Книга Философия возможных миров - Александр Секацкий

Между прочим, и лишение свободы как мера пресечения может касаться не всех тел вообще, а лишь определенных, злонамеренных и запретных – что можно против этого возразить, если будет работать точная идентификация? По решению суда вскрывают наш соматориум и лишают свободы сроком на пять лет уличенное преступное тело…

Дальнейшие размышления на тему УК будущего опять наталкиваются на развилку. Направо пойдешь – и встает вопрос о пределах контроля за актуализуемыми телами. Одно дело – блокировка по решению суда и маркировка, оповещающая окружающих об опасности. Но есть ведь и тела войны – и как быть с возможностью их принудительной актуализации?

Налево пойдешь – и наткнешься на любопытное соображение. Ведь заблокированные тела отнюдь не то, что изношенные и одряхлевшие, они остаются в персональном шкафу, а значит, там же подвешены и открывающиеся им пространства. Предоставить ли им альтернативные режимы присутствия – в воображении, в сновидениях, в виртуальном мире, в искусстве в конце концов? Очень надеюсь, что об этом приснится следующий сон.

Теория трех ключиков

Эта теория пришла мне в голову лет двадцать назад, с тех пор она время от времени подтверждается, так что я наконец решил ее изложить. И начну, пожалуй, с иллюстрации.

Вот человек рождается, и при рождении ему выдают три ключика. Эти легкие, практически невесомые ключи висят наподобие маленького крестика, совершенно не утруждая владельца. Они нисколько не мешают, и в подавляющем большинстве случаев обладатель ключей просто забывает о них – порой навсегда забывает.

Между тем каждый ключик подходит к какой-нибудь двери или дверце; скажем так: в мире существует дверь, открываемая именно этим ключиком, вот только неизвестно, где она находится и что находится за ней. И, кстати, нет надежных подсказок, которые помогли бы это узнать: предчувствия обманывают за исключением тех случаев, когда дверца открылась, – тогда вошедший, проникший в сокровенное, непременно вспоминает, что предчувствие было.

В целом же попытки воспользоваться ключиком и открыть ту или иную дверь осуществляются методом проб и ошибок. Например, ничего такого я не думал, но вот оказался на даче у знакомых и, проходя мимо соседнего пустеющего домика, вдруг достал ключик, дверь открылась, и я нечто обрел. Или же это была шкатулка, был ларец, как-то и откуда-то взявшийся, ключик оказался ему впору, а содержимое ларца мне пригодилось, что-то изменило в моей жизни. Совсем необязательно иметь здесь в виду сокровища в традиционном смысле слова – просто записка, знак, важное приглашение, неожиданное объяснение в любви или объяснение устройства всего сущего…

Чаще всего бывает, что ключ пробуется зря, но сама частота таких попыток является некой психологической константой человека.

И еще. «Входимость» ключа (сходимость концов с концами) служит достаточным основанием и исчерпывающим объяснением происходящего проникновения. Почему ты здесь, как ты сюда попал? Что ты здесь делаешь? Вообще почему ты? Множество подобных вопросов снимается одной простой ссылкой: у меня был ключ, данный мне от рождения, и он подошел именно к этой дверце. Вот, стало быть, в чем дело, вот почему я здесь.

* * *

Таковы предварительные контуры теории, допускающей и даже требующей множества уточнений. Теория трех ключиков обладает, как принято говорить, большим эвристическим потенциалом, она объясняет некоторые экзистенциальные и психологические ситуации не хуже других теорий, а некоторые – гораздо лучше. Для определенного класса явлений она не годится, зато само существование теории трех ключиков сразу делает видимой обширную темную зону человеческой воли, по-новому предстает и идея судьбы.

