладушек мой толстый! – приговаривал восторженный папаша, тетешкая сына. – Колобок мой круглый!

– Совсем охренел, – диагностировала вернувшаяся в комнату жена. – Кем, интересно, ты хочешь, чтобы он вырос с таким воспитанием?

– А кем он у нас вырастет? Кем еще может вырасти наше солнышко, как не красавчиком и счастливчиком? – не унимался совсем обессилевший от любви Слава, подбрасывая веселящегося малыша. – Да какими мы еще умненькими будем, какими будем молодцами!

– М-да… Раньше ты его хотя бы зайчиком, птенчиком… – процедила жена с чем-то очень похожим на отвращение в интонации. – А теперь докатился до этого гастрономического идиотизма. Какой-то пельмень! Оладьи какие-то, пончики! Это же мальчик! Ему мужчиной становиться. Ну какой мужчина может вырасти из пончика и булочки?