* * *

Предварительно уместно кое-что сказать относительно теорий вообще. Всем известно, что развитие науки – это, в сущности, конкуренция теорий за право считаться лучшим объяснением. Хотелось бы, однако, подчеркнуть следующее, редко принимаемое во внимание обстоятельство: хотя критика существующих концепций составляет львиную долю того, что именуется наукой, и хотя от теории капризно требуют объяснить любой факт, высказывая ей в противном случае полное недоверие, все же каждая теория, даже самая плохонькая, что-то объясняет. Иными словами, существует ряд фактов (феноменов), под которые может быть подведен общий знаменатель, причем различными способами. Теоремы, конечно, считаются наиболее интересными из этих способов, они позволяют найти общий знаменатель для достаточно большого количества фактов, в том числе и для таких, которые прежде и в голову не пришло бы сопоставить, – и все же в распоряжении науки всегда было немалое количество теорий, в каком-то смысле избыточное количество. Некоторые из них отлично работали, ученые плодотворно пользовались ими как инструментами вплоть до появления новых теорий, которые в свою очередь брались на вооружение в весьма и весьма несовершенном виде, проходя доводку лишь впоследствии. Геоцентрическая теория Птолемея позволяла вести астрономические расчеты с приемлемой точностью, теория Коперника справлялась с этим поначалу хуже. Теория флогистона вполне удовлетворительно объясняла многие химические процессы – отчасти жаль, что с этими инструментами разучились работать. Но в сфере гуманитарных исследований ни один теоретический инструмент не выброшен на свалку. Возможно, это не так уж и плохо, пусть все они пока применяются в ожидании правильной инвентаризации, которая, возможно, чем-то будет напоминать инвентаризацию спортивных снарядов. Допустим, большинство предпочитает размяться с мячом, охотно включает скакалку, велотренажер, но всегда найдутся сторонники и более редких снарядов – кто-то пожелает метнуть молот, а кто-то пострелять из лука или арбалета.

Это все к тому, что теория трех ключиков может восприниматься как интеллектуальная гимнастика и даже как птолемеевская система, созданная уже после теории Коперника именно для проверки любопытной возможности связи феноменов. Предлагаемая здесь теория пригодна лишь для некоторого класса явлений, и одна из ее задач – способствовать приключениям чистого разума.

Разумеется, ключи не нужно понимать слишком буквально, равно как и двери, ведь и в строительной метафоре мы вовсе не думаем буквально представлять себе фундамент и процедуру возведения этажей, когда говорим о прочном фундаменте определенных взглядов. Речь в нашем случае идет об индивидуальных допусках или об избирательном родстве индивидов – и тут сразу теория подсказывает следующий ход. Одно дело – рутинное, привычное причинение в сфере практического разума, то есть собственно в житейском море, причинение по принципу «стерпится – слюбится», ну а если и не слюбится, все равно как-нибудь стерпится. Постепенное согласование, сближение позиций, опять же хорошо описывается русским глаголом «пообтерся». Но возможна и другая, более редкая форма причинения, не имеющая отношения к постепенности первого типа: мы неожиданно совпали. Я понял(а), что это моя половина, и сразу подобрал(а) к ней ключик… В этом случае возникает единство иного рода, такое, какое никогда не получается в результате долгого взаимного притирания. Поэтому с точки зрения притирания, с позиций становления и психологизма, внезапное взаимное воспламенение выглядит чем-то недостоверным – ну или чудесным. Однако идея избирательного сродства, столь любимая XVIII веком, в данном случае применима, и ее вполне можно рассматривать как вариант теории трех ключиков – и как многообещающую догадку, увы, не получившую развития. Инертные объекты, вялотекущие процессы внезапно меняют свою картину, если вдруг обнаруживается избирательное сродство, механизм такого взрывного вхождения давно уже стал частью физики и химии, способствовал открытию катализаторов и ферментов, однако его собственная территория, психология личности, осталась целиной. А ведь здесь находят свое применение не только ферменты или принцип дополнительности, но именно обретенные при рождении (вместе с душой) ключики, способные размыкать и смыкать прежде всего персональные узы, обеспечивать доступ в сокровенную ячейку другого, например, туда, где спрятана смерть. Ключик может открыть то, что было заперто, что могло бы так и не стать собственным достоянием, – лишь бы вовремя подвернулся обладатель врожденного, предначертанного ключика.